.
.
.
Говоря о немецком философе и теоретике искусства Фридрихе Шлегеле , первое на что приходится обратить внимание , Шлегелю , в отличие от Шеллинга, Гегеля или Канта, в России посвящено мало научных исследований и философских работ , по всей видимости связано это с трудностью понимания его языка. На самом деле Шлегелей было два, Фридрих и Август, старший брат Шлегеля. Если Август был преимущественно историком искусства, младший Фридрих- был в большей мере теоретиком , или , если Август был в большей мере философом, то Фридрих - филологом. Язык Фридриха Шлегеля скорее художественно или литературно понятийный, чем понятийный научно, то есть, проще поддающийся интерпретации, в связи с каким либо контекстом, чем какой -либо однозначной трактовке в связи с понятиями . Но когда Шлегеля открываешь и читаешь , первое что улавливаешь, что Шлегеля очень хорошо понимал и читал Пушкин , и наверное весь пушкинский круг, поскольку. Шлегель это именно язык 19 века , разумеется не в смысле языка Гегеля, или Фихте, а в смысле языка Гете, Руссо, или архаичного языка Спинозы. Даже самого трудного Канта читать легче. К языку Шлегеля нужно привыкнуть. Нужно понимать, что Шлегеля трудно читать и понимать и потому, что ни одной своей работы он не завершил, многие его статьи носят форму набросков, или фрагментов, даже умер Шлегель на слове « однако» в статье, ( абсолютное, совершенное познание, однако) которую он к сожалению не дописал. Тем не менее, у Шлегеля есть ряд важных открытий и наблюдений, некоторыми из которых и хочется поделиться в этом небольшом очерке.
Шлегель – один из лучших авторов , тонко чувствующих античность, особенно, древнюю Грецию, поклонником которой философ был всю свою творческую жизнь. Интересно даже то, что Шлегель называл культуру Греции народной, мотивируя свою точку зрения тем, , что у греков никогда не было высокомерного взгляда по отношению к простому народу, и даже сама демократия Греции основывалась на народности, как, впрочем и греческая культура. Быть может, само понятие «народной культуры» не такое и простое. Если Шлегель , как и многие романтики называли греческую культуру народной, то более поздние марксисты понимали народное искусство под своим, "классовым" углом зрения, хотя это не значит, что ничего эти разные понятия народности не роднит, если конечно помнить, или учесть, что если народность греческой культуры народность исходная, то народность социалистической культуры в понимании марксистов, – народность, к которой нужно прийти , а прийти к ней можно через ступень аристократизма ставшей ступенью народного самосознания и творчества, уже при социализме .
Хотя, насколько , и при каких условиях это было бы возможно, вопрос сложный.
В качестве сравнения, если сравнить Древнюю Грецию с культурой средневековья, культура Ренессанса , как и более поздняя поэзия 19 века Англии - культура в большей мере аристократичная, чем народная. Хотя, и культура древнеримская была в большей мере- культурой аристократичной, если следовать вышеозначенной логике. Нужно так же и понимать, что народная культура ни в коем случае не значит культура массовая в том современном понимании, в каком мы говорим о современной поп культуре, или сериалах для масс. В те далекие времена, масс как таковых не было, поскольку, общество было и оставалось сословным. Однако, это сложный разговор , требующий отдельного исследования .
Как заметил Шлегель, история это становящаяся философия, а философия – завершенная история.
Возвращаясь к поискам Шлегеля, нужно признать, что как подлинный йенский романтик, Шлегель сближал философию и поэзию. Как заметил сам Шлегель, если философия поднимает людей до небес, то поэзия, скорее низводит небеса на землю, или, как Шлегель заметил в другой своей статье, если познание это действие природы в душе, то искусство это действие души в природе, хотя, как и многие авторы того романтического времени, Шлегель очень разделял культуру древней Греции и современную культуру.
И эту разницу Шлегель довольно интересно описывал.
Культуру Греции Шлегель называл культурой естественной, а всю современную культуру искусственной, хотя и не в негативном , и не в ругательном , и даже не в критическом смысле, а скорее, в смысле нейтрально описательном. Культуру Древней Греции Шлегель понимает как культуру меры, как культуру не развития и прогресса, а как культуру кругового возращения , из которого возникает не только принцип греческой культуры но и греческая мера, в которой нет ничего лишнего, а есть только самое малое и необходимое.
Это хорошо проявляется при сравнении Софокла с Шекспиром.
В сущности драма Шекспира, как замечает Шлегель, это трагичное столкновение множества жизненных центров, что не скажешь например о трагедии Эсхила, или драме Софокла. Как эта разница проявляется? В Гамлете, помимо главного героя действует множество других героев, без которых Гамлет был бы не только не полон, но и не понятен, ибо не до конца читателю, или зрителю раскрывался, когда как Эдип, или Прометей раскрываются сами из себя, и нисколько, или почти не нуждаются в других героях, как множестве своих же отраженных центров.
Из чего следует что у Софокла действует только необходимое и мера.
Сравнивая же Гете и Шекспира, Шлегель замечает, что если настроение и устремленность Гамлета есть результат его внешнего положения, то устремленность Фауста носит сугубо внутренний характер. Сравнивая Гете и Шекспира как художников слова, Шлегель замечает, что в поэзии характерного, ( индивидуально- субъективного, и национально ориентированного) по английски манерный Шекспир сохранит первенство, когда как целью Гете является объективность, в той мере, в какой Гете находит прекрасное в самой окружающей его действительности, а не только в субъективной фантазии, глубине сердца или взора поэта.
Именно в этом, по мысли Шлегеля , состоит величие Гете.
Гете, уступающий Шекспиру в манерности, как бы стоит ровно посередине между манерным и объективным, между интересным, ( возбуждающим внешний интерес внешним движением, или внешним сюжетом), и прекрасным, которое нужно найти и приметить. Даже в некоторую свою «лирическую менерность» , как подмечает Шлегель, Гете вносит некую объективность, там же где Гете свободен от манерности, взгляд его подобен ясному взгляду духа на мир.
На примере Гете можно проиллюстрировать, как поэзия и философия сближаются.
Гете, как пишет Шлегель находит красоту в самом неприметном и малозначительном материале, будто Гете стремится создать чистые стихотворения без какого либо материала, подобно чистому мышлению в философии без какого либо внешнего ему содержания.
Интересно Шлегель писал и об иронии, конечно о романтической иронии.
Романтическая ирония Шлегеля похожа на сократическую иронию, пропущенную через философскую бесконечную рефлексию у Фихте, которым Шлегель был с юности очень увлечен. Так, с точки зрения Шлегеля, романтическая ирония это движение рефлексии противоположное изначальному поэтическому вдохновению.
Что такое романтическая ирония?
Романтическая ирония это ступень сознания и рефлексии, на которой кипящая полнота жизни обращается на себя саму, на собственное создание, ущемляя, но не уничтожая ее. Иными словами ирония располагается между скепсисом и энтузиазмом. Ирония, это так же и витание между абсолютными противоположностями, имеющее своим результатом самоограничение.
В то же время ирония, это и выражение неразрешимого противоречия между безусловным и обусловленным. Это и юмор, который перестает быть юмором и становится лирической игрой, или чем -то серьезным. Или, как не менее интересно высказался Шлегель, идея это понятие доведенное до иронии в своей завершенности, синтез абсолютных антитез.
Оказал ли влияние Фридрих Шлегель на современную литературу, или на двадцатый век?
Фридрих Шлегель очень повлиял на Германа Гессе, особенно на его роман Игра в Бисер, чьи герои , временами просто цитируют Фридриха Шлегеля. Даже можно наверное сказать, что в Игре в Бисер , и отчасти в более раннем Степном Волке Герман Гессе воплотил идеи и мировоззренческие взгляды Шлегеля. Если же коснуться ситуации более позднего модерна или постмодерна в культуре, можно сказать, что Шлегель как отчасти повлиял на поиски культуры 20 века, так и остался , и остается этим веяньям чужд .
И этому есть свои объяснения.
С одной стороны взгляды Шлегеля, на новую бесконечную поэзию., в которой жанры и стили искусства и переходят друг в друга , а жанр романа и лирической поэзии перестают друг от друга отличаться, и вправду, может быть в чем то предвосхищают 20, и 21 век .
Можно вспомнить Джойса, или Набокова.
А с другой стороны, предвосхищают совсем иначе, (и наверное совсем иное) по отношению к тому, что воплотилось в культуре. Фридрих Шлегель был слишком романтик, модернистом он конечно не был. Лучше всего взгляды Шлегеля нашли себя в романах Германа Гессе, или Томаса Манна, но вряд ли в произведениях Набокова, Борхеса, или Джойса, поскольку, Шлегель никогда не был ни постмодернистом, ни близким им литератором. Шлегель был прежде всего романтиком, и только романтиком.
Примечательно даже то, что Шлегель был одним их самых близких друзей Новалиса.
Как признавался сам Шлегель в одном их своих писем, лучше бы Бог дал ему не дар ума, а дар любви. И уже в этом признании – Шлегель чистый романтик. Если для постмодернистов все понятия с большой буквы, уже стали давно относительными, романтики напротив искали нечто абсолютное, нечто в духовном и космическом смысле безусловное,
Романтики искали абсолютную любовь, абсолютную поэзию, абсолютную философию.
Насколько, это получилось и романтиков , (да и возможно ли это), более сложный вопрос. Наверное, одни романтики и понимали искусство , как то, в чем может выразить себя нечто абсолютное, почти все немецкие романтики с времен Новалиса , в это свято верили.
И одним из апостолов этой прекрасной веры и был Фридрих Шлегель.
