Эльза лежала под капельницей и вспоминала предшествующие этому несколько часов. Как же она тянула время возвращения домой! Ехала, небрежно двумя пальцами поворачивая руль, и поглядывала на заднее сиденье.
После ресторана все попрощались. Лиза с Матвеем уехали всех, Марсель был самый младший в компании и заснул на маленьком диванчике, куда прилёг.
Эльза обещала завезти Майю. Девчонка ей нравилась, но собственный сын сейчас совсем не нравился - лицо его выражало вселенскую тоску.
«Это она виновата, маленькая ведьма! ... Прощалась с Максом Катя специально так! Трепетно! Прямо перед моим сыном! Не могла промолчать! - сердито припоминала Эльза, - Он такой был живой. Настоящий! А сейчас держит за руку эту Майю, как спасательный круг! Стыд и позор! Где хвалёное воспитание? Нету его! Девчонка доиграется!»
Сын был для Эльзы как живое воспоминание. Макс точно с таким же выражением лица старался сохранить в себе силы, чтобы жить.
«Но это мой сын! - вопила она мысленно, - Мой первый любимый сын! Такой же будет красивый, как его папаша, такой же бедный и гордый, небрежно элегантный, мягкий и улыбчивый… Если не будет Катьки и не встретится такая, какой была я в молодости - его жизнь будет сказочно прекрасна».
Эльза так устала думать о старшем сыне, что начала раздражаться на младшего Никиту, который вообще никогда не доставлял проблем и тихонько поглядывал в окно. Младший сам переживал, что Максимка сбегал и не жил дома, от этого еще больше потянулся к папе. Во всём будто специально игнорировал её. Даже сопротивлялся в простых вещах, когда приходилось покупать ему одежду: «Это не очень, мам. Я не буду в таком, не пойду в школу. Не прилизывай мне челку. Я не хочу стричься, мам. Папа сказал, что еще нормально, можно так походить!»
Пока «выгружалась» Майя – девчонке дали с собой два пакета еды и пирожных, чтобы она угостила семью, Никита тоже вылез из машины, чтобы наблюдать, как Максим помогал донести их до подъезда,
Эльза, наконец-то, посмотрела в глаза Виталия.
Он не злился, не сказал ему Иванцов ничего, да она бы и не дала. Следила, ни на минуту от мужа не отлучалась.
Виталий молчал, выглядел уставшим, неприкаянным.
Время словно побежало для него быстрее, когда умерла Елена.
Для Эльзы же время остановилось.
«Мужчина, который похоронил бывшую жену и сразу осознал, что её больше нет – мой мужчина. Но сейчас, после летнего отдыха в деревне, он стал немой. К сожалению, мы давно не разговариваем так, как раньше. Муж закрывает мне рот, я соглашаюсь. Он постоянно просит не говорить о том, об этом. Обо всём. Я не должна скорбеть вместе с ним и Лизкой. А эта святая женщина после смерти стала выносить мне мозг и портить жизнь еще сильней!»
Эля посмотрела в задумчивые глаза мужа и пошутила:
— Мужчина, куда вас подвезти?
— А я не знаю, — вопреки ожиданиям Эльзы, слова «домой» не сказал Виталий и не улыбнулся.
— Когда вы поедете на кладбище? — растерялась она.
— Я туда пока не собираюсь.
— Не сам, вы с Лизкой. ... Я волнуюсь, Виталь. В прошлый раз вы вернулись дикие оба. Лизка вообще Матвею устроила Варфоломеевскую ночь. У них свет горел до четырёх утра.
— И ты не спала?
— Нет, не спала. Из-за Максима. Он страдает. Я страдаю.
— Эля, я повторю в который раз: не мешай будущему мужчине самостоятельно принимать отказы и учиться держать себя в руках. Ты помогаешь себе успокоиться, а не ему. В таких делах, как любовь и привязанность, надо учиться владеть своей жизнью. Это его опыт, его уроки, как в школе. А ты сидишь с ним за партой и огрызаешься на одноклассников, критикуешь учителя, не даёшь пошептаться с девчонкой.
— Но я же за него боюсь, я хочу обезопасить моего мальчика.
— Опасным может быть всё, что угодно. Бойся оказать ему медвежью услугу и нанести вред благими намерениями. В своё время знакомился с выбором моей дочери. Матвей мне, конечно, казался молодым парнем... Но пока я его не увидел, было сложно принять, что она кого-то кроме нас с Леной любит. Я старался не превратиться для дочерей в источник, из которого они не напьются чистой воды. Не ругай Майку, его выбор. Дай сыну пить из твоего источника чистую воду, не ищи в его подругах недостатки. Сын их всё равно их не увидит, недостатки в девочке нашла ты. Зачем ты делаешь это и по отношению к Кате?
— Он Майку не любит, Виталечка! Он Катерину-балерину любит! А она с ним обращается, как с помойным ведром! Вроде надо вынести, да брезгливо! Но сама-то не идеальная! Я молчу про неприличную привязанность. Буду с ней разговаривать, убеждать. А Майя пусть дальше идёт своей дорогой. Ну красивая, и что? Я вмешиваюсь в жизнь дорогих человечков от страха за их будущее.
— Это не решает проблему, а только усугубляет. Они спокойно живут, растут, учатся. Что ты видишь такого страшного, чего не вижу я?
Эльза притихла. Задумалась.
Неужели разговор не состоится? Муж дал понять уже сейчас, что помощи от него не ждать. И страшного он ничего не видит в поведении Максима. А если к психологу повести на разговор, тогда поверит?
Столько дней и месяцев хотелось ему рассказать обо всём, но именно сегодня, когда Иванцов наехал на неё, и узнали Матвей с Лизой - желание притупилось. После разговора в машине ничего хорошего не скажешь.
— Мам, поехали!
Эльза отмерла.
— Проводил свою белоснежку?
— Да! – гордо заявил сын, — У неё отец вышел, мне руку пожал.
Эльза усмехнулась:
— Сильно пожал?
— Нормально!! Хороший мужик, зовут Арсений! А маму зовут Любовь. Тётя Люба. Она вяжет игрушки, мам. Так ради хобби. И носки мне уже почти довязала.
— Носки?!
— Полосатые. Смешные такие. Серо-белые в полоску. У неё есть брат, тоже кикбоксингом занимается, призер.
— Виталь, скажи хоть что-нибудь!
— А что папа скажет? Займись тоже кикбоксингом, — рассмеялся Малыш. — Но я не могу, мне нужны мои пальцы, я еще хочу на гитаре выдавать что-то. А то все отбитые будут.
— Можно только ногами драться. — сказал Никита, — Как пнёшь, сразу отлетит, у тебя ноги сильные, Макс! И голова глупая.
— Никита! Что это еще… — возмутилась Эля.
— Он забыл предупредить Катю о подарке. Они уехали и уже, наверное, спать легли. Вот она испугается!
— Я ей сейчас напишу! — взвыл Максим, — У-уу, хотели вместе показать!
— Что ты там затеял? Деньги взял и ничего не рассказал!
Никита фыркнул.
— Мам, ты меня не поймёшь! — вздохнул Максим.
— Я? Тебя? Я всегда пойму!
— Там … поющее сердце. За шторой спрятал.
— Большой красный глупый игрушечный Малыш! — хихикнул Никита, — И поёт свою глупую песню!
— Надувной что ли? — удивился Виталий?
— Нет, ростовую фигуру заказал! — Гордо ответил Максим, — Своё фото во весь рост на основе из пластика в ковбойской одежде! И за окно повесил. Как будто это я залез, и в руках держу сердце. А в нём сюрприз - оно поёт моим голосом, если нажать на кнопочку. … А кнопочка в пупке. Мне дядя Матвей помог повесить. Он знаешь, как смеялся! … Только я думал, что мы еще у них посидим в это время, как раз вернемся и я сам покажу. А мы позже едем… Мам, она еще не увидела, я написал "Как дела?"! Смайлик с улыбкой не прислала! Только спящий.
— А раньше ты дарил ей цветы, мягкие игрушки. Это чьё влияние? Спросила Эля не слишком довольным голосом.
— Это влияние дикого запада, Эля. — усмехнулся Виталий, — Максим шутит с Катей, давно пора. А то моя внучка совсем перестала смеяться.
— Я тоже так подумал, пап!! Если я буду ходить, как жук навозный, грустный и серьёзный, она совсем перестанет мне улыбаться. После дня рождения Катька стала, какая-то строгая. И старается со мной не встречаться. Думал, что из-за Майки, но Майка сама удивилась. Мам… ты её попросила что ли?
— Да попросила! – дерзко ответила Эля, — Попросила, чтобы она не сидела не мешала тебе … заниматься… и не отвлекала!
— Я так и понял! – фыркнул Максим. – Ты и Нику всё время «просишь», и Катёнка, а мы страдать должны.
— Максим, я для тебя стараюсь!
— Я же просил, не надо.
— Ну всё… попросил и больше не стараюсь.
— И у нас с Катей лучше стали отношения! А то, будто кошка пробежала между нами.
— Не кошка, а пантера, — поправила Элеонора и повернула к дому.
Она резко затормозила, потянулась, подняв руки вверх и скомандовала:
— Мальчики, быстро спать! А мы с папой на веранде посидим. И не надо выходить, что-то спрашивать – всё утром!
Эля надела чёрный свитер и тонкую облегающую юбку из шелковой ткани, налила две кружки чая с мятой и положила на тарелочку пряники собственного производства. На пряниках были сердечки и звёздочки.
Заволновалась.
Разговор должен состояться, иначе муж узнает от Иванцова или Матвея, Лиза может рассказать. Надо преподнести осторожно информацию, без надрыва, как можно более обиженно.
Она подошла к зеркалу и подкрасила мягкой помадой губы, взяла подводку, чтобы поправить стрелки, которые почти скрывались за наращенными ресницами.
Убрала волосы с лица, как любил Виталий и уставилась глазами безобразной Эльзы, королевы флирта.
Как обычно спокойный, уверенный тон, ничего плохого она не сотворила.
Элеонора кошкой мягко подошла, поставила поднос, ткнулась в щеку и села на диван.
— Эль, ну рассказывай, что скрывала от меня так долго.
— Я беспокоила твою дочь и внучку. И Мотю немного помучила. Ты меня простишь?
— Рассказывай. Я ждал.
Неприязни в свою сторону она не ощутила, поэтому принялась излагать свои мысли.
— Виталий, я нутром почуяла, что Ангелина, жена Макса, с самого первого дня вызывала в Матвее… мягко скажем интерес. Он его тщательно скрывал, но девушка явно в его вкусе. Умная, начитанная, образованная, совершенная фигура, и … новый человек в нашей компании всегда может внести в отношения чуточку адреналина, множество впечатлений.
— Впечатлений. Понятно.
— Она вызвала интерес и в моем отце, а в институте все желали с ней познакомиться. Она была с Максом, но могла бы… В общем, эта молодая женщина точно вызывала в Моте интерес. Не знаю, что у них было или не было, но он ей начал помогать деньгами, оценивать её действия и решать её проблемы. Когда она с Максом закончила отношения. Спрашивается, почему? Я начала по этому поводу задумываться… И меня очень волновала одна девочка… Твоя дочь. Лиза перестала ухаживать за собой, прячется за спортивными костюмами, безразмерными футболками, пиджаками… Она перестала наряжаться совсем. Не носит каблуки, какие-то чешки, кроссовки, балетки… Когда они в последний раз вообще нормально без нытья разговаривали? Она в депрессии постоянно, не следит за собой, как раньше, лохматая ходит вся пушистая, волосы отросли ниже плинтуса…
Виталий так напрягся, что Элеонора запнулась и начала смягчать свои эпитеты.
— За редким исключением, согласна. Я понимаю, дети. Марсель её не отпускал. Мотя никуда не пускает… Она только в школу и от школы, уроки, проверки, Катя, Деня, Диана, Марсель… Она никому не отдаёт детей на ночь… Но это же обязательно было раньше – посещать салоны красоты, обновлять свои наряды… Ангел это делала, а она перестала еще с тех пор как мать повязала их с Максом в этом доме, где он чуть не умер. Где Лизка пела ему при свечах и сидела у его умирающего тела. Это их тайна, что там было. Но мне кажется, твоя дочь нуждается в том, кому можно помогать. Спасать. А Матвей вообще не нуждается в жалости. Она вечно что-то подозревает, прямо психоз какой-то…
— У неё были причины и ты это прекрасно знаешь. Лучше всех. А вот чего не знаю я? Что тебя еще беспокоит, Эля?
— Я с ней почти не общалась нормально. Но она постоянно смотрит на меня, как на врага. И мне кажется, она обо мне знает что-то такое, чего нет! Придумывает! И вот… наступил день, когда мы с ней стали немного поближе сидеть, когда за Матвея взялась старая знакомая. Они были с Дженни в прошлом, когда были молодые совсем. Лизка её тоже знала. И она не струсила, не поджала хвост, она реально обрадовалась, что Дженни может его увести, еще и в свой Париж забрать!
— Как ты это поняла?
— Лизка смотрела с надеждой на Макса, и вообще оживилась…
— Конечно с надеждой, — равнодушно произнес Виталий. — Наш Матвей сидел в тюрьме по клевете. И младший сын тоже сидел.
— А она почти бездействовала, только лишь два раза пришла к мужу… Наверное, это не точно. Мне кажется, что она была рада, когда Матвей вот так попался. И Макса не просто нюхала, подходила к нему, чуть на колени... Ну ладно, в общем она не залезла, конечно. Смогла совладать со своими чувствами.
Эльза выдохнула сложив губы трубочкой и замолчала, ожидая хоть одного слова.
Виталий ничего не сказал. Он отвернулся.
— Раньше я видела её свободной всего один раз. Хотя нет, нет, я никогда не видела её такой свободной. И у меня есть предположение, что она любит Макса всё сильнее. А я должна была им помочь. Что бы ты сделал, Виталечка, если бы понял, что Лиза своего мужа ценит, а Макса любит, и поэтому она несчастная?... Что бы ты сделал?
— Говори ты. Что ТЫ сделала?
— Сейчас. — она глубоко вздохнула, закрыв глаза, — Я только настроюсь и скажу.
Эльза вспомнила, как учил отец: Если хочешь заставить человека верить твоей правде и чувствам, нужно произносить его тайное имя.
Не то, которым его называют все и всегда, а другое, личное, милое сердцу. Из детства. Имя для близких. Тогда подсознание дает сбой и выдаст привлекательность её идей, нужные Эльзе реакции. С Максом срабатывало на ура.
Максик, дорогой, зайчик.
Материнские тайные прозвища. Если детство было несчастливым, имя угадать трудно. Но оно есть. Норой отец называл её, когда устроил встречу взрослой чумы Эльзы с той вахтершей у кого она жила после побега. Он буквально устроил всю оставшуюся жизнь этой женщины, которая, оказалось, живёт с внучкой в крохотной коморке, уже в другом районе.
Своего жилья у вахтерши не было, а внучка приехала - в семье появился отчим. Тяжелая беспросветная жизнь у них была.
Эльза даже не помнила, как точно зовут вахтёршу. Тёть Маша - вот что она помнила. В юности она была неуправляема, и отец нашел как-то выход.
А когда женщина увидела её - сразу узнала, поменялась лицом, прижала руку к груди. "Норка... Нора, это ты что ли? А что это за цепи, ты что с цепи сорвалась?" "Я - панк" - сказала Эльза и обняла её. - А это - тот богатый отец, про которого ты не верила, тёть Маш".
Норка - это тайное ласковое имя, которым ее назвала тетя Маша, добрая, хорошая.
И отец почуял, что можно наладить связь.
За то, что Мария Захаровна Кулемякина брала к себе жить маленькую Элеонору во время побега от злобной матери и бабки, он вознаградил её щедро. Жильем, счетом в банке и подарил колье с серьгами. Отец дарил всегда украшения вместо цветов.
Иногда женщины угадывают или узнают, как обращаться с мужчиной, чтобы он поверил именно ей, любил, делал всё, что она хочет. Котик, зайчик, лапочка моя, Матвейка... Мама умершая называла сына Матвейка. Лиза тоже узнала, чтобы ребенку было легче к ней привыкнуть. Спросила: Можно я буду тебя звать не Матвей - так мы запутаемся, и не Мэтью. А как тебя мама называла, можно? И услышала: "Матвейка"... И он уже взрослый, но все называют или Матвейка, или по имени отчеству.
Мой отец поступил так с Лизкой, которая ему сразу понравилась.
Он думал, что Лиза станет его дочерью. Знал, что Лиза любит мать, и знал, что её мать называла Лизу птичка моя, и лисёнок, чтобы она расслаблялась, доверяла, слушалась.
В разговоре с моим отцом, который он записывал, это имя тайное, детское было, Елена сама предложила называть Лизу так. Отец писал не все разговоры, только важные. Только важные. И хранил.
Да, полезно иногда знать. Когда они договорились про Лизу, он использовал это прозвище. И у них на таком жутком стрессе все равно случилось взаимное притяжение.
На самом деле бабушка Нелли в детстве называла Лизу "Птичкой", поэтому и мама это использовала.
Умная женщина была, слава богу на том свете уже. Умная.
И я узнала. Сразу, как в деревню приехали. У Виталия нет клички Лисёнок, конечно. Мама его называет Виталечка. А мужа - любименький мой называла. Быстро и ласково произносила эти слова.
— Я прошу тебя, Виталечка, выслушать меня. Получить доступ к отцовской конфиденциальной информации смогла я, и Ангелу случайно проговорилась. Я же не знала, что она такая злобная окажется. Спросила её - хочет посмотреть на прошлое своего любимого мужа, увидеть его совсем молодым, у меня есть фото. У Макса нет, а у меня есть. Ему там от восемнадцати до двадцати пяти лет… — голос Эльзы срывался, но она даже улыбалась. — И так вот всё получилось. Лизу она не знаю, когда ненавидеть начала. Но чтобы предать ее… предать, — Эльза всхлипнула и с надеждой заглянула в серые глаза мужа. — У меня и мысли не было. Я только хотела её защитить, чтобы наша семья не скандалила, Лиза не дулась на меня. Поэтому всё скрыла. Иначе... меня бы Матвей просто возненавидел, а Лиза презирала за предательство.
Виталий отрицательно покачал головой, опустив подбородок.
— Ну вот. Виталечка. Сейчас, когда всё обошлось я могу тебе рассказывать. Ты же мой муж. Обижаешься за молчание?
— Но ты же не всё еще сказала. Смелее, Эля. Смелее, моя хорошая. Это просто слова. Скажи их мне, пусть не останется тайн между мужем и женой.
— Виталечка, что мне сделать, чтобы ты очнулся и понял, что мы будем жить счастливо, потому что её больше нет? — выдохнула Элеонора, сходя с ума от того она может выдать ему всё. — Мне хочется чтобы лучше она маячила возле дома, чем ты со мной был такой грустный и убитый горем.
Виталий отвел взгляд в сторону.
— Я не испытываю облегчение в отличие от тебя. Умерла Лена не своей смертью. Она умерла от того, что ты тоже. Вы обе худеющие. Одновременно. И моя дочь в совпадения такие не верит. И я не верю. Не бывает такого, чтобы вы не общались и нарушили инструкцию, обе. Дозировку нарушили.
— Но мне тоже было плохо! Я тоже... Я тоже, Виталь…
— Скажи мне как есть, и я не буду спрашивать тебя больше об этом.
— Ангел... — начала Эльза, но Виталий резко показал рукой остановиться.
— Ангелине нет в этом выгоды. И мстить ей не за что. Следов её нет в этом деле, поэтому она на свободу вышла.
— А мои что, есть?
— И твоих нет.
— Я сама хотела похудеть. Мне как было плохо! Еще только в себя приходить начала... Господи, я и не знала, что так будет плохо-то...
— Кажется нам надо понять главное - мы вместе, или больше нас нет. — жутким голосом сказал Виталий.
— Есть!! — Элеонора залилась румянцем, — Есть, я ничего не сделала, только обещала. Как Матвей! Хочешь, я докажу тебе? Я уезжала смотреть на неё, но не давала ей эти препараты в руки!
— Ты сделала так, что она их захотела? Ты заставила её поверить, что они … для чего, Элеонора? Скажи мне, я уже догадался, но скажи!
— Ты не сам догадался, это она... Это Ли..за… — Элеонора задохнулась от возможной догадки. — Это Лиза?? Подозревает меня??
— Это Матвей подозревал тебя. Я не верил никому. Но ты сейчас сама завела этот разговор, и ты мне сейчас обман говоришь, а в чем я перед тобой провинился? Ну, скажи? За что ты со мной так поступаешь? Ты - моя жена или кто?
— Виталя, Виталя… Ах, все забыли, как она меня доводила, как психологичку подкупила, как мечтала, чтобы я на тот свет отправилась... Вот мои шрамы, вот, смотри! Из-за твоей Леночки! Лизку доводила всю жизнь, а ты ей прощал, Макса чуть не угробила! А я всего лишь... всего ничего... Вы все против меня, все! И мы что, никогда не будем прежними?? Там, в деревне ты спросил: "мы вместе, или больше нас нет"? Больше нет? А почему? Потому, что я не смогла там жить без Максимки? Мой сын не поехал, и не собирался... Ты сказал это, а потом сладко спал, и я не хотела тебя будить! Но я плакала, потому. что ты ничего не сделаешь, чтобы мы были далеко от них, и Максима заставить не можешь переехать от Катьки. Ты ничего не сделал, когда он ушел, ничего не сделал, когда твоя Лена начала к тебе... А я знаешь, как мучилась? Я ей ничего не продавала, ничего не давала. Я только хотела, чтобы она похудела еще больше, стала похожа на своё костлявое нутро!! И попросила Ангела отправить ей эти чудесные пастилки, и потому сказала… что перевела инструкцию и там...
— Что - там?
— Там написано, что они восстанавливают... позвоночник. То есть, суставы, связки, старые переломы, и … швы рассасываются... И становится крепкими связки, поддерживающие мышцы. Чем больше этих дорогих пастилок, тем лучше эффект. Это просто Ангелина как-то через кого-то... Я уже не знаю.
— Как ты могла?
— Да я же не знала, что у неё всё откажет! Я честно, клянусь не знала! И на себе даже сразу проверила... Я сразу на себе проверила эффект! Принимала три дня по две двойных дозы... Во время похудения все ослабевает и обвисает, а они дарят молодость...
— Ты сказала моей дочери?
— Нет, я не смогла. Она так убивалась, как сумасшедшая. Я даже умывала её от слез. Хотела сказать, но не смогла.
— Если ты скажешь моей дочери, кому-то еще скажешь - нашей семье конец. Оставь эти признания при себе, — резко сказал Виталий. — Оставь своё … при себе. У нас дети, у моей дочери... огромный стресс. Она понимает, но тебе такие вопросы не задаёт. Вся в меня. Вся в меня...
Элеонора почувствовала, что ей стало плохо физически. Дурнота не отступала, наоборот усилилась.
— Лиза больше не поёт. И не хочет... ничего не хочет. И я думала, что когда мать умерла, она думает о том, что не перейдёт ей дорогу и может любить Макса. Я так действительно думала. И даже хотела свидание устроить, только лишь для счастья твоей дочери, Виталечка. Я же люблю и её, и тебя. Она злит меня иногда до невозможности, но я... Я просто хотела, чтобы твоя бывшая жена стала совсем худой и непривлекательной. Но я не знала, что можно умереть, не думала, что ей будет плохо, как мне и она перестанет к тебе приезжать, звать тебя, желать вернуть … Она вышла из тюрьмы, как будто еще краше. И мой разум взбунтовался. Матвея она посадила... Я подумала, что это такой знак. Знак судьбы. Небесная защита. Небесная, понимаешь? … Демоны или ангелы, я не знаю. Но это небеса возвращают, исправляют, наказывают и поощряют. И у Елены тоже есть своя молния. И есть знания. Сверхзнания. Она знает свою дочь и знает кого Лиза любит. И всё вернется на свои места, Виталечка. На свои места, понимаешь? …
Она выйдет и вернется к тебе. Лиза уйдет к тому жениху, кого она любит, которого ей мать выбрала потому, что поняла - они созданы друг для друга и на небесах будут вместе...
А я... Матвей найдёт себе молодую, посмотри он какой крутой, красавец... А у меня в животе болит, давно. А сейчас сильно... Вот сейчас, когда я потянулась, мне стало больней... И внутри больно, и в душе больно, я умру, тогда детям будет больно, а мне-то легче. Как Лене твоей. Порхает по облакам или родилась заново где-то... Господи, ну что я - хуже всех?
Я не ангел, но что - меня не за что любить и позволить жить счастливо?
Почему ты меня не обнимаешь?
Почему ты меня уже давно сам не обнимаешь? Как умерла, так всё. Не нужна. А может, я тебе была нужна, чтобы она видела - вот какая у тебя жена. Непохожая, смуглая, чернявая, наглая и … крупная, темпераментная, на всё согласная...
Мне что, убиться теперь, что я такая? А если бы Никита родился на меня похожим, ты бы любил его?? Максимка на меня похож, ты его отцу передал еще в десять лет... Как так можно?
— Эля, тихо, не реви. И не кричи, дети не будут переживать. Идём поужинаешь, ты же почти не ела, вот и болит… — прошептал Виталий наклонившись к ней.
Эльза сразу вцепилась и поцеловала его в лоб, начала перебирать его взъерошенные все еще густые, светло-серебристые короткие волосы. За подбородок взялась, погладила отросшую мягкую щетину, потянулась.
Встретилась с его глазами.
Несмотря на спокойный голос напугалась безумно.
Ахнула, схватилась за живот и тут же согнулась. Всё, что осталось от съеденного мороженного от страха просилось на траву.
— Что с тобой? Опять?
— Нет.
— Скажи мне, что с тобой. Быстро говори!
— Ничего со мной, только я скоро уйду. И ты меня ненавидишь!
— Никуда ты не уйдёшь. И я тебя не могу ненавидеть.
— Я уйду. Она существовала, чтобы сжить меня со света. Я её опередила... И теперь молния Лизкина... бьёт мне прямо в солнечное сплетение... А я еще не верила, что молнии бывают!
— Эля!
— Зря я отказывалась от обследования желудка, да?
— А ты что это?... Отказывалась? Эля... ты же показывала результаты...
— Мне не очень больно. Но я боюсь. Знаешь, я привыкла к боли, я нечувствительна к боли, она мне даже нравилась, как щекотка. Когда-то молодости.
— Поехали к врачу, я разбужу мальчишек, скажу, что мы уехали. Я выпил, нет, вызову скорую.
— Вызови платную, Виталечка. Пусть они меня... заберут. Останься с ребятами.
— Ничего страшного с ними не случится, они взрослые, Эля.
— Нет, Максиму дай ключи, пусть идут к дочери, там поспят. пусть она видит моих детей и отменит эту свою молнию! Лучше пусть идут к Лизе.. Так больно, что мне уже всё равно. Неужели это моё возмездие? Неужели из-за того, что я Лизку доводила мой сын теперь будет страдать от неразделенной любви?? Нет, тогда и Катьке прилетело... Что делать, Виталечка? А... кошмар. Как же мне теперь жить?
— Нормально жить. Тихо, я вызываю. Здравствуйте, девушка, моей жене плохо, резкая боль в животе, Вилкова Элеонора Валерьевна, адрес...
***
Лиза гнала в больницу, чтобы успокоить отца с чувством, что Элеонора притворяется. Но когда увидела его - поверила.
— Папочка, что? Что с ней?
— Язва желудка. Сказали, что нашли язвы, две. Лиз, я думал - симулирует. Был непростой разговор.
— Папочка, милый, не волнуйся. Всё у неё заживёт. Она же с этим похудением...
— Почти не ела, только сырое. То ела всё подряд, то вообще ничего... Голоданием занималась. Не жаловалась... Терпела.
— Терпела??
— Странно себя вела. У нее мать от этого... раньше времени...
— Я не знала, — сглотнула Лиза.
— Валера узнал. Она ему на желудок не пожаловалась, просто когда не знали что с ней, рвало целыми днями, он стал выяснять... От какого вида скончалась её мать.
— Это просто... Пап, господи, ну не может быть! Она на Валерия Яковлевича больше похожа!
— Всё нормально будет. Ты уж … прости её дочка. Вроде и не может человек быть и плохим и хорошим одновременно, а она может. И мне жаль, что я женился, не подумав о последствиях. В тот момент я поверить сам не мог, что происходит вокруг. И себя не помнил. Тебе тяжело, я понимаю. Но еще одну такую жену, что издевается над моей дочерью, я не вынесу.
— Пап, ну что ты. Мама не издевалась, и Эля тоже. … Вы же полюбили... Как можно не жениться... Это не ошибка. Ошибка, что мы вот так... с детьми... все вместе..
— А как же иначе? Мы - семья.
— Ты был у неё?
— Да, только вышел.
— Я схожу?
— Лиза, не надо, дочка. Ты устала, поезжай спать. Я надеюсь... Я тут подожду.
— Пап, что говорят-то?
— Пробы взяли, зондом прижгли, операция не требуется только лечение. Я просто подожду.
— Ну... а я только пожелаю ей выздоровления. И вместе посидим, хочешь?
— Да ты не волнуйся за меня. Я выдержу. Лишь бы не рак. Как мы с Никиткой и Максом без неё даже представлять не хочу.
— Это всё от нервов. Она успокоится, и всё заживёт.
В мрачном полутёмном коридоре стояли каталки, на одной лежала женщина, вторая пустовала. Вспомнив маму и её больницу, Лиза почувствовала, что ей нужно за что-то ухватиться. Она горько заплакала, держась двумя руками за каталку, как будто там лежала её мама, когда она перевозила её на очередное сканирование. Только мамы не было, трубок и капельниц тоже не было.
Будь у нее силы, она бы сбежала.
Через некоторое время к ней приблизился человек в синем костюме санитара. Он был совсем молод, быстро потёр нос, чихнул и поправил очки.
— Вы что тут, куда? Как фамилия?
— Аксёнова, — ответила Лиза.
— Я провожу до палаты, не надо так переживать. Какая палата?
— Тридцать вторая.
— Там лежит чудовище, так она себя называет. Дочь?
— Чья?
— Её, чудовища. Элеоноры Валерьевны. Женщины в тридцать второй палате. Она сказала, что если придёт дочь - не пускать. И вот я караулю.
— Я - дочь, да. Её мужа дочь. Пустите.
— Не могу. Не могу пустить.
Открыв сумочку Лиза вытащила тысячную купюру и протянула санитару. Тот молча взял и вздохнул.
— Скажу, что заснул на посту.
Эльза не спала. Она отдирала гель-лак от ногтей зубами и пальцами.
— Что с тобой? — спросила Лиза, — Почему ты не пожаловалась раньше?
— Не знаю, — пробормотала Эльза и облизала пересохшие губы. — Можешь сегодня выпить за мое здоровье.
— Как ты себя довела до такого, Эля!
— Вот, сказали, что если понадобиться операция надо лак с ногтей удалить. Я и удаляю. Кстати, а как ты прошла мимо моего цербера? Куда делся санитар-студент?
— Не знаю. Спал там какой-то синенький, — ответила Лиза. — Почему ты терпела боль?
— Чтобы мне в горло не сували трубку. Вот почему! Чуть что - сразу четыре коварные буквы Ффэ, Гэ, Дэ и Эс.
— Эль, ты что, хочешь конца всему?
— Я не, — сказала Эльза. — Я - пантера, съела что-то не то... падаль какую-то. Лиз, как там Виталя? Забери его домой, а? Ему нужно спать. Со мной всё в порядке. .... И я больше не буду.
— Хорошо, заберу.
— И отмени свою молнию, если можешь.
— Нет никакой молнии, просто не трогай мою дочь.
— Я бы с радостью, но в меня вселяется кто-то нехороший. Не твой демон, а демон мести. Я его усмиряю, но он никак не хочет сидеть тихо. Так что гарантировать не могу.
— Нет никаких демонов.
— Ну тогда мы с тобой стоим на разных ступенях моральной лестницы. Мой сын в беде, я его защищаю... Вот почему не могу Катьку оставить в покое.
— Господи, да что она сделала-то?
— Сделала, — отрезала Элеонора. — Я знаю, что ты и мой муж, и твой муж... можете снова взять меня за шкирку и втащить на свою ступень морального смирения и доброты к ближним, но для меня это ненадолго. Я никогда не стану такой, как вы.
Лиза некоторое время молчала, покусывая губы.
Элеонора была воском в руках отца, плавилась, училась, любила, и вот после того, как Катя призналась в своих чувствах, превратилась в Тигра, который хитро и коварно добивается своего и запугивает.
— Это просто у него привычка к тому, что Катя с ним...
— То, что для вас всех просто привычка, для Максима... и старшего и младшего очень даже сложное чувство. Ты издеваешься, и она издевается.
Лиза покраснела, не стала спорить, оправдываться, только сказала:
— У меня к тебе нет ненависти. И я прошу перестать ненавидеть мою дочку.
— У меня вообще нет ненависти. Только досада и чувство обреченности, чувство неизбежного.
— Я могла бы…
— Это ты Матвею стресс снимай ночными криками, а мне ты не могла бы. Надеюсь у меня будет хоть пяток лет жизни, и я дождусь, когда твоя Катерина будет поклоняться моему сыну, когда он поёт. Ты знаешь, как он поёт? А как играет?
— Знаю, Эля.
— А ты когда последний раз пела?
— Давно...
— Когда?
— Там, у мамы. — Лиза часто заморгала, чтобы не заплакать, но слезы всё равно скатились по её щекам.
— И что ты пела? — спокойно спросила Эльза.
— Её любимую.
— Какую? … А, я знаю. Когда мой сын начал петь ты ему сказала...
И Эльза приподнялась на локтях, уставилась на неё, а потом тихо заворчала:
— Побледневшие … листья окна... зарастают … прозрачной водой... У воды ...нет...
Она резко остановилась и кивнула, чтобы Лиза продолжила, но Лиза молчала.
— У воды нет ни смерти ни дна... — продолжала Эля, — Я прощаюсь... Лиза, пой!
Лиза заплакала и покачала отрицательно головой.
— Ладно тебе, спой. … Горсть тепла после долгой зимыыы… донесем пять минут до утра... Доживём... Наше море вины поглощает... время дыра...
— Наше море вины... — прошептала Лиза.
— Давай, спой. Я никому не скажу. Если не споёшь, я громко буду орать, всех перебужу!
— С нами память сидит у стола, — всхлипнула Лиза.
— А в руке ее пламя свечи. — проговорила Эльза.
— Ты такой хорошей была...
— Посмотри на меня, не молчи. — кивнула Эльза.
— Крики чайки на белой стене — запела Лиза своим чудным голосом, проникающим в душу, — Окольцованы черной луной. Нарисуй что-нибудь на окне и шепни.... на прощанье ...рекой. .... Хватит, Эля...
— Ты не плачь, если можешь, прости. — попросила Эльза, — Жизнь - не сахар, а смерть нам - не чай. Иди, Лиза, и уложи спать моего мужа. Боже, как нелепо это звучит. Тот, кто подслушивает может подумать недоброе. Станислав! Я тебя вижу, иди сюда.
— Элеонора Валерьевна, я случайно заснул.
— Для тебя только "чудовище". Понял?
— Да. — ответил санитар.
— Проводи эту женщину до выхода и проверь, чтобы она села в машину. На этом твоё дежурство подошло к концу.
— Так-то я должен до утра дежурить.
— Тебе что, мало?
— Так я тут работаю... У меня смена ...
— Ты работаешь бесплатно, а я тебе плачу. Иди, господи. Выпей за моё здоровье...
Следующая главаhttps://dzen.ru/a/ZosDkFGeh12v1RSQ
Читать с начала:https://dzen.ru/a/ZRfmqFrR8x1eQl0Q