Не знаю, кто вытащил меня из кладовки, но очнулась я на диване у майора. Голова гудела, во рту поселился привкус прелого яблока.
- Чумаков сбежал… – Прохрипела я, едва открыв глаза. – Его уже разыскивают?
Судя по тому, как многозначительно Журба со Степановым переглянулись, дело плохо.
- Ну же, говорите, как есть, - заскулила я от нетерпения.
- Да ты совсем перегрелась, - майор осторожно накрыл мой лоб прохладной ладошкой. – У тебя температура под сорок. Подцепила от местных какую-то гадость….
Я попыталась поднять руку, но поняла, что она накрыта одеялом.
Окно нараспашку равномерно постукивало от сквозняка – всё в лучших традициях Степанова.
- А Вадик? Хочешь сказать, меня приглючило? – Откинулась я на подушки.
Тело трясло мелкой дрожью. Яркий свет ослеплял. В кабинете горели все лампы, включая надоедливый светильник над диваном. Он всегда так противно звенит…
Я невольно зажмурилась. К вискам подобралась страшнейшая, тошнотворная мигрень. Перед глазами поплыли разноцветные круги.
Майор заметил моё замешательство и потянул шнурок бра.
- Спасибо, - облегчённо буркнула я. – Я сама видела Вадика… Собственными глазами.
- О, не сомневаюсь!.. Во всяком случае, кипеш не объявляли. – Пожевал губу майор. Недоумение во взгляде пугало, вызывая болезненные спазмы «под ложечкой». – Сейчас звякну Иванову. Может, он в курсе…
Не прошло и пяти минут, как я провалилась в сон, благодарная за временную паузу. Можно ничего не делать, не решать, ни о ком не думать. Тело ломило, иногда я просыпалась, но лучше не становилось. Горло саднило. Сухость во рту не давала разлепить губ.
Сквозь сон я слышала, как Степанов покинул кабинет, как вернулся и долго спорил о чём-то по телефону с Журбой. Несколько часов пролетели в забытьи.
Иногда майор будил меня, чтобы напоить водой или дать лекарство. Сил катастрофически не хватало, даже чтобы поднять руку. Тогда он возился со мной, как с маленькой. Проветривал комнату, укутывал в одеяло. Ни тени осуждения, ни лишнего звука. «Чекист» перетащил раскладушку в кабинет и спал у дивана, оберегая мой покой.
Таким образом прошли сутки… или больше. Я сбилась со счёта.
Моя дрёма была вязкой, но чуткой – словно неудавшийся наркоз. Тело отяжелело, а в голове роились образы. Хаотичные, пугающие. Иногда я шла с роем покойников, вглядываясь мёртвыми глазами в пустоту. Мне было тяжело и томительно – ноги не слушались, нутро переполняло свинцовой, ощутимой на вкус тьмой. Мрак окутывал мои органы и выходил наружу смрадным дыханием. Я ощущала его каждой клеточкой, будто всё хорошее, что было в моей жизни, осталось позади.
Наверное, вы не поймёте, подумаете, что я спятила. Так бывает в дни тяжёлой депрессии или когда потерял близкого. Разум и тело переполняет пустота, смертельно-опасная, гнилая. Кроме неё не остаётся ничего, и кажется, что этот распад продлится вечно. Она захватывает клетку за клеткой, эмоцию за эмоцией – поглощает и извращает тебя. Ты больше не способен различать добро, не скучаешь, не радуешься. Чёрный туман укрывает с головой, погребает твою личность, и там, за гранью нет больше ничего, кроме тьмы, тягучей и изворотливой, как сама смерть.
Иногда реальность прорывалась. Пару раз я видела незнакомую молоденькую девочку в белой косынке, и снова закрывала глаза.
Отдалённо слышала разговоры, но веки стали тяжёлыми и непослушными, а тело обмякло, уступая болезни. Мне снились запутанные кошмары, про Чумакова, «тихую», голодную зиму в глухой деревне возле гор. Иногда появлялся Крылов, во сне или наяву, я не отличала.
Время тянулось медленно и зыбко в этой прозрачной тюрьме нестерпимого холода. Мне показалось, что я умираю. На самом деле или нет – какая разница?
А потом вспыхнул яркий свет, я разомкнула веки и очутилась в просторной палате с большим окном. На стуле рядом с койкой сгорбился Чумаков. Он дремал, согнувшись в три погибели. Черные, волнистые волосы отросли и уже прикрывали лоб. На щеках поджившие шрамы от укусов.
Я привстала на локтях, чтобы лучше его рассмотреть, но руки меня не слушались.
Капитан вздрогнул и уставился на меня во все глаза. Улыбнулся настолько широко, что, показал мне свои моляры, все, разом:
- Живая. Варя! – Он кинулся и обнял меня так крепко, что кости хрустнули. – Как я рад, боже! Ты так меня напугала…
Когда эмоции выплеснулись, настал момент неловкости. Мы пялились друг на друга, как дурачки, и молчали. Я рассматривала Вадика, как в первый раз. Он аккуратно убрал прядку за ухо и снова улыбнулся.
Радужка его глаз выглядела вполне обычно. Светло-болотная, как море в пик штормов. Никаких неоновых вкраплений. Кожа бледная, но вполне человеческая – без вен и пятен.
Значит, всё это действительно было галлюцинацией? Я просто упала в обморок, не справившись с жаром?
А при чём тут Крылов и «тихая»?
Моё подсознание о чём-то меня предупреждает? Или я просто накрутила себя после беседы с учёным? Тело не сдержало напряжения, и я провалилась в болезнь, чтобы ничего не решать?
- Очнулась, спящая красавица… – Ликовал Чумаков. – Если б не Станислав Георгиевич, перегорела бы….
- Что стряслось?
Я попросила воды, но руки оказались слишком слабыми, и Вадик аккуратно наклонил стакан.
- В ЦКЗ случилась большая вспышка вируса. – Пожал плечами он. – Какая-то утечка. Пока уверенности нет, но, похоже на теракт. Несколько сотрудников лаборатории взяли под стражу. Помощник Светлана Палны – под подозрением…
- Гарик? – Испугалась я.
- Степанова тоже допросили. – Вадим пересел на кровать и подал мне градусник. – Крылов всех подозревает.
- Сейчас задам глупый вопрос – но ты не запирал меня в кладовке? – Потупила взор я.
Почему-то мне было боязно смотреть на Вадима. Не взирая на всю свою приветливость, он выглядел другим – чужим и далёким, будто мы не виделись полжизни. Что-то неуловимо поменялось в капитане за несколько недель.
Чумаков громко рассмеялся, и я окончательно уверилась, что видела сон. Но почему он был таким реалистичным? Запах яблок до сих пор щекотал ноздри…
Или это от Вадика пахнет? Я невольно принюхалась. Ничего. Только банное мыло и едва уловимый лосьон «Олдспайс».
- А твоя «тихая», она сбежала? – Уставилась я на капитана.
Тот разом поменялся в лице, словно тема ему неприятна. Отстранился, перестал смотреть в глаза.
- Крылов ничего не говорит, - пожал плечами он. – Но, кажется, ты права. – Вадик неуверенно покусал губу. – Я больше не вижу её во сне… не чувствую, если ты понимаешь, о чём я. Но откуда ты знаешь? Степанов что-то тебе рассказывал?
- Значит, это была она, - вздохнула я. – Её зовут Вера?
Капитан подпрыгнул, словно его окатили кипятком:
– Никто не знает… Но она всё время повторяла это имя, как молитву. - Побледнел Чумаков. – Думаю, её так звали… в прошлой жизни.
Выслушав мой рассказ, он нахмурился:
- Станислав Георгиевич не самый приятный человек. Вера его боялась. Она являлась мне во сне, показывала кое-что… А потом пропала. – Чумаков протяжно вздохнул и руки его задрожали. - Крылов тебя спас, и я ему нечеловечески благодарен. Но скажи, откуда тебе всё это известно? Гарик рассказал? Мы беседовали с ним о Вере. Он солидарен со мной, что мертвецы – не бездушные болванки… у них есть душа. В той или иной степени, но они чувствуют и мыслят, совсем как мы. У Станислава Георгиевича иное мнение, к слову…
- Вывод напрашивается один: выражаясь словами Крылова, я тоже могу подключаться к «пространству роя». – Прикрыла глаза я. – Какой-то из штаммов «трояна» скосил меня… И похоже подарил мне вашу мутацию? - Я испытующе уставилась на Вадика.
- Получается. – Закивал он. – Ты как себя чувствуешь?
- Как будто умерла и воскресла. – Ухмыльнулась я.
- Дней пять ты провела в бреду у Степанова. Он не хотел отдавать тебя в больницу. Боялся, что Крылов что-то сделает… Не знаю… Украдёт, разберёт на органы для исследований, - вытаращил глаза капитан. – Что там в голове у майора – до сих пор не ясно. Но он не доверяет Станиславу, впрочем, как и Свете… Жена не раз заходила к нему, пыталась вразумить, но всё тщетно. Даже Журба не смог уговорить его – отдать тебя в лазарет. А потом ситуация ухудшилась. Ты перестала дышать. – Вздохнул Вадим. – Степанов сдался. Тебя увезли в реанимацию. Станислава Георгиевича поставили в известность, и он взял тебя под личный контроль. Повезло. О, как он орал – ты бы слышала. Они только что не подрались с майором, но Света их разняла. Степанов взял с меня обещание, что я прослежу за тобой лично, - вздохнул Вадик. – Кричал, что я «головой отвечаю». Параноик уровня «бог».
- Час от часу не легче… - Ужаснулась я.
- А если бы ты умерла? – Прошептал Чумаков. – Да майор никогда бы не простил себя. Смотреть больно, что с ним стало… Ты очень ему дорога…
- А тебе? – Затаила дыхание я.
- А мне… Ну, конечно… О чём ты вообще? - Глаза Чумакова заметались по палате, и он поспешила отвернуться. – Варя, я понимаю, чего ты хочешь, но это слишком серьёзные слова…
- Ладно, проехали, - дала я «заднюю» с такой поспешностью, что голова закружилась.
- Знаю, как это звучит… И не хочу, чтобы ты себя накручивала. – Вадим попытался меня приобнять, но я отстранилась. – Я слишком часто говорил эти слова не тем людям. И теперь… - Капитан запнулся – захлебнулся своим неожиданным откровением. – Теперь, когда всё серьёзно, но так неопределённо, я дую на воду. Не хочу быть пустомелей и фуфлом. Ты дорога мне и очень нравишься как девушка…
- Всё-всё, можешь не продолжать, - кивнула головой я. – Прости, если надавила. Давай, оставим эту тему до лучших времён. А сейчас расскажи мне, что я пропустила.
Чумаков с подозрением покосился на меня:
- Точно без обид?
- Угу, - вздохнула я. Мне очень хотелось убежать и спрятаться, но я справилась с собой и ободряюще улыбнулась.
- За пару дней в реанимации тебя стабилизировали. Жизненные показатели выровнялись. Но ты не пришла в сознание. – Вадим сжал мою руку и положил к себе на колено. - Крылов проверял твою мозговую активность, брал какие-то анализы, и всё было в норме. А потом он решил проникнуть в твой разум…
- Ох… Мне снилось, как покойники ведут меня по длинному шоссе и оно уходит в никуда… А потом наступила тьма. Я очутилась в полном одиночестве, на каком-то пустыре. И увидела там Крылова.
- Это он провёл тебя по лабиринтам сознания, сквозь тьму и, хвала Создателю, ты очнулась!.. Не знаю, как это возможно. Я оставался материалистом долгие годы, но теперь готов поверить всему, что предлагает новый мир, и не пытаюсь вникнуть, как это работает. Мне достаточно веры… Ой… - Покраснел Чумаков.
- Мда, двояко прозвучало. Какое сегодня число? - Спохватилась я.
- Тридцатое декабря. – Пожал плечами Вадим. – Вот, ребята обрадуется, что ты пришла в себя!.. Настоящее Новогоднее чудо. Станислав Георгиевич пообещал нам, что вытащит тебя… и не соврал.
- Скажи мне честно, ты на стороне Крылова? – Спросила я. – Чем он тебя зацепил?
- Он рассказал мне, кто я есть. – Вздохнул капитан. – Научил управлять своим состоянием, применять способности. Он не так плох, как ты думаешь… - Пожал плечами Вадим. - Но я не с ним. – Поспешил заверить он. - Просто не против. Есть такие силы в нашем мире, которым не стоит препятствовать – сметут.
- Крылов – одна из них? – Прищурилась я. – Как быстро он тебя обработал.
- На мой взгляд, майор слишком категоричен… - Сморщился Вадик. - Из-за него мы чуть тебя не потеряли. Поэтому, я с тем, кто ещё может дать людям шанс – не выживать, а жить. И без разницы, что там будет завтра. Крылов относится к мёртвым утилитарно, и мне это не нравится. Но это лучше, чем тупо убивать, как предлагает Степанов.
За окном тем временем разыгралась снежная буря. Стёкла палаты звонко подрагивали, сдерживая удары стихии. Я откинулась на кровать, ощутив усталость. В сознании воцарился покой. Ни следа не осталось от того кромешного мрака, что съедал меня изнутри. Рядом сидел Вадик. Я жива. Не это ли главное? Об остальном я подумаю завтра.
***
Через час в палате появился Крылов. Гладко выбритый, в халате на пиджак, с неизменным платком на шее, будто собрался на светский раут.
- О, великолепно, - расплылся в улыбке учёный. – Вы очнулись. В схватке «Варя против Смерти», победила Варя.
- Ааааэээээм…. Объясните, - забеспокоилась я.
Он, молча, списал показания приборов, порылся в планшете.
– Тааак-с. Скажу сразу, что это беспрецедентно. Единственный случай в моей практике… Вы были мертвы ровно час и пятьдесят минут. Никаких повреждений мозга. Не знаю, как, но нейроны восстановились. Пошевелите пальцами, - приказал он. – Вот так…
Я послушно повторила за Крыловым.
Он присел на кровать, яркий свет ударил в глаза, и учёный проверил реакцию зрачков:
- Посмотрим, как быстро Вы придёте в себя. Какое-то время будет наблюдаться слабость, потеря аппетита и сонливость, но это пройдёт, уверяю… Вы снова начнёте совать свой нос в чужие дела и вступать в соглашение с заговорщиками. – Заметив недоумение на моём лице, Крылов расплылся в улыбке. – Это я о Гарике. Да, майор всё рассказал. Какие чудеса творит внезапная смерть друга…
- Я же не зомби?
- Ну, конечно, нет, - отмахнулся Крылов. – Какие глупые фантазии.
- Но это не клиническая смерть? – Осторожно продолжила я.
- Нет, - коротко ответил Крылов.
- Тогда кто я?
- Вам хочется крови, кишок, сырого мяса, ммм? – Улыбнулся ученый.
- Пока нет, - я прислушалась к ощущениям, и поняла, что совсем не голодна.
- Значит, Вы – не зомби, - расхохотался он. – Варя… Понимаете, мир сложнее, чем Вы способны себе представить. Раньше мы делили организмы на «живые» и «не живые», а теперь у нас тонатогенез пошёл вспять… Такие вот дела… Вас надо хорошенько изучить, и тогда я смогу сказать точно, имеется ли тут биологическое бессмертие, что я изучаю… или Вам просто, хм… повезло.
- Бессмертие? – Не поверила я ушам. Глухая пелена заволокла палату – все звуки в одночасье наткнулись на буфер из пустоты. – Прям как в «Горце»?
- А чему Вы удивляетесь? Технически, зомби бессмертны. Вирус-реаниматор не даёт погибнуть организму-носителю. Такое тело – несовершенно, постепенно оно разрушается. Кадавры – тупиковая ветвь. Во всяком случае, раньше я так думал. - Улыбнулся Крылов. – Но прогресс пошёл вперёд. Бесконтрольные мутации захватили оба наших вида. Когда мне на глаза попалась эта «тихая», я понял, что она застряла в межвидовом состоянии. Она, как кот Шрёдингера, не жива и не мертва. К тому же, есть и такие, как Вадик. Супервосприимчивые к среде. Вирус живёт в их организме, не причиняя вреда. Но если они умрут, то превратятся в зомби. Как ни крути, «Троян» стимулирует эволюцию.
- Да уж лучше б по старинке… - Сморщилась я. – Мертвецы питаются живыми… И это делает их вид опасным для всех других. Они выносливы и скоро вытеснят все прочие биологические виды, Вы не находите? Они омерзительны просто по факту своего существования.
- Это их способ размножения и обновления тканей. – Заострил внимание Крылов. – Заметили, что регулярно питающиеся зомби выглядят куда лучше собратьев-отшельников? Из живых клеток некро-организм получает недостающие питательные вещества. Вы же не осуждаете крокодила, который ест всех подряд. Это способ выживания…
- Но они мёртвые! – Возразила я.
- Кадавру необходимо приостановить танатогенез и набрать материала для последующих мутаций, если повезёт. – Покачал головой Крылов.
Он медленно прокрутил приметный перстень. И ещё раз. Я стряхнула морок. Надеюсь, он не гипнотизирует меня? После рассказа Вадика вдвойне опасаюсь этого типа.
- А, ну это всё меняет… - Съязвила я, прикрыв иронией свою беспомощность.
- Мы, люди, непростительно забуксовали на очередном эволюционном витке. А вирус дал нам шанс – прокачаться, стать выносливее… Иммуноустойчивость – так и вообще, ключ к бессмертию. Ваше тело способно победить вирус. «Троян» ни при каких обстоятельствах не «зомбирует» Вас, но всё же он способен менять клетки. Их морфология становится принципиально иной. Речь идёт о клеточном бессмертии. Клетка, заражённая «трояном» может обновляться бесчисленное количество раз, в отличие от обычной. Вот представьте, Ваш организм остаётся молодым долгие годы. Ткани регенерируют. Как это работает, я ещё не понял. Но на Вашем примере, мы узнаем это, заверяю...
- Можно ещё вопрос? – Робко попробовала я расспросить о насущном. Ненавязчиво, разумеется, не выйдет. И всё же мне очень хотелось разузнать о «тихой».
- Ну, конечно. Для этого я здесь. – Благодушно рассмеялся Крылов.
- Та девочка, что доставил в НИИ Степанов… где она сейчас?
Я опустила подробности о видении, а потому вопрос стал ещё более неожиданным. Учёный глубоко вздохнул:
- Она являлась Вам, ведь так?
Я коротко кивнула.
- Так и думал, - усмехнулся Крылов. – Хитрое создание. Она в НИИ, в закрытой лаборатории. Боксы для этих тварей устроены так, что они блокируют мозговую активность «тихих». Новейшая разработка. К сожалению, раньше, мы не смогли установить всю необходимую аппаратуру. И «тихая» успела пробиться к вам при перевозке. Это моё упущение. Я не думал, что девчонка способна к телепатии на такие расстояния… Она сильна. Но не всесильна. В какой-то степени, я виноват в том, что Вам пришлось испытать.
- Но ведь утечка вируса произошла по чужой ошибке? – Открыла рот я, но осеклась.
Учёный покачал головой.
- Это намеренный теракт. И мы не можем быть уверенными, что девочка не «захомутала» других. Компания соратников для «тихой» при НИИ не входила в мои планы, потому я стал оборудовать новые лаборатории сразу по приезду. Но не успел. Если она добралась до Вас, то, кто знает, кто ещё мог оказаться под её контролем. Девчонка опасна. – Ясные, ореховые глаза Крылова глядели серьёзно, даже обеспокоенно. – Не думайте, что она человек, Варя. Не повторяйте ошибок Чумакова. Они чуть не стоили ему жизни.
- А зачем я ей нужна? – Внезапный озноб пробежал меж лопаток, и я поёжилась.
«Словно кролик пробежал по моей могиле», - вспомнила я старинную британскую пословицу. И Станислав Георгиевич улыбнулся.
- Вы что, читаете меня? – Нахмурилась я. – Это ущемляет меня в правах.
- Вадим уже рассказал Вам, - оскалился Крылов. – Тогда, «все карты на стол». Я не лезу глубоко. Это действительно противоречит этике, да и отнимает много сил. Но считываю ваши поверхностные мысли и эмоции. Не могу это контролировать. Такова наша природа. Вы скоро сами это поймёте. Только дайте себе время, - уклончиво улыбнулся учёный. – А насчёт девчонки… Она – будущее этих тварей. Выход из тупика. Вы с Чумаковым ей нужны, чтобы передать дальше свои гены. Предположу, что у Вас с Вадимом могли бы родиться замечательные, необычные дети. Считайте себя ходячей чашей Петри, полем для эксперимента. Вы в курсе, что зомби не размножаются традиционными путями. Все беременные «шустрые» самки, будучи физически живыми, всегда рожали мертвых детей. Не исключено, что у «тихой» с Вадиком что-то и могло бы выйти… Но это не точно. Потому она решила подстраховаться. Её геном уже в Чумакове. А вы бы стали замечательным «запасным вариантом» для вынашивания потомства. Потому Вы для неё важны. Она влезла в мысли капитана и считала все его чувства и привязанности. Она хитра, но не по-человечески. Всё же, основное назначение любого «тихого» - это выживание вида. В них вся гибкость и изменчивость, все лучшие гены. Они опаснее, чем вы думаете. Особенно в той форме, что представляет собой Вера.
Я вздрогнула.
- Значит, я правильно её услышал, - усмехнулся Крылов. – Не поддавайтесь. Лишь в ваших силах – повлиять на Вадима. Не могу изолировать его бесконечно. Но я не уверен, что он способен сопротивляться твари.
- Так Вы поэтому его закрыли почти на месяц? – Догадалась я.
- Да. Токсин «тихой» постепенно выводится из организма, а связь ослабевает, - кивнул учёный. – И всё же… я попрошу вас об одолжении: приглядывайте за Чумаковым.
***
Когда Крылов ушёл, в палате воцарился полумрак. Последние лучики солнца пробивались сквозь свинцовое, снежное небо. Я выключила свет и наблюдала, как в коридоре мелькают юркие силуэты медсестёр. Все готовились к празднику. Отдалённо играло радио. Из процедурной доносилось мерное бряцанье колб.
И только я задремала, свыкнувшись со своим одиночеством, как в палату заглянул майор:
- Как твоё ничего? – Он наскоро напялил бахилы и бесцеремонно плюхнулся на кровать.
- А как же карантин? – Картинно ужаснулась я.
- Чем таким ты меня заразишь, что я ещё не подхватил примерно «от кого угодно»? – Скорчился Степанов. – К тому же, Крылов разрешил. Мы утрясли с ним разногласия, во всяком случае, до первого просчёта…
- Рада слышать, - улыбнулась я. – Вот это майор, который мне знаком: разумный и сдержанный. Ты был сам не свой этот месяц…
- Всё чуть не пошло по трынде, - округлил глаза «чекист». – Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу.
- Как Света?
- Разгребает последствия вспышки… Врубила «злого полицейского». «Добрый» у них – Станислав Георгиевич, чтоб его черти пёрли!.. – Выругался майор. - Только Вадим меня понимает, - прошептал он. – Крылов ему тоже очень не нравится… Иногда мне кажется, что Вадик его побаивается.
- Как Гарик?
- Крысёныш в порядке. Что ему сделается? Света своих не бросает. Подержали в кутузке, допросили с полиграфом да выпустили на волю. Даже лабораторию вернули. Он только что не в засос расцеловал Крылова. Представляешь, прошел проверку. Повинился в краже наработок, мол, бес попутал. И хоть бы что!.. Я удивляюсь его изворотливости.
- Аааа, Света и так в курсе его выкрутасов… - Махнула я рукой. – Доказательств не было.
- Я вот подумал тут… А не заразили ли тебя специально, по приказу Крылова? Ведь ты свалилась на следующий день после посещения лаборатории. Стасику нужен повод – взять тебя под стражу, ведь он обещал, что не станет держать тебя под замком… А слово дворянина – закон, - гадко захихикал «чекист». – Вот он подстраховался на случай твоего несогласия, всё просчитал, чтобы ты осталась в ЦКЗ и не ушла вслед за беженцами… даже если откажешься от «контракта с дьяволом».
- Не слишком ли сложная схема? – Наморщила нос я.
- Только не для него. На войне все средства хороши, - растянулся на кровати майор.
- Эй, ноги убери, - толкнула его я. – В отличие от тебя, Крылов не позволяет себе таких вольностей.
- Чего ещё он с тобой не позволяет? - Улыбнулся Степанов. - Я рад, что ты жива, - Он сжал мою руку прохладными пальцами и поднёс к своей щеке. Улёгся. Вышло очень трогательно и искренне. – Ничего не говори, - пробубнил он. – Не дёргайся, не ругайся, не клейми меня беспринципным. Я всё и так понимаю. Просто дай мне насладиться моментом. Считай это дружеским жестом.
Майор опустил голову мне на руку и прикрыл веки. Под глазами «чекиста» залегли тёмные круги. Беспокойная венка на виске отбивала сердечный ритм. Небритый, какой-то помятый, словно после тяжкой болезни, он лежал рядом и смотрел на меня. Молча. Без слов. Но в этом молчании было куда больше смысла, чем в любых жарких речах.