Когда я переступил порог этой квартиры, я ещё не знал, что я здесь умру. Нелепо, странно и обидно. Именно обидно, но мне остаётся только беззвучно злиться. И больше всего даже не на него, а на себя. Как можно было так попасться?! Но тогда я подвоха не почувствовал.
Риелтор Наталья открыла дверь, и я вошёл вслед за ней в полутемный коридор. В нос ударил запах пыли и чужих вещей. Да, должно пройти время, чтобы в доме появился запах именно твоего жилья.
– Сдаётся со всей обстановкой, – бодро верещала Наталья, как будто этот факт мог кого-то обрадовать.
На языке риелторов это был классический “бабушатник”: выцветшие бумажные жёлтые обои, ковёр на полу, диван, застеленный толстым пледом, над которым угрожающе нависали советские застекленные книжные полки. Стол-книжка у окна и пара разномастных стульев. Кухня и санузел были не лучше и, по всей видимости, обстановка там не менялась со дня постройки дома.
– Я могу сделать ремонт?
– Эмм…, – замялась она, – вообще хозяйка просила сохранить обстановку. Особенно книги. Но вы же понимаете, за такие деньги в этом районе вы ничего сейчас не найдёте!
С этим трудно было спорить. Август, а в пешей доступности три очень известных университета. Впрочем, я бы никогда не снял эту дыру, если бы жилье мне не нужно было прямо сейчас: владелец моей предыдущей квартиры ни с того ни с сего решил ее срочно продать.
На следующий день я уже выгрузился из такси с двумя огромными чемоданами и футляром с виолончелью. Захлопнув за собой дверь, на меня накатила хандра, и я пожалел, что подписал договор сразу на полгода: жить здесь не хотелось совсем. Я пошарил рукой в поисках выключателя, но это ничего мне не дало: свет не зажегся, видимо, лампочка перегорела. Зайдя в комнату, я отдернул аляповатые зеленые шторы. Те в ответ чихнули на меня пылью. В расстройстве плюхнулся на стул, но тот жалобно подо мной скрипнул. Пожалуй, единственное чем здесь хотелось бы заняться – это спиться. Спиваться было некогда: послезавтра у меня концерт.
Тут волевым усилием я решил, что раз уж нельзя сделать ремонт, то можно навести чистоту и поменять декор. С опаской я взобрался на стул, благо рост позволяет, и принялся снимать шторы. Когда пылесборник был у меня в руках, я обернулся, чтобы спрыгнуть, и тут взгляд на секунду выцепил отражение перекошенного лица в стекле книжных полок. Я вздрогнул, стул пошатнулся, и я рухнул на пол. Моим это отражение быть не могло, полки висели сбоку. Выпутавшись из шторы, я подскочил к полке. Ничего, кроме собственного нечеткого лица. Показалось - подумал я. Но тут взгляд зацепился за книги, и я оторопел. Все корешки были одинаковыми. Я вытянул одну из них: «Особенности строения скелета попугаеобразных», Владимир Даль. «Он, что, не только словарь написал?!» – пронеслось в голове. И кому понадобилось хранить около пятисот книг про попугаев Даля?! Владимир Даль… Что-то шевельнулось в памяти, но мысль я не поймал.
Несмотря на три часа чистки кухни, санузла и танцев с пылесосом (который, по счастью, оказался в наличии, и к тому же был относительно молод) я все равно отвратительно спал. Фонарь с улицы светил в обнаженное окно, а над головой угрожающе нависали полки. Какой идиот придумал диван поставить под книжные полки?!
Обозлившись на фонарь, после репетиции я заехал в магазин товаров для дома и купил черные шторы блэкаут, черный мягкий плед на диван и пару стульев на хромированных ножках. Конечно, всё это смотрелось странновато в этой квартире, но пусть хоть что-то будет по моему вкусу. Да и со стульев больше не хотелось падать. Вот бы еще можно было обои поменять и выкинуть эту странную библиотеку! Тогда бы мне тут даже нравилось. А может попробовать выкупить эту квартиру? Конечно, пришлось бы взять ипотеку, но врядли хозяева запросят слишком большую цену, учитывая состояние жилья.
Новые шторы успешно защитили меня от фонаря, и я наивно понадеялся, что смогу выспаться перед концертом. Но что-то было не так. Темнота давила со всех сторон, воздух начал казаться густым и вязким, очень плохо наполнявшим легкие. Я старательно закрывал глаза, пытался заставить себя заснуть, но стоило только немного забыться, как меня выдергивало из сна едва уловимое позвякивание стекла. В конце концов, я психанул и передвинул диван к противоположной стене.
Проснулся я разбитым и чрезвычайно злым на себя. Звякают стекла? Какие-то ощущения? Я в своем уме вообще?! Что за чушь мне лезет в голову! Я решил настроиться на концерт и немного порепетировать. Разместился с виолончелью на краю дивана, но стоило мне бросить взгляд на полки с книгами, как я едва не выронил смычок. Два лица! Там было, черт побери, два лица и мне не показалось! Мое отражение и еще чье-то... Я почувствовал, как лоб покрылся испариной. И что это значит? Мне пора в психушку?
Я набрал номер риелтора. Хозяйка была всего лишь именем в договоре, я ее даже не видел: у риелтора была доверенность. Поэтому что-то узнать о квартире я мог только у Натальи.
– Нет, с квартирой нет проблем, – соврал я на ее вопрос о причине звонка, – Я просто хотел бы узнать, почему так недорого?
– Ну, для вас же это только лучше, что недорого, – уклончиво ответила она.
– Её ведь торопились сдать, поэтому дёшево, правда?
– Почему вы всё это спрашиваете?!
– Просто… мне тут понравилось. Мне хотелось бы ее купить, как думаете, хозяйка может согласиться на продажу? – Я решил, что это будет достойным оправданием моему любопытству.
– Не знаю. – Наталья ожидаемо оживилась, предчувствуя возможную сделку. – Вполне может быть. Там жил ее брат, который… погиб.
– И как же он погиб? – настаивал я. По её тону чувствовалось, что она знает.
– Вообще… ладно, вы, конечно, передумаете покупать, но он повесился. В квартире. На крюке от люстры.
– Напротив книжных полок?..
– Пожалуй, наверное, да.
– Не знаете, почему?
– Нет, конечно, откуда.
– Ладно, спасибо.
Это же бред? Привидение бывшего хозяина в шкафу! Почему же он повесился? Я подумал, что вдруг мне повезет, и я найду что-нибудь в интернете, но для этого нужно было найти имя. Я порылся в документах и достал договор. Арендодатель: Даль Анастасия Сергеевна. Даль! Для совпадения слишком невероятно, выходит, книги написал ее брат. И тут я вспомнил…
Вовка Даль, замухрышка, ботаник и очкарик, он обожал биологию, а мы обожали над ним издеваться в восьмом классе. «Словарь на ножках» было самым безобидным его прозвищем. Наверное, мы перегнули тогда палку. Но элитная школа в хорошем районе, кстати, недалеко отсюда, мы все были детьми из очень обеспеченных семей, а они попали в неё по месту прописки. Дети очень часто жестоки к тем, кто от них отличается. В нашем классе Вовка проучился только год, а вот его сестра-близнец Настя так и осталась до выпуска. Я почувствовал какой-то подвох. Может, эту квартиру мне сдали специально?! Наверняка Настя меня помнила. Иначе бы она не пряталась за спину риелтора.
Вечером был концерт, и я играл из рук вон плохо. Дирижер потом орал, но я не слушал. Я решал вопрос: ночевать в гостинице или это слишком малодушно. Я боюсь книжных полок! Нет уж! Я не собирался идти на поводу у этого урода.
Приехав домой, я включил воду, чтобы набрать ванну. Пока она наполнялась, я вернул диван на место.
«Да пошёл ты! Теперь я тут живу!» – буркнул я в сторону книг и плюхнулся на диван.
Все произошло в секунду. Короткий оглушительный треск, половина полок рухнула и я умер. Наверное… во всяком случае теперь я видел себя словно сверху. Я лежал под книгами, осколками и обломками ДСП, но как бы я не старался пошевелиться, ничего не получалось. Где-то в отделении журчала вода. Затрезвонил звонок, забарабанили в дверь. Прошло ещё время. Щёлкнул замок, в коридоре послышались возмущенные голоса. Вода затихла, и в комнату влетела блондинка.
– Эй! Вы живы?! – Она принялась тормошить меня, но я не чувствовал. Я знал, что у неё ничего не получится, ведь это был я, а я вижу себя со стороны. Но тут я зашевелился. Точнее тот я на диване шевелился, но я не чувствовал это!
– Настюха! Получилось! - прошептал он. – У нас получилось! Хоть какая-то польза от этого непроданного тиража.
– Вовка? Братишка, ты? Я уж думала ничего не выйдет и обряд не поможет!
Она повисла у него на шее. Я чуть не задохнулся от злости, хотел заорать, но по комнате прошёлся только лёгкий звон стекла. Да, я смотрел на это все откуда-то со стороны выживших книжных полок.
— Привыкай, что я Игорь. Хотя носить имя этого говнюка противно.
– Ладно тебе. Зато ты снова жив. И это будет совсем другая жизнь!