- Не ребёнок, а сущее наказание! Вырастишь вся в мамашу, и потом будешь какой-нибудь несчастной женщине трепать нервы, как мамаша твоя мне треплет! – ворчала Елизавета Викторовна на дочь своей невестки, Оксаны.
Девочка сидела за столом и смотрела на тарелку, по которой была ложка пюре размазана, точно не больше. Разве это обед? Как таким наешься? А ведь Елизавета Викторовна и котлеты жарила. Юля собственными глазами видела это! И запах до сих пор стоял аппетитный.
Юле было уже девять, и она прекрасно умела разделять чёрное и белое. Она отлично понимала, что Елизавета Викторовна негативно высказывается о самой Юле и её матери. Мама просила не обращать внимания на ворчание женщины, но сил терпеть такое отношение не оставалось. Дети – искренние существа, и им сложнее притворяться, делать вид, что не замечают агрессию.
- Елизавета Викторовна, а можно мне котлетку дать хотя бы одну? Или пюре добавить? Вы положили слишком мало, и я этим не наемся, - пожаловалась девочка.
- Мало ей! Ты на себя в зеркало смотрела вообще? Лишнего веса больше чем у бегемота! Хватит тебе! Худей!
- Но мама сказала, что я должна говорить, если мне что-то нужно. Мне мало этого, и я хотела бы котлету.
- Котлету ты хотела? Будет тебе котлета! Вставай из-за стола и уходи к себе в комнату. Вижу, что ты наелась, если время поболтать есть! Знаешь, на чьи деньги вся эта еда куплена? На деньги моего сына! Я для него котлеты пожарила, а не для тебя. Чужого ребёнка кормить мой сын не обязан!
Схватив Юлю за руку, грубо вытащив её из-за стола, Елизавета Викторовна только пинка не дала, чтобы девочка поскорее скрылась в комнате. Испугавшись такого агрессивного настроя Елизаветы Викторовны, Юля закрылась в комнате, забралась на кровать и только когда хотела написать маме сообщение, поняла, что телефон забыла на кухонном столе. Однако возвращаться за ним было страшно. Кто знает, что взбредёт в голову злой женщины? Она скрипела зубами и готова была рвать и метать. Таких злых людей Юля никогда раньше не видела. Девочка ощутила сильную тоску по своей бабуле, Наталье. Мать родного отца всегда была к ней добра. Она еды давала больше чем просили, иногда даже в шутку ругалась, что если щёки у внучки похудеют, то ей придётся есть в два раза больше. Елизавета Викторовна оказалась полной противоположностью. Оставаться с ней совсем не хотелось. Юля знала, что злые люди существуют, а теперь видела сама и понимала, насколько это страшно.
Весь день девочка просидела в комнате. Она радовалась, что за это время не захотелось в туалет, ведь побоялась бы выходить, чтобы не нарваться на разъярённую Елизавету Викторовну. Совсем как в мультике «Малыш и Карлсон», самая настоящая домомучительница. Вот только там женщина оказалась на самом деле доброй, а здесь вряд ли «бабушка Лиза» оттает. Бабушкой она, кстати, сразу запретила называть её. Мол, она пока не такая старая. Хоть и была уже седой, а на пенсию вышла раньше остальных из-за работы с химикатами. Может, именно они повлияли на неё и сделали такой строгой?
Оксана вернулась с работы взволнованная, ведь дочь весь день не отвечала на её сообщения. Да только до комнаты Юлиной дойти не успела.
- Елизавета Викторовна, с Юлей всё нормально? Она весь день не отвечала мне.
- Всё нормально с твоей Юлей. Натрепала мне нервы, что картофельное пюре моё есть она не будет, да закрылась в своей комнате. Тебе нужно построже с ней быть. Разбаловала ребёнка, а теперь другие страдать из-за этого должны.
В это же время с работы вернулся Дмитрий. Мужчина поспешил разобраться, что случилось, а Елизавета Викторовна начала жаловаться ему, что Юля – сущее наказание, невоспитанный ребёнок, и тяжело очень приглядывать за ней. Все свои слова она приправляла вздохами и даже пускала слезу для правдоподобности.
- Странные ты вещи какие-то говоришь, мама. Юля раньше всегда была спокойная, - пожал плечами Дмитрий.
Оксана постучалась в комнату дочери. Девочка открыла и сразу же бросилась в объятия матери. Её желудок болезненно урчал от голода. Хотелось есть и спать. Юля устала целый день сидеть на кровати и смотреть в одну точку перед собой. По этой причине день тянулся невыносимо долго.
- Милая, почему ты отказалась от еды? – спросила Оксана, присев на кровать вместе с дочерью.
Елизавета Викторовна вошла в комнату, подбоченилась и сверкнула злым взглядом на девочку. Она словно без слов угрожала: посмеешь сказать что-то против, сполна вкусишь мой гнев.
Врать матери Юля не хотела. Однако она боялась гнева Елизаветы Викторовны. Поверит ли ей кто-то, если расскажет правду?
- Я не отказывалась, - дрожащим голосом произнесла девочка. Страхи это плохо. Бабуля Наталья всегда так говорила. Нельзя молчать и важно рассказывать о своих переживаниях.
- Посмотрите-ка на неё! Врёт и не краснеет. Что ты ещё придумать успела?
- Я ничего не придумывала. Я попросила положить мне побольше пюре и добавить котлету.
Юля честно рассказала о случившемся, передав все слова Елизаветы Викторовны.
- Ну вы посмотрите на неё! Лгунья какая! Даже не покраснела ни капли! Из тебя получится хорошая актриса, знаешь ли! Только не говорили ли тебе взрослые, что за ложь в прошлом язык отрезали?
Юля перестала бояться Елизавету Викторовну. Она чувствовала, что мама верит своей единственной дочери. От Оксаны исходила поддержка, хоть пока она не вмешалась в разговор и слушала обе стороны.
- Тогда вы бы остались без него, а мне нечего стыдиться, потому что я говорю правду! – заявила Юля.
Елизавета Викторовна театрально ухватилась за сердце, подошла к сыну всхлипывая, охая и требуя скорее помочь ей, ведь сейчас от такого ребёнка её хватит приступ.
Оксана и Юля остались одни.
- Милая, она действительно так говорила? – осторожно спросила у дочери Оксана. Девочка только кивнула в ответ.
На её запястье остался синяк от грубой хватки свекрови. Оксана понимала, что дочь не обманывает и оставлять её с Елизаветой Викторовной дальше не получится.
- Я поговорю с Дмитрием. Завтра у меня выходной, поэтому я буду с тобой, а потом вернётся твоя любимая бабуля. Ты рада?
Юля кивнула. Она могла бы оставаться дома одна, ведь уже многое умела, но в городе участились взломы квартир, и Оксана переживала за дочь. Так как были летние каникулы, она договорилась со своей бывшей свекровью, чтобы та приглядывала за внучкой, но Дмитрий настоял, что лучше пусть будет его мама. Получается, его мама совсем не горела желанием помогать. А ведь супруги пообещали оплатить ей время, хоть Наталья помогала просто так и говорила, что ни за что не возьмёт оплату. Елизавета Викторовна от оплаты не отказывалась, но и вела себя чересчур невежественно.
Накормив дочь, уложив её спать, Оксана приняла в душ. Она дожидалась мужа, но тот пришёл в комнату поздно. Сказал, что маме его слишком плохо, ему пришлось приглядывать за ней.
- Дочка твоя должна извиниться за своё поведение. Мама бы никогда не сказала таких слов в её адрес, понимает же, что она взрослая и всё сможет рассказать нам, - заключил Дмитрий.
- Ты серьёзно? Думаешь, что моей дочери есть смысл лгать о таком, а у твоей мамы нет и малейшего повода? Дим, это уже ни в какие ворота! У Юльки синяк на запястье остался. Это ненормально.
- А у мамы сердечный приступ – ты считаешь это нормальным?
Оксана стиснула зубы. Ей хотелось сказать, что Елизавета Викторовна не первый раз притворяется, но все слова вдруг потерялись. Доказывать свою правоту не было желания. Женщина хотела лишь одного – обезопасить свою дочь.
- Дим, пусть твоя мама к себе уезжает. Они с Юлей не ладят, это факт. Лучше за дочкой Наталья Андреевна присматривать продолжит.
- Нет! – ледяным тоном отрезал муж. – Чужой человек мне в квартире не нужен. Ты ещё любишь своего погибшего мужа? Поэтому так к его матери тянешься и прыгаешь перед ней, а мою всячески обижаешь? Не бывать этому. Наталья Андреевна твоя больше порог этой квартиры не переступит. Это моё последнее слово! Посплю на раскладном кресле, чтобы последить за состоянием мамы.
Муж вышел из комнаты, а Оксана смотрела на дверь и не понимала – что произошло? Он так сильно ревновал, что превратился в слепца? И его эта слепая вера матери. Какой сердечный приступ? Видно же ведь было, что женщина притворяется.
Уснуть толком не получалось.
Утром муж заявил Оксане, что своё решение менять не собирается, чтобы она и не рассчитывала даже, что он решит поступить иначе. Только его мама будет приглядывать за Юлей, или пусть остаётся одна.
С Юлей Дмитрий тоже вёл себя холодно, и до Оксаны дошло, что ее дочь лишняя в этом доме. А если лишняя Юлька, то и ей, Оксане, не следует оставаться. Да только куда пойти, молодая женщина не знала. У неё не было собственного жилья. После смерти отца всё наследство себе пригребла старшая сестра, оставив Оксану ни с чем. С мужем они планировали покупать жильё в ипотеку, но не успели, случилось горе, и любимый погиб. Юля какое-то время жила у свекрови, пока дочь немного не подросла и не окрепла, потом снимала квартиру, а два года назад познакомилась с Дмитрием и вышла за него замуж. Поторопилась. Только теперь Оксана понимала это. Она не собиралась терпеть такое отношение к себе и своей дочери. И поняла, что пора ставить жирную точку там, где она всегда оставляла многоточие, рассчитывая, что что-то изменится.
- Мам, а почему ты собираешь вещи? – спросила Юля, увидев чемодан, в который Оксана складывала одежду.
- Мы уедем отсюда, милая.
- Куда? – удивилась девочка.
- Не знаю. Наверное, к бабушке Наташе? А там посмотрим. Пора обзаводиться своей квартирой.
- А как же Дима? Ты его больше не любишь?
Диму полюбить Оксана не смогла. Она уважала мужчину, испытывала к нему симпатию, чувствовала крепкое плечо рядом, но полюбить, как однажды уже любила, не вышло. И так даже лучше, ведь он тоже не любил её. Не следовало им вообще вступать в этот брак.
Елизавета Викторовна из комнаты не выходила, изображая болезнь. Она выскакивала пару раз на кухню, думая, что никто не слышит, и от этого Оксане становилось ещё противнее. Такая непрофессиональная игра на публику.
- Дима не любит нас, малышка. Значит, нам больше не следует оставаться рядом с ним, - прошептала Оксана.
Дмитрий позвонил жене и потребовал, чтобы она накормила его мать обедом.
- Ты целый день к ней не заглядываешь, а у неё даже воды стакана нет. Что за отношение такое, Оксана? Ты бы сейчас вокруг своей бывшей свекрови прыгала на задних лапках, да?
Оксана просто сбросила звонок и поспешила поскорее собрать вещи. Она не собиралась препираться с Дмитрием дальше.
Приехав к Наталье Андреевне, Оксана рассказала ей о случившемся.
- Девочка моя, ты правильно сделала, что ко мне приехала. После смерти Серёженьки у меня ведь только ты и Юля остались. Давай ты немного успокоишься, обдумаешь всё, и если точно решишь развестись с Дмитрием, мы подумаем, как быть дальше. Есть у нас дачка старая, туда отец Серёгин любил ездить, а теперь она пустует. Можно продать её, продать квартиру эту и купить мне какую-нибудь студию, а вам с Юлей что-то попросторнее. Не хоромы барские, конечно, но всё-таки будет уже своё жильё, а я буду помогать тебе, конечно. И с Юлей мне нравится время проводить. Ты же знаешь, как сильно я вас люблю.
Говорят, что все свекрови плохие, но перед глазами Оксаны был резкий контраст. Она даже задумалась, может, она сама вела себя плохо с Елизаветой Викторовной? Но нет… Женщина просто с самого начала высказывала сыну, что нашёл себе бабу с ребёнком, возмущалась, и вот теперь выжила их с Юлькой.
Узнав, что жена ушла от него, Дмитрий согласился дать ей развод. Он заявил, что права была его мама, называя Оксану его самой большой ошибкой в этой жизни. Оксана не обиделась. Она просто хотела получить развод и жить дальше.
Елизавета Викторовна окончательно переехала жить к сыну, а свою квартиру сдала. Она заявила, что жить на пенсию одну тяжело, поэтому сын и должен обеспечивать её. Однако она сильно удивилась, ведь Дмитрий выплачивал кредит за машину и денег много в семью нести не мог. Если раньше Елизавета Викторовна считала, что это он забивает холодильник до отвала, то теперь поняла, чья это была заслуга. На широкую ногу пожить у неё не получится.
Наталья Андреевна настаивала на продаже квартиры, но Оксана решила, что лучше они пока поживут втроём – и за Юлей присмотр будет, не придётся постоянно дёргать бывшую свекровь, и накопления можно сделать, а там обязательно купят что-то. Сейчас хотелось отдохнуть после выхода из обременительных отношений, а потом и думать над будущим. Одно Оксана знала точно – крест на личной жизни ставить она не будет, но в следующий раз внимательно будет присматриваться не только к мужчине, но и к его отношениям с мамой. Важно было понимать, насколько будущая свекровь привязала сына к себе, чтобы не обжечься снова.