Что бы ты там себе ни напридумывал – всё так и будет.
И как матери всегда удаётся зайти в её комнату в самый неподходящий момент? Караулит она, что ли, ловит все звуки, доносящиеся на кухню, и как только всё смолкает, несётся проверять, чем там занимается её непутёвая дочурка? Точно! Надо будет в следующий раз, перепрятывая сигареты в школьную сумку, ненароком уронить что-нибудь, любимый материн цветок с подоконника, например. За него попадёт, конечно, мать разорётся, но зато хоть сигареты не найдет. А за сигареты можно и всерьёз получить. Пару раз Аня чуть было не попалась, помогло стандартное «рядом стояла», и вот как они все на это ведутся?
В этот раз матери тоже не повезло, Аня оказалась проворнее, и до того, как та решительно распахнула дверь комнаты, успела даже застегнуть кармашек, в который только что осторожно сунула парочку сигарет.
– Ты что тут копаешься? – Аня хмыкнула про себя. – Ты же уже опаздываешь, почему тебя всегда надо подгонять?!
– Да иду я, иду, сегодня первая биология, Зорька сама всегда опаздывает.
Услышав прозвище преподавательницы биологии, получившей его за постоянное оправдание своих опозданий фразой «ну, не могу я вставать ни свет, ни заря», мать тут же с азартом переключилась:
– И что это ещё за Зорька?
Дальше слушать Аня не стала. Подхватив сумку, вышла в прихожую, и начала одеваться, иногда слегка морщась, если быстро нарастающий до истеричных ноток голос случайно прорывался за порог её восприятия. Застегнув сапожки и повязав шарфик, она уже взялась было за ручку входной двери, как вдруг одно слово привлекло её внимание:
– Какую курицу?
Захлебнувшись на полуслове, мать возмущенно метнулась в кухню и тотчас же вернулась оттуда с магазинным лотком, плотно закутанным в целлофан.
– Вот эту, Аня, эту, – и сунула отвратительно пахнущий сырым мясом свёрток ей прямо под нос. – Я не успею сейчас приготовить.
Увидев, как дочь растерянно хлопает от души накрашенными ресницами, мать с удовольствием продолжила:
– Тебе пятнадцать лет, а ты не знаешь, с какой стороны к плите подходят! Всё! Если не хочешь сидеть голодная сутки, приготовишь.
И с видом победителя ушла обратно.
Встретившись по дороге с Маруськой и Виталиком, которые с месяц назад вдруг поняли, что жить не могут друг без друга и собирались пожениться, как только обоим стукнет по восемнадцать, Аня шутливо спросила у друзей:
– Ну, что, ещё не передумали жениться?
Умудрявшиеся не отлипать друг от друга даже на уроках, те почти одновременно показали ей фиги, так и не расцепив рук:
– Не дождёшься!
– Тогда после уроков устроим проверку, насколько у вас всё серьёзно.
Не обращая внимания на их вопросительные взгляды, Аня первая вошла через калитку на территорию школы.
***
– Этот? – Маруська достала из ящика рабочего стола огромный нож с широким лезвием. Стоявшие вокруг кухонного острова над распакованным лотком с куриной тушкой Аня и Виталик одновременно подняли на неё головы.
– Тащи! – они никак не могли примериться к этой пупырчатой незнакомке так, чтобы понять, с какого места начинать её резать. Обычные ножи, обнаруженные Анютой в материнском арсенале, явно не подходили. Но самое главное, никто из них не хотел трогать её руками, мало того, что на вид та выглядела какой-то скользкой, холодной и противной, так ещё и пахла так, что Маруся с Виталиком вдруг вспомнили Ларису, недавно переехавшую с родителями в Индию. Они все продолжали переписываться и обмениваться фотками, общаться в соцсетях, и каждый раз с шумным интересом обсуждали посты уехавшей подруги, где она рассказывала, что на их кухне любой кусок мяса под запретом. И даже рыбы.
– Фу-у, я, наверное, тоже не буду больше мясо есть, – Маруся, положив нож перед Виталиком, смешно скривилась и отошла к окну.
– Да ты чё, – Виталик с воодушевлением схватил в правую руку нехилый предмет кухонной утвари. – Курица, это не мясо, как говорит мой отец! Прикинь, Ань, это у неё ещё башки нет.
– У кого? У Лариски или у Маруськи?
– Ха-ха. У курицы! Ты хоть это-то заметила или ты на неё тоже с закрытыми глазами смотрела? – И он неожиданно со всей силы, перехватив нож двумя руками, воткнул его прямо по центру куриной груди!
Девчонки завизжали.
– Ты дурак?! – Анюта пришла в себя первой и со всей силы треснула его по плечу.
Виталик заржал, и попытался вытащить нож из куриного тела.
Минуту спустя они поняли, что субтильному пацану удалось сделать то, чего глядя на него никак нельзя было себе вообразить. Он не только с первого удара попал в предмет, расположенный от него на расстоянии полуметра, но и, пробив его насквозь, вонзил острый нож в столешницу, на которой лежала несчастная птица.
– Да ты хоть представляешь, что мне за это будет?! – Аня всерьёз испугалась, мебель дома она ещё не портила и как отреагирует на такое мать, неизвестно.
– Да ладно тебе, – Виталик попытался её успокоить, – подвинешь сюда вон ту хрень, – он кивнул в сторону стоявшей по центру стола небольшой аккуратной вазы с искусственными цветами.
– А то мать её на место не уберёт! Вот ты точно дебил!
– А ты приклей! Скажешь, что это новый флешмоб, типа фоткать надо каждый день.
Аня возмущенно покрутила пальцем у виска и тоже отошла к окну.
Пока Виталик изо всех сил делал вид, что для него ничего не стоит вытащить нож обратно, Маруська негромко попросила стоявшую рядом с ней Аню:
– Можно нам у тебя сегодня остаться? Я родителям скажу, что мы с тобой в кино пойдём.
– Вы чё, уже? – без особого интереса спросила Анюта. – Смотри, не залети, а то мне мать, знаешь, сколько страшилок рассказывала, у них в отделении таких много бывает. Говорит, и в школу сообщают, если что, и детей отбирают.
Маруська понимающе хмыкнула.
Вообще, Ане не очень-то хотелось вникать в интимную жизнь друзей. Не то, чтобы в этих вопросах для неё были какие-то табу. И в её жизни это уже могло бы произойти, с мальчиками ли, забрасывающими предложениями дружбы на страницах в соцсетях, или даже с кем постарше. Худощавая большеглазая Аня была симпатичной девчонкой. Но как только общение с противоположным полом переходило на стадию «а давай куда-нибудь сходим вечером», в голове сразу же всплывал образ какой-то некрасиво довольной матери, возвращающейся из больницы с суточных дежурств не в обычное время, а ближе к обеду. И Ане почему-то становилось противно.
– Так, всё, хорош! – подойдя к Виталику, она выхватила у него из рук табуретку. Нож из курицы никак не хотел доставаться, и Вит решил забраться на стол.
– Ань, ты чё? По-другому никак, – он для наглядности ещё раз ухватился за ручку ножа, который крепко вонзился в столешницу. – Неудобно, надо сверху.
Но Аня посмотрела на него так, что тот заткнулся.
– Марусь, иди сюда, перчатки захвати из ящика. – Аня прикинула, что проще будет, взявшись за куриные ноги с двух сторон, тянуть курицу против острого лезвия, и хоть так попробовать её разрезать.
– Я к ней не прикоснусь! – Маруська брезгливо кинула в них перчатками.
– Вит, тогда ты! Давай, если мать увидит это всё, я сразу тебя сдам!
***
Через два часа они с огромным аппетитом, усевшись на полу у дивана вокруг журнального столика, уплетали заказанную пиццу.
– Надо было сразу заказать, – никогда ещё пицца не казалась Марусе такой вкусной, – не, я точно больше мясо есть не буду, оно такое противное, пока не приготовлено!
– Ага, сразу заказать! И дать матери ещё один повод тыкать меня носом в то, что я ничего не умею? – Аня с удовольствием прислонилась к дивану.
– А сейчас чё? Всё равно ж выкинули, просто сказала бы, что суп весь съели. – Виталик тоже выглядел довольным.
– Какой суп?
– А чего ты собиралась из неё готовить? У меня мать всегда из курицы суп варит.
– А фиг знает, в интернете бы посмотрела рецепт, – и вдруг Аню осенило, – блин, надо было там посмотреть, как её режут! Наверняка ж есть!
– Слушайте, ну хватит уже, – Маруська сморщилась, – не портите мне аппетит!
Все сыто замолчали. Виталик переключал пультом каналы, не останавливаясь ни на одном дольше секунды.
– Вит, ты точно её на помойку отнёс? – почему-то в голову Ани закрались сомнения.
– Да точно, точно, я даже вазу приклеил! – у него загорелись глаза, – а прикинь, Ань, вот она рассердится на тебя, и придёт тебе мстить за такое неуважение!
– Кто? – Ане было так лениво, что думать, кто ей там будет мстить, совершенно не хотелось.
– Курица, кто, – Вит даже от телевизора отвернулся, – я как-то передачу смотрел, так там рассказывали, что курицы вообще считаются птицами магов и колдунов. – он покосился на Маруську, дожёвывающую последний кусок пиццы, – особенно чёрные. Если такая курица снесёт яйцо, она его где-нибудь зарывает, и потом из этого яйца вылупляется демон, но выглядит он, как человек. И приходит по ночам за теми, кто обидел его мать, чтобы забрать у них душу.
Девчонки с недоверием смотрели на него. Потом Аня разумно заметила:
– Так это чёрные. Эта белая была.
Виталик засмеялся:
– Ну, Анька, ты даёшь, откуда ты знаешь, ты ж её только общипанной видела?
– Ну, и что? Если б она при жизни была с чёрными перьями, то и после смерти тоже чёрной бы осталась.
С полчаса они спорили, возможно ли такое, чтобы белая курица при жизни имела черные перья. Виталик даже предложил позвонить Костику, недавно перешедшему в их класс, его отец был директором птицефабрики, уж он-то точно знал это.
– И что ты у него будешь спрашивать? – Маруся постучала ему по лбу кулачком. – А откуда ты знаешь, где у него отец работает, Костя же почти ни с кем не общается ещё?
– Да мы с ним как-то за одной партой сидели, когда ты болела, у него ручка с логотипом, я и спросил. Я даже знаю, что он в этом же доме живёт, мы вообще можем к нему сходить.
И они принялись спорить уже о том, надо или нет звонить Костику.
В конце концов Аня воскликнула:
– Всё, надоели! Короче, ложитесь здесь, я к себе пошла. Только утром надо будет до восьми свалить, а то мать придёт.
Устроившись на кровати с плеером в ушах, и взяв в руки учебник по физике, Аня вдруг задумалась, а было бы в её жизни всё так же, если бы отец жил с ними? Он ушёл, когда ей исполнилось десять лет, и только года через два она узнала, что родители развелись, а у отца новая семья. Она не помнила, чтобы сильно расстраивалась по этому поводу, но верить перестала всем, это точно. Как можно верить людям, когда среди них есть такие, которые десять лет подряд в день рождения говорили тебе, что ты единственная любимая дочка, а на одиннадцатый даже не позвонили?
Всю ночь Ане снились черные куры, которые бегали по тёмным подвалам, то маленькие, то большие, она убегала от них, и проснулась ещё до будильника с каким-то сдавленным стоном, когда очередная огромная курица накрыла её своим чёрным мохнатым крылом.
Маруська с Виталиком уже пили кофе. Намазав кусок хлеба маслом, Анюта с усмешкой спросила их:
– Вы совсем не спали, что ли?
В ответ оба уставились на неё укоризненно-счастливыми взглядами. Виталик открыл было рот, чтобы подколоть и её тоже, но Анюта беспрекословно заявила:
– Всё, выходим, уже без пятнадцати.
Одеваясь, они со смехом потолкались в прихожей. Потом Аня открыла входную дверь, и первая сделала шаг в коридор.
И тут же наступила на что-то скользкое, холодное и противное.
***
Впервые она затянулась сигаретой по-настоящему. И даже не закашлялась. Они стояли возле жилого дома, примыкающего торцом к школьному стадиону, из-за кустов их практически не было видно. До начала уроков ещё минут десять. Хотя они могли и опоздать, учебный день сегодня опять начинался с биологии.
– Анька, да чё ты, там же только погрызенный кусок был, это ж наверняка какой-нибудь кошак притащил! – Маруська и Виталик сочувственно смотрели на неё. Аня не сказала бы, что испугалась, просто… она никогда не забудет ощущение, как нога скользит по чему-то желеобразному, и тот момент, когда она поняла, по чему скользит её нога. Если бы Виталик не подхватил её под руку, она бы упала.
– С помойки? На мой коврик? Ты там на трупе адрес, что ли, написал? – она выбросила в кусты окурок. – Ладно, пошли, переживу.
И первая двинулась к школе, доставая из кармашка сумки жвачку.
Всё шло нормально до физики. Сразу после звонка Аня с Марусей зашли в класс, и направились каждая к своей парте.
– И чё вы там так долго делали? – Виталик не видел Марусю минут пятнадцать, но уже заскучал. Их отношения были на той чудесной стадии, когда каждый начинает нервничать, потеряв другого из виду.
– А тебе всё интересно? – Маруся улыбнулась и уже сложила губы для воздушного поцелуя, как вдруг сзади, там, где сидела Аня, послышался негромкий вскрик. Обернувшись, они увидели, как та зажимает рот рукой, а из сумки, стоявшей перед ней на парте, вылетают черные перья. Похожие на куриные. И увидели Анино лицо, похожее на бледную маску.
***
После уроков они втроём стояли на опустевшем школьном дворе.
– Ань, ну ты хоть понимаешь, что так не бывает на самом деле? – Виталик виновато смотрел на девчонок, – мало ли чё по телеку показывают?
– А на фига ты нам это рассказал? – ткнув его в бок, Маруся с тревогой посмотрела на Аню, – Анют, давай мы тебя проводим, хочешь?
– Не, не надо, сама дойду, мать, наверное, уже дома. – Аня очень устала. Эти перья… неужели куриные? Это смешно! Только почему-то она не стала рассказывать друзьям, что, когда преподаватель отправил её чистить сумку, в туалете Аня ещё кое-что заметила. В помещении, где находились сами туалеты, было приоткрыто окно. Уборщица, скорее всего, проветривала. И на полу, на сером шероховатом кафеле чётко отпечатались мокрые птичьи следы с тремя пальцами. Очень большие. У голубей, вроде, меньше. Хорошо, что к тому времени Аня уже закончила вытряхивать сумку и сложила вещи обратно. Почти бегом выскочив тогда из туалета, она вернулась на урок.
***
Дома Аню ждал сюрприз. Мать, конечно же, уже оторвала приклеенную Виталиком вазу и увидела дырку в столешнице. Чего только Аня не услышала! Новым было то, что она, оказывается, вся в отца, и точно так же, как он, только и делает, что портит матери жизнь. Минут через десять Анюта не выдержала, выбежала в прихожую, наспех оделась и хлопнула входной дверью.
Побродив по городу несколько часов, поболтав по телефону с Маруськой, которая изо всех сил зазывала её к себе, Аня решила всё-таки возвращаться домой. Ссоры с матерью, в общем-то, дело привычное, и шататься из-за этого ночи напролёт где попало Аня не собиралась.
Зайдя в подъезд, она вызвала лифт. Пришлось ждать, он был где-то на верхних этажах. Аня с мамой жили на пятом этаже двенадцатиэтажного дома, она могла бы, конечно, подняться по лестнице, но планировка подъездов в доме такая, что лестница находилась отдельно, и чтобы потом с неё попасть в отсек с квартирами, надо было бы пройти по открытому длинному балкону. Ане не очень хотелось делать это поздно вечером и в темноте. Свет там никогда не горел. Она вздохнула. Лифт всё ещё где-то наверху.
И тут она услышала его.
Это было настолько невероятно, что Аня, как заворожённая, не дождавшись лифта, повернула на лестницу и пошла на непонятно откуда доносившееся куриное кудахтанье. Его не могло быть здесь по определению! Но на третьем этаже, продолжая идти на звуки, она выглянула на балкон, и ей даже показалось, что что-то тёмное, низенькое и мохнатое повернуло к квартирам. Не может быть!
Аня осторожно ступила на балкон. За перилами лежал ночной город. На балконе никого. Держась ближе к стене, она решила всё-таки пройти по нему и заглянуть в отсек с квартирами. Темнота окружила её сразу же, как только дверь с лестницы медленно закрылась за ней доводчиком. Впереди маячил неярким светом прямоугольник выхода к квартирам. И она опять услышала кудахтанье! Ну, всё, хватит, дом полон людей, ещё даже полуночи нет, многие не спят, в конце концов можно заорать…
– Ааааа! – от неожиданности Анюта действительно закричала и начала отмахиваться руками от кого-то примерно своего роста, хотя ожидала увидеть курицу.
– Да тихо ты! Не дерись! – голос был знаком, но кому он принадлежал, она никак не могла вспомнить.
Тут из квартир начали выглядывать люди, а какой-то мужчина солидным голосом успокаивающе произнёс:
– Костя, заводи барышню к нам, сейчас разберёмся.
Точно, Костик! Ещё не отойдя от испуга, Аня позволила завести себя в квартиру и опомнилась только тогда, когда сидела на кухне, прикладывая руки к чашке с горячим чаем, и взахлёб рассказывала все свои приключения внимательной женщине с добрыми глазами. Маме Кости.
***
На следующий день после уроков они вчетвером стояли всё у той же пятиэтажки за скрывающими их от посторонних глаз кустами. Сама не понимая, почему, Аня не стала курить при Косте. Он не курил.
– Ну что, Вит, рассказывай! – голос Костика звучал насмешливо.
– А чё рассказывать? Я ж говорил ей вчера, не верь! – Виталик перевёл взгляд на Марусю. Та возмущенно покрутила пальцем у виска.
– Значит, ты поленился дойти до помойки, выбросил сырое мясо в мусоропровод, а когда я спросила, стал отвлекать моё внимание, так? А перья? – у Ани в голове всё ещё не укладывалось то, как легко она смогла навоображать себе невесть что, и чуть было не поверить в выдуманное! А если бы поверила?
– Ой, долго, что ли, просто повыдёргивал этот пух из круглой висюльки у Зорьки в кабинете, пока вас ждал, я вообще пошутить хотел, не думал, что ты так испугаешься! – как каждый припёртый к стенке, он начал нападать. Но, посмотрев на Костю, снова сник. – Ладно, признаю, был не прав, исправлюсь. А как ты поняла-то?
Аня тоже посмотрела на Костика. Он улыбнулся:
– Вот если бы я точно не знал, что вчера мой отец привёз соседке трёх породистых несушек, чтобы она их в деревню отвезла в выходные, и что одна из них вылетела в коридор, и соседка попросила меня помочь поймать её, я бы, может, тоже поверил, что чёрная курица по ночам ходит, души человеческие собирает! А так, спалился ты, Виталь, когда предположил, что это кошка мясо под дверь притащила, ну, не с помойки же!
И они все весело рассмеялись.
– А давайте пойдём в кино, – Маруська не любила долго что-то выяснять, – сегодня в малом зале классная комедия вечером!
Аня, почему-то смутившись, опять посмотрела на Костю, а он негромко спросил её:
– Ты пойдёшь?