Кравцов явился на место свершившейся кульминации, когда умелые медики, прибы́вшие по вызову ДПС, привели Ирину Кирову в чувство. Предусмотрительно, чтобы убрать из поля зрения кошмарное зрелище, её вынесли из дома на улицу. Она прекрасно помнила, чем именно закончилась чудовищная история. Отчётливо представляла растерзанное мужнино туловище и неплохо понимала, что выжить ему не удастся. Госпитализация бойкой девушке не потребовалась: она, привыкшая выживать лишь собственными силами, от пережи́тых потрясений оправилась сравнительно быстро. Начальник «убойного отдела», узнав, что Ира оценивает окружающую обстановку адекватно и правильно, предложил проследовать в центральное управление, чтобы оформить процессуальные документы и пройти надлежащие случаю рутинные процедуры.
В течении трёх часов с неё снимались личные показания, а попутно разузнавалось: что же она обо всём случившемся думает? За непродолжительное, но плодотворное время московские оперативники сложили истинную картину страшных событий, произошедших за последние несколько дней, но начавшихся, как оказалось, с давностью в семилетний период. Как только официальная часть протоколируемого допроса посчиталась законченной, Виктор Иванович пригласил Кирову в собственный кабинет (как он сказал) для проведения неформальной беседы. Помимо него, внутри находился профессор психологии Павел Семёнов. Первым взял слово подполковник полиции:
- Вы нас извините, Ирина, что мы Вас задерживаем, но, полагаю, Вам небезынтересно будет узнать некоторые подробности ужасной трагедии, постигшей как лично Вас, так и все московское управление в целом?
- Говорите, - печально ответила грустная девушка, находившаяся словно в невесомом состоянии глубокой прострации, - мне всё равно спешить теперь некуда.
- Ваш супруг, Роман Сергеевич, не сказать, что был примерным сотрудником. Конечно же, за ним водились и тёмные делишки, и превышения служебных полномочий; да и злоупотреблял он ими не в не меньшей, а может даже, и большей степени. Про многие из них мы догадывались, однако старались их либо не замечать, либо выговаривали ему, но всё же не очень строго: оперативником он, в сущности, был неплохим и беззаветно подходил к полицейскому делу, направленному на борьбу с преступными элементами. Эх! Скольких опасных преступников удалось ликвидировать с его помощью – этого я даже и сказать не берусь! Точный подсчёт мне будет попросту не под силу. Вот и сейчас, в нелёгком деле, связанным с душегубцем-маньяком, снова не обошлось без его непосредственного участия. Простите, лично Вас мы, разумеется, не забудем и не оставим без должного понимания. Да-а, если бы не ваше смелое поведение, отчасти геройское, а частью отчаянное, мы бы опять упустили хитроумного выродка, больше похожего на животное.
- Какая теперь-то большая разница?.. Погибшего мужа мне воскресить не получится, - перебила говорившего сотрудника Кирова, - да и что я слишком особого сделала? Я просто спешила на помощь любимому человеку и, сверх прочего, спасала в том числе и себя. Почему? Да всё потому, что – ТО! – исчадие ада сначала хотело убить меня… вот только ничего у него не получилось по вполне объективным причинам. Впрочем, ничто не помешало бы ему вернуться назад и завершить недоделанное грязное дело, начатое чуть ранее и пока ещё не законченное. Жить в постоянном страхе и вечно трястись перед грядущей опасностью? Трусливая перспектива не для меня. Выходит, никакой особой заслуги здесь вовсе и нет: на моем месте, уверена, так поступил бы каждый.
- Не скажите, - запротестовал Кравцов, опровергая опрометчивый довод, - можете не сомневаться, если бы не Ваше прямое участие, ловкому преступнику удалось бы спокойно скрыться. Причина? Она проста: в его старенькой машине нашли объёмную сумку, содержавшую огромную партию «отменного» кокаина; по минимальной оценке он тянет на два миллиона долларов. С такими деньгами смело можно бежать куда угодно, пусть даже и за границу.
- Только не в этот раз, - зло усмехнулась бывшая детдомовская воспитанница, гневно блеснув изумительными глазами и грозно скривившись от нескрываемой ненависти.
На некоторое время она замолчала, погрузившись в себя и полностью отдавшись душевному горю; она совсем не обращала внимания на пламенные тирады, оповещавшие, что и она, и погибший супруг достойны почётной награды и что все насущные хлопоты, связанные с похорона́ми, возьмёт на себя полицейское министерство. Когда подполковник закончил помпезные речи, она, словно очнувшись от долгого сна, меланхолично спросила:
- Так, может, Вы мне всё-таки объясните: как в правоохранительные ряды смогла затесаться треклятая личность?
- Конечно, - согласился Виктор Иванович, - я и сам хотел переходить к неоднозначному разъяснению… Как удалось доподлинно выяснить, Бирюков являлся выходцем из Нижнего Новгорода. В детстве пережил сильнейшую душевную травму, полученную от опустившейся мамаши-алкоголички. Она считала его виновным во всех семейных несчастьях, а главное в том неприятном факте, что безответственный муж-подонок сбежал от неё к красивой любовнице. Уверовав в надуманные фантазии, ожесточившаяся женщина издевалась над маленьким мальчиком и жестоко, и страшно. Очумев в безутешном горе, она даже заставила его взять фамилию личную, де́вичью, а не отцовую, как в обычных случаях принято.
Уставший подполковник прервался, а за него продолжил умудрённый профессор:
- Бездушная мать умерла, когда ему исполнилось всего лишь семнадцать. Освободившись от безжалостной тирании, он почему-то подумал, что его несчастное детство загублено, в частности, и другим родителем тоже. Соответственно, непременно решил вначале его разыскать, затем съездить и виновного отца безжалостно наказать. Жуткие планы обезумевший парень всё же осуществил – зверски расправился со всей его новой семьей, не пожалев ни жену, ни маленьких деток. Сперва, повествуя всю правду, он их долго пытал, а потом вырезал у родителя сердце и поместил его в специальный спирто́вый раствор, налитый в стеклянную ёмкость; сбоку значилась короткая надпись: «Папа». Кстати, уже тогда он понял, что преодолевать природный страх и болезненную застенчивость ему помогает страшная тыквенная личина. Прикрываясь безликой маской, он как бы успешно прятался и считал себя остальными неви́димым. Наверное, именно поэтому, одевая её, он погружался в иной, доселе непознанный, мир, где оказывался жестоким убийцей, не имевшем человеческих состраданий.
- Как раз из-за наличия у отца и сына различных фамилий, - прервал говорливого психолога рациональный оперативник, - тогда и возникла неразрешимая проблема с розыском подлинного преступника; собственно, Бирюков на причастность так и не отрабатывался. Напротив, по исполнении восемнадцатилетнего возраста, он благополучно скрылся в российскую армию, где окончил срочную военную службу и где существенно затерялся. Отслужив в воздушно-десантных войсках положенный срок, он остался на го́д сверхсрочной службы – дополнительно получил уникальные навыки выносливости и овладел боевыми искусствами.
- По-видимому, именно в связи с его армейской выучкой мне и не удавалось гнилого подонка вырубить… ну, или же заставить начать отступать. Хотя я и била его всем, что только не попадалось мне под руку, - вставила резонное замечание озадаченная Ирина.
- Не только, - опять включился в ознакомительную беседу профессор Семёнов, - все люди, страдающие похожими психическими расстройствами, в момент наступления душевного кризиса – или погружаясь в некий необъяснимый транс, едва не сомнамбулический – становятся менее уязвимыми и намного терпимее ко всяческим внешним воздействиям. Заметьте, в обычной жизни они ведут себя как самые нормальные люди, поэтому вычислить похожего больного достаточно сложно. Опираясь на значимую, если не определяющую особенность, после воинской службы он преспокойненько был зачислен в полицию – при психологических проверках легко обошёл всевозможные тесты, не вызвав у экзаменовавших сотрудников никаких подозрений.
Учёный муж ненадолго прервался и предоставил слову Кравцову.
- Напрашивается вопрос: как он попал в Москву? Ответ простой и вполне очевидный… Когда он служил в российской армии, кто-то ему подсказал, что он является единственным наследником покойного бати и окажется большим идиотом, если позволит собственному имуществу перейти в «халявное ведение» и без того небедного государства. Удачно обтяпав несложную процедуру, он вступил в правовое наследование и поселился в шикарном доме покойного, убитого им же, родителя. Тогда же появилась первая жертва – гнусный подонок специально выбирал для зверского истязания полненьких женщин, внешне похожих на бессердечную мать. Расправляясь с ними бесчеловечными способами, бездушными и жестокими, он как бы мстил опившейся бессердечной родительнице. Страшно уродуя ненавистные туловища, Бирюков словно рисовал необъяснимый рисунок, передававший злобной мучительнице кодированное послание, понятное только ему одному – полностью обезумевшему художнику. Затем была вторая смерть, потом и третья, и дальше.
- Со временем произошло полное погружение во вторую субстанцию, беспощадную и безнравственную, жуткую и никому не известную, - вновь переня́л словесную эстафету учёный профессор, - а дальше он уже не представлял себя без умопомрачительных, излишне уж кровожадных, убийств. Сначала, как и в первых двух случаях, за предполагаемой жертвой он какое-то время галантно ухаживал, усыплял должную бдительность. Постепенно настал критический миг, когда безумный подонок мысленно посчитал, что наступило самое время её убивать. Именно тогда его словно бы переклинило. Далее, он дожидался каждую ночь с лихорадочным нетерпением, намереваясь отправиться на очередную «живую охоту». Человекоподобное животное, он получал всё большее наслаждение, представляя, как он чудовищно расправляется с постылой женщиной, омерзительной матерью. Одновременно встаёт вопрос: почему он вступал в половое сношение, раз, единственно, желал отомстить? Однозначно ответить сложно; очевидно, нестандартное поведение обуславливается неким побочным эффектом, возникшим от психологического расстройства, приобретенного в безрадостном детстве.
Отчитавшийся психолог закончил, а продолжал уже подполковник:
- При осмотре места происшествия, где обнаружили третью жертву, он специально симулировал полное отвращение, сам же наметил себе четвёртую цель. Она явилась сотрудницей экспертно-криминалистического отдела – кстати, очень похожа на Бирюкову-старшую. Выследив, где она проживает, кровожадный маньяк намеревался тут же с ней и расправиться; но… его отвлёк телефонный звонок, поступивший от Кирова. Тот вызывал его на ночную работу, подразумевавшую срочный выезд к семейству Глебовых. Странно?.. В тот момент он мог ещё себя контролировать, а главное, выслеживал, не надевая жуткой тыквенной маски и не перевоплощаясь в ужасного монстра, – продолжал оставаться человеком, способным к нормальной оценке сложившейся ситуации. Федосеева почувствовала себя плохо и без чувств повалилась рядом с отдельной квартирой, что позволило сделать с дверных ключей точнейший слепок. На следующий день он ожидал её в одиноком жилище, не оставив несчастной хозяйке ни единого, пускай и минимального, шанса. Кстати, в подъезды, оборудованные магнитными кодовыми устройствами, сотрудники патрульной службы – коим в недавнюю бытность являлся сержант Бирюков – попадают незатейливо и свободно: практически у каждого имеется универсальный мини-приборчик, подходящий к любой подъездной системе.
- Дальше, чувствуя в изощрённых убийствах патологическую потребность, - снова стал разъяснять квалифицированный психолог, - человеческий оборотень на следующие жертвы стал просто охотиться, выслеживая их при каждом удобном случае.
- Сначала он высмотрел одинокую проститутку, - рассказывал начальник уголовного розыска. - Обманным путём заманив её в Царицынский лес, немыслимо с ней расправился; не позабыл впоследствии мёртвую изнасиловать. В ходе расследования собственных преступлений, он наметил себе свидетельницу Кудрову. Узнав, что пожилые родители находятся на отдалённой владимирской даче, он – предусмотрительно оставив балконную дверь чуть-чуть приоткрытой – в ночное время тайно проник в полупустую квартиру и сотворил над безвольной девушкой неимоверные изуверства. Закончить он тогда не успел, потому как неожиданно вернулись остальные хозяева; неожиданным появлением они помешали разбушевавшемуся маньяку. Разгорячённый отец стрелял из травматического оружия, но, к сожалению, не попал – тому удачливо посчастливилось скрыться.
- А девушка… выжившая? - переспросила Ирина. - Что с нею сталось?
- К прискорбию, не приходя в сознание, она умерла, хотя и находилась в наилучшей лечебнице, - с печалью ответил сочувственный подполковник, - у неё поражено больше девяноста процентов кожи.
Про себя Кравцов непроизвольно отметил: «Возможно, оно и к лучшему, а то ещё неизвестно, как бы она сумела с гадкими уродствами жить? Тоже бы сделалась какой-нибудь маниакальной, чудовищной мстительницей…»
- Но почему он решил убить и меня? - внезапно спросила Кирова, задав и очевидный, и уместный, и полностью закономерный вопрос. - Я ведь совершенно не подхожу под описание его располневшей матери.
- Зага-а-дка? - искренне изумился Виктор Иванович (он ничего не знал ни про суровый кавказский наезд, ни про унизительное условие, с помощью коего Роман надумал выпутаться из непростого положения, сложившегося вокруг его бесшабашной головушки), - очевидно, ваш муж стал что-то подозревать, а Бирюков решил избавиться как от него самого, так в точности и от Вас. Скорее всего, предположил, что безответственный оперативник делится с Вами служебными тайнами; а значит, оба вы становились серьёзным препятствием, неожиданно возникшим на пути к осуществлению садистских, если не сатанинских намерений.
- Можно мне странный вопрос? - неожиданно поинтересовалась Ирина.
- Конечно, - согласился подполковник полиции.
- Где поганый мерзавец взял огромную кучу наркотиков?
- Утверждать не могу, - попытался построить правдоподобную версию подполковник Кравцов, - но, кажется, он приобрёл их у одного ухарского наркоторговца, которого сам же и застрелил, заметьте, при очень загадочных обстоятельствах. Между прочим, Ваш муж, а вместе с ним и второй сотрудник – он служит в смежном «наркоконтроле» – на то время панибратски его выгораживали; по-видимому, защищали из чувства общепринятой солидарности. Про раздобытые наркотики он, вероятнее всего, никому ничего не рассказывал, а то его давно бы уже взяли под стражу.
- Тогда, - Кирова зараз хотела разрешить и остальные, не дававшие покоя, сомнения, - как получилось, что приметный маньяк преспокойненько разгуливал в кошмарной одежде и свободно перемещался по многомилионному городу, наполненному многими полицейскими?
- Здесь соглашусь, - не без излишней стыдливости отвечал оперативный руководитель (на справедливое замечание), - налицо существенная недоработка, где единственным оправданием может служить, что передвигался он только в ночное время – когда количество наружных нарядов сведено к ничтожному минимуму. На старенький автомобиль – на период отдельных вылазок – он приделывал «левые» госномера. Их он раздобыл в одном из пунктов приёма металлолома, сняв с отчужденной машины, некогда принадлежавшей Кудрову-старшему – деду последней замученной девушки. Подводя неутешительные итоги, предпринятые хитрости значительно усложнили системный поиск. Я обязан отметить наше служебное упущение: мы не догадались своевременно досмотреть тот дьявольский автотранспорт, на каком прагматичный преступник перевозил зловещее одеяние.
- Что касается меня, как раз всё понятно, - уверенно заявила Ирина, - не станешь же обыскивать машину каждого полицейского?.. Кому тогда и верить, если подозревать служителей правопорядка?
Оба мужчины охотно с ней согласились. Поблагодарили смелую красавицу за прямое участие в ликвидации особо опасного маньяка-убийцы; не позабыли заверить, что неслыханный подвиг ни в коем случае не останется без внимания и что она сможет обращаться к ним по любым, даже самым незначительным, житейским проблемам. Засим продолжительная беседа, изобличавшая личность презренного душегубца, долгое время терроризировавшего столицу, посчиталась законченной. Любезно попрощавшись, Кирова покинула элитное здание МУРа, расположившегося на знаменитой Петровке.
Ирина сразу же направилась к личному внедорожнику, оставленному чуть ранее на парковке, расположенной недалеко от полицейского здания. Продолжая оставаться легонько взволнованной, она поспешила усесться в просторном салоне. На улице рассвело. Прогревая машинный двигатель, непроизвольно милая девушка взглянула в салонное зеркало заднего вида. О, диво! Заметила на заднем сидении дорожную сумку, на которую поначалу (ввиду тёмного времени суток) совсем не обратила внимания. Машинально к ней потянувшись, чуть-чуть приоткрыла. Круглая сирота оказалась приятно удивлена: внутри лежали стодолларовые купюры, аккуратно упакованные в тугие брикеты.
Как же они туда попали?
Оставив Бирюкова на растерзание беспощадных бандитов, старший оперуполномоченный отправился расплачиваться с Ашером – отдавать ему затребованную бандитом баснословную сумму. После передачи означенных капиталов, у него оставалось ровно девятьсот восемьдесят тысяч, выраженных американской валютой (похищенную наркоту он про́дал за два миллиона, жизнь же второго напарника обошлась ему в двадцать тысяч). Насущная необходимость, требовавшая побыстрее рассчитаться с опасными, отчасти губительными, долгами, заставила нерадивого сыщика слегка задержаться. Выходит, он при́был домой к ключевому моменту, когда Бирюков осуществлял нападение на мужнину женщину – в его же собственном доме.
Спокойно заехав и вовсе не ведая, какие внутри разворачиваются драматичные события, адские страсти, Киров намеревался спрятать оставшиеся деньги в каменном гараже. Однако! Увидев разыскиваемого преступника, выбегавшего из открытых ворот, профессиональный сыщик резко поменял скабрёзные планы – бросил сумку с деньгами (оставил её, бесхозной, на заднем сидении семейного внедорожника) и бросился преследовать кровавого маньяка-убийцу.
- Даже после смерти ты продолжаешь заботиться, Рома, - наполняя глаза непрошенными слезами, чуть слышно промолвила Ира; она прекрасно понимала, что покойный муж обеспечил её сиротскую душу небывало огромным наследством. - Вечная тебе память, неустрашимый борец с российской преступностью!
