Машина остановилась, и кот проснулся.
— Что, уже приехали? — сонно и вальяжно спросил он. Кот еще не отошел от сна, где снились ему луга, полные еды, вода, сама наливающаяся в миски, и мягкие, нежнейшие подстилки, появляющиеся словно по мановению волшебной палочки, стоит только пожелать. Поэтому и тон у него был такой, важный и вальяжный. Во сне же он был не каким-то бездомным, уличным или приютским котом, а падишахом, не меньше.
Проснулся, огляделся, и быстренько сбавил обороты, его хоть и забрали из приюта, и привезли в новый дом, но тут он, по сути, еще никто. Вдруг передумают и…, и отвезут обратно.
— Приехали, да? — гораздо скромнее спросил он.
— Приехали, — тут же ответил Петруччио, на обратном пути этот сиамский кот сидел на руках у Эдуарда, место на коленях дяди было занято: там всю дорогу спал бывшеприютский кот. Просто кот. Даже без имени пока.
Здравствуйте, дорогие, любимые подписчики и читатели канала «ДиНа»!
Рассказ «Купание "падишаха" и новая жизнь» — это 57 часть рассказа про «дичь» по имении Эдик.
Начало здесь:
Предыдущая часть здесь:
— Ну что, дружище, сам пойдешь, или на руках нести? — это уже Эдуард спросил, надо же знать, кто и как будет до дома добираться — Петруччио-то понятно, сам добежит, все уже здесь изучить успел. А вот как с новым котом поступить — пока неясно.
— Что это на руках? — я, чай, не калека, сам дойду, — пробурчал кот. Ответа он не ждал, поэтому искренне удивился, когда его услышал.
— Ну, сам, так сам. Вылезай тогда, Петруччио проводит, — и перед котом распахнулась дверь.
— Ой! — кот от неожиданности сел на хвост.
— Что ойкаешь? Вылезай, говорю.
— Ты говоришь?
Тут уже Эдуард от неожиданности чуть в траву не приземлился.
— Ты что, все забыл? Мы с тобой в приюте битых полчаса, наверно, разговаривали. У тебя, часом, амнезии нет?
— Никакой вашей амнезии у меня нет. Просто, думал — приснилось. А оно вона как. Надо же, — кот почесал правое ухо задней лапой, после чего решительно спрыгнул с коленей Эрнеста Вильгельмовича и пошел осваивать территорию.
Петруччио старался не отставать, а заодно уговорить забыть пока про территорию. На потом её оставить.
Кот остановился и посмотрел свысока на сиамского сородича.
— Запомни, кадет: территорию никогда нельзя оставлять на потом. Её необходимо разведать и изучить в первую очередь. Чтобы знать все ходы и выходы. Слабые и сильные места. Чтобы умело держать оборону. Или — покинуть плацдарм, если враг вдруг оказался сильнее, — сказал кот и пошел дальше.
Петруччио аж задержался на несколько секунд, — «Я — кадет? — надо же!» — и тут же помчался догонять сородича, его черный хвост мелькал где-то уже в двадцати метрах впереди.
— Товарищ генерал, товарищ генерал, разрешите обратиться?
— Разрешаю, — милостиво кивнул головой кот.
— Может быть сперва отобедаем? А то голод — не тетка. Война войной, как говорится, а обед — по расписанию. Да и кухарка сегодня чудное фрикасе обещалась сделать. И креветки нас ждут.
— Фрикасе, говоришь? — уточнил кот, а сам думал, куда, в какое чудное место он попал, если для самых обычных котов фрикасе готовят. И креветками кормят. Голодный желудок предательски заурчал, а пасть наполнилась слюной. Так захотелось этих невиданных яств отведать, хоть понюхать, хоть малюсенький кусочек откусить, — Обед — это хорошо. Веди.
И два кота пошли в направлении дома.
А навстречу им неслась компания из четырех собак: доберман Васька, беспородная Даря и две немецкие овчарки, Юстас со щенком — встречать приехавших бежали все. И какого-то нового незнакомого кота они совсем не ожидали увидеть. Да и где еще — на своей территории!
Резко затормозили. Только присутствие Петруччио сдерживало: вряд ли совсем чужой кот будет так спокойно в его компании расхаживать. Васька застыла как влитая, даже не шелохнулась, лишь оценивала, сканировала обстановку, Даря просто уселась, а вот щенка пришлось притормозить — Юстас аккуратненько так прихватил его за холку, чтобы не рыпался и вперед не бежал, когда старшие остановились. Разобраться же сначала надо.
Петруччио моментально выбежал вперед, заслонив собой кота, и заорал, что было мочи:
— Свои, свои! Это наши, не трогать!
Хотел было еще толкнуть речь про то, что это кот дяди Эрнеста, поэтому — неприкосновенная особа, да не успел. Даже не понял как, вдруг оказался сзади. А вперед вышел кот. Закрывая и заслоняя его собой. Будто котенка. Стоял, смотрел на собак, лишь хвост нервно подрагивал да выдавал напряжение.
Долго играть в гляделки не пришлось — Эдуард подоспел. И быстренько разъяснил диспозицию.
Первой нарушила молчание Васька и задала интересующий всех вопрос:
— Он теперь наш? У нас жить будет?
— Ну да, я об этом и говорю.
— Так это, тогда знакомиться надо.
— Надо. Итак, друзья, позвольте вам представить…
Кот пытался сохранить невозмутимость и не показать, насколько он очумел, мягко говоря. Нет, то, что кошки могут дружить с собаками — про такое он слыхал, а вот то, что человеки могут говорить с собаками и кошками, это…, это — да у него просто слов подходящих не было, чтобы выразить все чувства!
Куда я попал? Ущипните меня, скажите, что это не сон! Котов кормят фрикасе и креветками, коты с собаками дружат и разговаривают с человеками! Я умер, да?
В чувство кота привел нос немецкой овчарки Юстаса, которым тот ткнулся ему куда-то в ухо.
— Ошалел, да? Ничего, привыкнешь. Я тоже сперва поверить не мог. Держись, брат. Сейчас поешь, подкрепишься, а потом уже разговоры говорить будем.
Коту впервые в жизни хотелось грохнуться в обморок: «Пес меня назвал братом, человек меня понимает. Я в раю. Точно, я — в раю».
«Рай» оказался неидеальным — щенок немецкой овчарки, оставшись без контроля Юстаса, решил поближе познакомиться с котом и залаял от всей души тому чуть ли не в ухо, приглашая поиграть. За что моментально получил лапой по морде и взвизгнул обиженно.
Инцидент, правда, был быстро исчерпан, щенку в два голоса объяснили, что нельзя себя так с гостями вести, после чего все дружно отправились на кухню.
Первым шествовал Петруччио и показывал дорогу, следом за ним чинно выступал кот. Собаки шли в аръегарде, замыкал шествие Эдуард.
Кот, конечно, и сам мог бы найти дорогу в кухню, нос не обманешь, ароматы уже вовсю чувствовались, но, негоже идти поперед хозяина, он же тут вроде как гость. Ну, хорошо, не гость — в стаю-то уже приняли. Не гость, но, новенький. В любом случае, нехорошо бежать впереди всех. Будто он правила хорошего тона не знает. Желудок, правда, так и заставлял быстрее перебирать лапами, а еще лучше — броситься стремглав.
Вот и кухня. И фрикасе с креветками. Петруччио не наврал. Только порции что-то маленькие. И кот вопросительно взглянул на Эдуарда.
— Понимаю, дружище, еще хочешь. Но, сразу много нельзя, плохо может стать. Так что прости, больше пока не будет. Да и вымыть тебя сперва надо.
При слове «вымыть» шерсть у кота моментально встала дыбом, и сам он встопорщился и недовольно заурчал.
Переговорщиком выступил Петруччио.
— Э, брат, брат, ой, простите, товарищ генерал, не бойтесь, это не страшно, вода приятная, теплая, шампунь не щиплется нисколько и ничем не пахнет. Да вам и саму приятно будет, когда шерсть чистая станет.
— Я, вообще-то и сам умыться прекрасно могу, не без языка, чай.
— Так это… Сколько времени на такое умывание уйдет, за раз-то никак. А тут — каких-то минут двадцать, и всё — чистый. Ни грязи, ни песка, и шерстка белая-белая будет. Честно.
— А точно не щиплется?
— Точно-точно.
И кот позволил себя сопроводить в ванную комнату. Пока шел, вспоминал свое последнее «купание», которое насильно в приюте провели: шампунь был мерзкий, вонял какой-то химией, щипал глаза, забивался в нос, и вода была холодная. Он тогда знатно всех поцарапал. Его толком и не вымыли. Потом только капли какие-то на холку капали и больше не мыли. Повторения ему не хотелось. Очень. Ведь так все хорошо началось.
Когда кота стали мыть, он вновь почувствовал себя падишахом. Прелестных кошек только не хватало рядом, чтобы услаждали взгляд. А так… — мыли его в четыре руки, Эрнест Вильгельмович, правда, больше следил за подачей воды, поливал из ковшика, Любовь Сергеевна намыливала, нежно так, аккуратно, взбивала пену из шампуня на шерстке, намывала его, за ушками массажировала, приговаривала что-то. Типа, какой красивый котик у нас, какие ушки у него, а шерстка…
Эдуард присутствовал в качестве переводчика, мало ли — вдруг шампунь в глаз попадет и щипать начнет. Вода горячей будет. Или, наоборот, слишком холодной. Кто-то же должен будет перевести возмущенный мяв.
Правда, о роли Эдуарда в качестве переводчика знали только коты, люди и не догадывались, думали, что он просто в помощники записался, вдруг бы кота держать пришлось.
Петруччио сидел на тумбочке рядом и выступал в качестве моральной поддержки и наблюдателя.
«Да, кошек только не хватает. Хотя, какие кошки? — я же сейчас сырой, мокрый, некрасивый», — и кот довольно зажмурился: его уже три раза намыливали шампунем и сейчас в очередной раз ополаскивали, вода, текущая с шерсти, была уже чистой, грязи не осталось. Она вся утекла туда, вместе с водой.
После купания его нежно вытерли несколькими полотенцами, от сушки феном кот гордо отказался, вот тут Эдуард и пригодился, объяснил людям, что кот этого не хочет. Правда, пришлось переводить так, чтобы люди поняли:
— Дядя, Любовь Сергеевна, не надо фена, ну, неужели вы не видите, что он этого не хочет? И так уже почти сухой. Сами подумайте, кот всю жизнь жил на улице, потом в приюте, какой фен? — перепугается еще.
Пугать котика никто не захотел.
И вот теперь кот, высохший и уже снова потрапезничавший, гордо лежал на подстилке, своей подстилке (!), и обозревал вверенную ему территорию.
И никто, никто в этом красавце-коте ни за что не признал бы того замарашку, коим он был совсем недавно. Шикарный кот. Красивый, гордый.
А кот лежал, смотрел вокруг и понимал: он тут навсегда. А прошлое… — оно как та грязь, смылось и утекло, исчезло. У него теперь новая жизнь.
Продолжение — «Сильное имя для сильного кота» — см. ссылку ниже.