Поговорив про графическую биографию Джорджа Оруэлла, вполне логично посмотреть как различные авторы воплощали в художественном виде его наиболее известное произведение – роман «1984». Тем более, что эта книга была издана в 1949 г., то есть в этом году отмечает 75 лет с момента первого издания. Да и символическая цифра «4» в конце текущего года также дает повод о многом задуматься.
На сегодняшний день у нас вышло три графических романа «1984». Первые два французские и вышли в нашей стране в 2021 г., когда и на языке оригинала. Художником первого является Ксавье Костэ. Авторы второго Жан-Кристоф Деррьен и Реми Торрегросса. Третий принадлежит бразильскому автору Фридо Нести и на языке оригинала вышел в 2020 г., на русском в 2023 г.
Пересказывать сюжет самого романа Джорджа Оруэлла я думаю излишне. Потому что уверен, что все культурные люди уже давно с ним знакомы. Скажу лишь, что все авторы четко придерживались сюжетной канвы «1984» сохранив все ключевые моменты истории. При этом всем трем авторам удалось довольно точно передать гнетущую атмосферу романа, хотя каждый из них сумел создать свой своеобразный мир, в котором население живет под постоянным пристальным надсмотром Большого Брата. Именно эта художественная составляющая и сделала каждый из графических «1984» особенным.
Повествование у Деррьен и Торрегросса выдержано в черно-белых тонах. Их не назовешь мрачными. Художники прекрасно смогли сыграть с оттенками серого, создавая аллюзию нуарности повествования. По духу получилось очень близко к первым экранизациям этого романа. Но данная рисовка не во все произведении. Когда главный герой Уинстон Смит выходит за пределы этой самой «серой» реальности, то мир начинает играть яркими красками: встречи с Джулией, чтение книги Гольдштейна и столкновение с главным страхом в Комнате 101. Прекрасный цветовой контраст, на фоне которого читатели не просто видят противопоставление всему происходящему, но прекрасно ощущают вместе с героями возникшие эмоции.
Совсем по-другому передал эмоции происходящего Ксавье Костэ. Его рисунок тоже черно-белый, но в каждой главе к нему добавляется еще один. Именно он и придает основное настроение главе. Но в целом всегда сохраняя мрачность повествования. Художник не дает своему Уинстону Смиту шанса на изменения эмоции. Его мир жесткий и депрессивный на протяжении всего повествования. Даже когда просматриваешь на короткие мгновения встреч с Джулией, понимаешь, что герои ни куда не вырвались из этого мира. Он довлеет не только над ними, но и над каждым. А часто словно вырывается со страниц этой истории, и в определенный момент начинаешь пугаться подходить к окну. Вдруг и там на тебя будет смотреть всепроникающий взгляд Большого (или как перевели именно в этом издании Старшего) Брата. Наверное, потому и все события в Министерстве Любви получились здесь наиболее пугающими.
Прекрасно поработал с цветом и Фидо Нести. Его художественный мир уже имеет оттенки. Цветовая гамма довольно полная, но при этом сам мир остается серым. В нем нет ярких красок, цвет получились блеклые и словно бы уже выцветшие. Словно бы когда то сам этот роман был ярким, но с годами он выцвел и потерял былую контрастность. И это настроение прекрасно передается всему сюжету. Сами герои как будто потеряли некогда былую привлекательность. Они тоже словно постепенно исчезают, постепенно растворяясь, становясь всё более серыми и тусклыми.
Рисуя мир в 1984 году у художников было намного больше возможностей показать его тоталитарную сущность, чем было у самого Джорджа Оруэлла. А это еще больше приблизило его к нашей реальности. У Костэ это постоянно патрулирующие вертолеты и камеры наружного наблюдения, точно такие же, что можно увидеть на каждом углу в любом городе планеты. У Деррьен и Торрегросы летающие повсюду дроны и солдаты в форме словно из последнего выпуска новостей. У Нести эти параллели не столь очевидны, но тем интереснее замечать их, когда вдруг взгляд их случайно замечает на рисунке.
Кстати, именно Фридо Нести стремился изобразить мир Взлетной Полосы таким каким его мог представлять сам Оруэлл. Его город словно законсервировался в 1940-1950-х годах. Он остался в эпохе, он не развивается, а только рушится от постоянных бомбежек и постепенно приходит в упадок от той безысходности, которые ощущают главные герои. На фоне всеобщей разрухи гигантские экраны с изображением Большого Брата вовсе не выглядят чем то инородным. Наоборот, они прорисованы автором настолько естественно, что можно даже удивится, неужели в этом мире еще осталось место, где за тобой не следят.
И как этот мир не похож на тот, что нарисовал Ксавье Костэ. Его история происходят в декорация своеобразного ретрофутуризма. Таким мог стать мир просуществуй он значительное время. Таким рисовали будущее в фантастике, лет 60-70 назад. Уходящие ввысь дома, стоят друг к другу настолько плотно, словно стремясь вытолкнуть друг друга из жизненного пространства. Хайтечная, но обтрепавшая обстановка внутри этих зданий. Этот мир тоже в упадке, но у него был период индустриального роста. Не даром в нем поезд идет хоть и по проржавевшим рельсам, но сам по себе выглядит довольно футуристично. И за всем этим постоянно наблюдает фигура Большого Брата. Более того автор даже поместил его на рекламные плакаты, отчего его присутствие стало еще более всепроникающим.
Мир Жана-Кристофа Деррьена и Реми Торрегросы словно бы встал между ними. С некоторыми условностями и отклонениями этот мир вполне напоминает существовавший в реальности в 1980-е годы. Еще сохраняются старые здания, но новые высотки их уже теснят. С внешними изменениями, меняется и внутренне оформление. Стремясь всячески внедрять культ стабильности и не изменчивости, в этом мире заметны определенные признаки прогресса. Вот только служит он исключительно одной цели: подавить любую тягу думать и сопротивляться.
Все авторы оставили финал своих графических романов трагическим, хотя немного по-разному расставив в них акценты. Но главное осталось прежним. 2х2=5. Герои предали друг друга. Уинстон полюбил Большого Брата. Победа Ангсоца незыблема. Народ безумно кричит славу Большому Брату. Не зря же в каждом из этих графических романов высокопоставленный внутрипартиец О’Брайен произносит ключевую фразу:
