В деревенском доме жара не ощущалась,. Нужно было лишь открыть деверь на мост и несколько окон в разных часях избы. Тогда скозняк перекатывал по цветным половикам запах скошенной в проулке дедом травы, было очень хорошо. В проулке было прохладно в любую жару: дом стоял так, что Солнце туда заглядывало только по утрам, а после обеда там ложилась глубокая тень, продуваемая ветерком с озера, которое было видно за забором. За озером лежали луга - в июле иногда было видно, как там идёт сенокос. За лугами, я знала, текла Волга, её отделяла длинная-длинная дамба. Дед говорил, что до строительства дамбы по весне вода разливалась до бани, а в озеро заходила рыба из большой реки. Потом озеро постепенно начало умирать.
Мост в жару наоборот нагревался до выделения смолы из досок - Солнце там гостило до самого заката. Сквозь щели падали косые золотые лучи, в которых танцевала пыль. Я любила там сидеть, прислонившись к нагретым стенам, и дышать запахом дерева, глядя, как сползают на лавку капли из запотевших вёдер с колодезной водой, которые только что принёс кто-то из взрослых. Над лавками на гвоздях висели ковши и белая эмалированная кружка с ежиком и клубникой - моя любимая.
