Где-то я слышал, что в США новорожденным младенцам чуть ли ни в роддоме вырезают миндалины и аппендицит. Вранье это или нет узнать у америкосов, когда я с ними встречался в Америке и в других странах, включая Россию, в рамках сотрудничества по Глобальному партнерству против распространения оружия и материалов массового уничтожения, фантазии не хватило.
Что касается меня, то с этими двумя элементами, существующими у каждого человека, я расставался поочерёдно. Гланды стали препятствием при прохождении медицинской комиссии перед поступлением в Военно-морское училище. Не задумываясь, я дал согласие на операцию, которую мне сделали в период весенних каникул в школе. (Говорят, что без гланд люди не болеют ангиной. Вранье. Заболел в конце года уже в училище. Из-за чего схлопотал единственную тройку на экзамене по теории металлов, которая пошла в диплом. Не захотел переносить сдачу, а сильно хотел в первый курсантский отпуск).
А вот с аппендицитом дожил до 30 лет.
Был уже командиром дивизиона. Для подводников операция по удалению аппендицита - это одно из распространенных внутренних хирургических вмешательств. Знаю минимум пять подводников, которым его вырезали в море на боевой службе. Операция настолько актуальная, что перед каждой автономкой корабельная хирургическая бригада, состоящая из штатного врача и нештатного фельдшера, проходила недельную практику в гарнизонном госпитале. Если везло, то им удавалось присутствовать на такой операции. Если нет, обходились теоретической подготовкой.
Доктор, конечно, специалист грамотный. В период обучения в Военно-медицинской академии практику получал и все ему верили, в том числе и я. А вот фельдшер – это как повезет. Очень часто брали членов экипажа, которые не боятся крови и вскрытия брюшной полости. Вот моему однокласснику по училищу Саше Фоменкову это не доставляло никаких неудобств. Правда во время нашей совместной службы эти навыки ему не пригодились, хотя в режиме резерва доктор его имел на примете. Мне это известно, т.к. Сашу назначили на мое место командиром электротехнического дивизиона в наш 295 экипаж после того, как меня повысили до командира БЧ-5.
Скажем честно, что проводить такие операции в автономке доктора не стремились. Хотя это зависело не от эскулапа, а от пациентов, которых у него было около 100 человек. Для попадания под нож тоже нужно было убедить, что другого выхода нет.
Скажу так, что нашего корабельного врача 302 экипажа майора Филимонова мастера спорта по вольной борьбе
сумел убедить командир минно-торпедной части капитан-лейтенант Анатолий Мельник. Правда после операции долго искали зажим и хотели проводить повторное вскрытие. Нашли за обшивкой кают-компании.
А вот говорят был другой случай, когда таких аргументов больного не хватило.
Дело было так. При подозрении на обострение аппендицита доктор подговорил командира экипажа капитана 1 ранга Копейкина А.А., чтобы тот побеседовал с больным и сообщил, что будет лично ассистировать на операции. Больной испугался и приступ прекратился. Испугом иногда удавалось прекращать приступы боли. А если испуг не помог – под нож. (Думаю, что это побасенка, но она имеет место во врачебной практике по оказанию влияния на нервную систему человека, которая заставляла организм вернуться в здоровое состояние).
Со мною примерно такое происходило в море несколько раз. Первый в Белом море. Жалобы на боли в боку обратили внимание доктора. Меня он взял под контроль, предупредив, что страшного ничего нет, зайдем в Северодвинск и меня прооперируют. Оперироваться вдали от дома в чужом городе не очень хотелось. Поэтому все прошло само.
Следующий раз такое началось в Баренцевом море, когда нам в течение недели еженедельно продлевали пребывание в море для обеспечения всех других водоплавающих. На нашем борту это поднадоело, и в кулуарах подумывали о том, что было бы неплохо получить отказ техники (например поломка компрессора высокого давления), который после радиограммы с докладом на берег заставит руководителей морскими мероприятиями боевой подготовки флота вернуть нас в базу. Да и еда практически закончилась. Выручали остатки продуктов после боевой службы, сохраненные интендантом от ревизоров из тыла.
На сеансе связи я тогда командир 2 дивизиона тихонько корчился на пульте управления электро-энергетической системой «Ока». Это продолжалось около суток.
Неожиданно для всех открылась переборочная дверь между третьим и четвертым отсеками, и появился корабельный врач с упаковкой первой медицинской помощи. Его визит оказался именно ко мне по случаю обострения аппендицита. Моему удивлению не было предела потому, что боль можно было терпеть, поэтому я надеялся, что все успокоится как и в прошлый раз.
Короткое расследование визита врача показало, что постановщиком диагноза и закладчиком в центральный пост своих подозрений был мой старшина команды электриков мичман Камуз А.А., который по телефону прошептал в центральный свою озабоченность за здоровье любимого начальника. Он не ошибся. Доктора прислали, как он сказал по приказанию командира подводной лодки по громкоговорящей связи. «Доктору немедленно убыть на пульт управления ГЭУ. Комдиву два плохо».
После консультаций с медиком на пульте мы вместе пошли к командиру. Честно говоря, казалось, что меня откровенно уговаривали согласиться с обострением аппендицита, что будет поводом для радиограммы на берег и основанием для возвращения домой. По флотским документам по диагнозу острого аппендицида операции в полигонах боевой подготовки не делались. Разговор был примерно такой. «Анатолий Владимирович, соглашайся. Нас вернут в Западную Лицу. На пирсе встретит машина военной скорой помощи. Тебя увезут в госпиталь и прооперируют». Договорились немного понаблюдать, так как очевидно, что боль может прекратиться.
К моему счастью на следующий сеанс связи пришел план с маршрутом перехода домой. А боль действительно прекратилась
Прошло несколько месяцев и вот опять ситуация начала повторяться. Ума сходить в поликлинику для диагностики не хватило.
Поэтому дело было так. На корабле проводился лечебный цикл аккумуляторной батареи. Напомню, что это включает в себя заряд с перезарядом, 20-ти часовой разряд и еще один заряд с перезарядом. По продолжительности – около трех суток. После включения на режим 20-ти часового разряда АБ я решил нарушить данное себе обещание не нарушать корабельного расписания и сходить проконсультироваться в поликлинику к врачу. Повод – подозрения на обострение аппендицита, которые продолжались уже около 9 часов. Обращение думал провести официально. Для этого нужно было передать управление другому руководителю. Таким лицом был командир БЧ-5. Вспоминая первого своего механика на 302 экипаже, знал, он подменял на лечебном цикле КД-2, поэтому и в этом случае рассчитывал на такое же понимание. К сожалению по неизвестным причинам временно подменить меня механик отказался и, более того, разрешил обращаться в больницу только после завершения лечебного цикла.
Я позвонил в госпиталь нашему корабельному врачу старшему лейтенанту Олегу Гордиенко. В это время он проходил стажировку в госпитале в должности анестезиолога. Олег дал рекомендацию, не откладывать явку к хирургу. Пришлось нарушить механический запрет, и около 16.00 рванул с подводной лодки. Проконсультировал командира группы и поехал в поликлинику (время было дневное, военный автобус иногда ходил). Полагал, что часа через 2 – 2,5 вернусь к любимому занятию.
Осмотр подтвердил опасения о наличии обострения аппендицита. Время приближалось к концу рабочего дня, поэтому были даны рекомендации: «Иди домой, а утром на операцию». Меня это не устраивало, и предложение с домашним пребыванием я отклонил, т.к. нужно было обеспечивать лечебный цикл. Главный хирург госпиталя велел подождать окончательного решения за пределами кабинета. Через 15 минут снова пригласил в кабинет и сообщил свое решение. «Вашему Томко (это командир 11-й дивизии) я позвонил и сказал, что тебе нужна замена на лечебном цикле. Через 2 часа будет готова хирургическая бригада и я проведу операцию», - таков был окончательный вердикт.
Ровно так все и случилось. Через приемный покой меня сразу забрали, и начали готовить к операции. В 20.00 начали резать и минут через 45 закончили шить. Действительно оперировал главный хирург гарнизона, анестезиологом в бригаде был корабельный врач Олег Гордиенко. Поэтому обстановка была теплой и радушной, почти семейной. Жене сумели сообщить через знакомых, и она терпеливо ждала на улице под окном операционной. Как в кино. Об этом мне сообщили прямо на операционном столе. Мелочь, а приятно. Была ранняя весна, но не очень холодная. Почему-то на столе хотелось, чтобы жена не замерзла.
Позже уже после возвращения в экипаж близкие друзья и подчиненные рассказали, как был недоволен механик после сообщения о моей операции, сильно ругался, а больше всего возмущался необходимостью управления манипуляциями с АБ и нахождением на лодке более двух суток.
Конечно, все офицеры и мичманы вторых дивизионов нашей дивизии были достаточно хорошо подготовлены к действиям в период разряда и заряда батареи. Тем более подробный план был утвержден, а он был инструкцией на все случаи. В нашем случае батарея было достаточно молодой, и удачной (это важно). Поэтому все хлопоты были штатными, без заморочек. При этом основная нагрузка на лечебных циклах лежала на матросах срочной службы.
Именно они проводили общие обмеры напряжения и плотности электролита каждой аккумуляторной банки. Вот при таких замерах и выявлялись отклонения. При нормальных условиях требовались провести вручную около 700 замеров плотности и 1000 замеров напряжения.
На руководителя возлагалась ответственность в постановке правильного диагноза для выявления отклонений, а в случае появления таковых исключить аккумуляторные баки из общей цепочки исправных 112 баков, составляющих общее напряжение постоянного тока около 260 вольт. Представляется, что это серьезная ответственность.
Если отклонение не будет выявлено, то может быть саморазряд батареи и в худшем случае короткое замыкание. Чтобы этого не было при нештатных режимах в море (авария ГЭУ) требовалось выявить отстающие по напряжению банки в пункте базирования. Отсоединение отстающих банок проводилось выводными концами, изготовленными из электрического кабеля с наконечниками. Батарею расшиновывали в месте нахождения отстающего элемента и вместо шин устанавливают выводные концы. Окончательная обтяжка болтов часто проводилась с усилителями или ногами. Новое соединение должно выдерживать токи разряда до 2500 ампер.
В совокупности мелочей обслуживания АБ кроется большая опасность в эксплуатации. Не заметил динамики развития неисправности одной аккумуляторной банки, можешь получить серьезную аварию в море.
Может этим и объяснялось опасение механика, который не хотел отпускать профи-руководителя лечебного цикла с лодки. А его механическое прошлое было связано с системами, обеспечивающими живучесть подводной лодка (Это третий дивизион). Но хорошо все, что хорошо кончается. Последующая эксплуатация АБ, вплоть до выгрузки, никаких фокусов не выкидывала.
Можно было бы закончить эту историю про болячки. Аппендицит вырезан, лечебный цикл проведен. Вроде бы все хорошо.
Правда после выписки из госпиталя сразу на службу пойти не удалось. Разрез не заживал длительное время. Поэтому пришлось неоднократно ходить на перевязки и отсиживаться дома.
За время моего лечения лодку перевели в межпоходовый ремонт (МПР). Штатным местом проведения МПР лодок первого и второго поколения в Западной Лице была губа Малая Лопатка, где базировался плавучий судоремонтный завод (ПРЗ-7). От жилого городка это место на 1,5 километра дальше, чем губа Лопаткина.
Обращаю внимание на это потому, что после очередной перевязки ко мне приехал сослуживец и передал приказание механика прибыть на подводную лодку для ремонта высокочастотного преобразователя напряжения (ВПР). Он обеспечивал работу систем автоматики и телемеханики ГЭУ и ОКС.
Добираться до лодки было бы проблематично. Реакция жены была крайне отрицательная. «Врачи тебе не разрешили. Ты еще плохо ходишь», - такими были ее аргументы. Тем не менее, компромисс был найден моим обещанием, что я буду осторожно и не долго.
До первого пирса ПРЗ-7, где стояла наша подводная лодка меня довезли. Кое-как спустился внутрь прочного корпуса и дополз до пульта. Там меня уже дожидался командир БЧ-5 Тимофей Иванович Борецкий. Прием был «радушным». «Радушнее» не придумаешь. «Твоих помощников: командира группы и старшину команды допуска к самостоятельному управлению я уже лишил. Следующий ты. Третьи сутки не могут справится с заменой подшипника ВПР». Я пообещал, что сегодня мы замену сделаем. Раньше мне доводилось участвовать в замене подшипника, этим и объясняется такая уверенность.
ВПР находился на верхней палубе пятого. Для общего понятия хотелось бы сказать, что диаметр ротора этого агрегата был около метра, статор около 1,5. Трудность состояла в снятии подшипникового щита и освобождении ротора с подшипником для дальнейших операций. Чтобы это сделать нужно было знать несколько особенностей, главная из которых состояла в равномерности разборки крепежа. Миллиметровый перекос съемного болта приводил к перекосу щита и заклинке.
Когда пробрался к преобразователю, мои подозрения в ошибках подчиненных подтвердились. Требовалось все собрать в исходное состояние и поэтапно провести разборку. К сожалению дури у подводников много и при попытках отвернуть шпильки были сорваны все грани шестигранника.
Боли в боку не давали возможности свободно шевелиться. Поэтому попросил положить несколько ватников между кормовой переборкой и подшипниковым щитом ВПР. Так сумел протиснуться и улечься на здоровом боку. Штатные инструменты были нужны, но их было недостаточно. Поэтому пришлось подготовить зубило слесарное и молоток.
Часа за 1,5 удалось освободить ротор, завести подкладку между статором и ротором, снять оба подшипниковых полущита. Подшипник был готов к снятию.
Когда появилась положительная динамика, захотелось довести дело до логического конца. Установил съемник и сдернул подшипник. Новый подшипник уже подготовили (заполнили рабочие полости смазкой) к разогреву и установки на вал машины. Грели на камбузной плите в банке из под черных сухарей в турбинном масле.
После разогрева 20-ти килограммовую банку с подшипником тащили через три отсека. Сборка подшипникового узла и преобразователя не вызывала никаких сложностей. Запуск ВПР показал, что машина работает в исправном режиме. После обкатки вызвали лабораторию для замера виброакустических характеристик (ВАХ). Но это было уже без меня.
За пять часов работы из-под машины вылез один раз, чтобы принять пищу, привезенную с камбуза, находящегося в губе Лопаткина. Такая организация.
В обед вспомнил об обещаниях, данных жене. Но самолюбие, задетое механиком с обещанием лишить допуска, заставляло доказывать ему свою профессиональную пригодность. Кстати, допуска подчиненным удалось вернуть в тот же день.
Дома был небольшой нагоняй. Однако следует отметить, что после трудотерапии скорость заживления операционных ран многократно увеличилась и через 3 дня меня официально выписали. Это обстоятельство взял на заметку. На корабле реабилитационный период проходит наиболее эффективно. (Это о себе. Подчиненным давал возможность болеть до получения официального заключения врача).
Случай с заменой подшипника пришлось вспоминать в 1991 году. Уже после окончания Военно-морской Академии в должности начальника ЭМС 6-й дивизии в автономке на «Барракуде», как старший на борту от ЭМС. Мой опыт ремонта был полезен. Замену провели достаточно быстро. Под кромкой пакового льда Северного Ледовитого океана это бы актуально.
Вывод же из этого эпизода можно сделать такой. От судьбы убежать невозможно. Безвыходных положений не бывает.
Анатолий Григорьев. Редактировал Bond Voyage.
Все рассказы автора читайте в подборке.
=====================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, поставьте автору лайк, напишите комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, отправьте ему ссылку. Спасибо за внимание.
Подписывайтесь на канал. С нами интересно!
======================================================