Рейнер
Если ты женщине нравишься, она обязательно будет дуться, если при ней восхвалять кого-нибудь ещё из слабого пола. Да даже если и не нравишься, вряд ли ей по душе придутся откровения подобного рода. Разве что она сама захочет узнать.
Аня расспрашивать не спешила. А я не такой уж и дурак, чтобы кормить её своими победами да похождениями.
Но любоваться, как она хмурит брови и сжимает невольно губы, мне нравилось.
– Моей прабабке – восемьдесят семь.
Аня даже замерла на миг.
– У нас в семье женщин много. Но самая любимая – она, моя королева. Её зовут Елизавета. Царское имя, согласись. И она до сих пор порывается поколотить меня палкой, как только я оказываюсь в пределах протянутой руки.
– Наверное, вы того заслуживаете? – поставила Аня на стол горячий суп.
Кажется, я сейчас проглочу его вместе с тарелкой.
– В её понимании – да. В моём – ну, сложно сказать. Думаю, не всегда.
– Она вас вырастила?
– Баба Лиза? Нет. Но всегда поддерживала. Особенно, когда я после школы ушёл из дома. Не мать, не бабушка, а она. Может, поэтому у нас очень высокие отношения. Думаю, вы друг другу понравитесь.
Аня смешалась. А я понял, что поторопился, но извиняться не стал, расшаркиваться тоже. Рано или поздно моя королева Елизавета обязательно познакомится с королевой Анной. И я почти уверен: они бы ужились.
– Вы единственный ребёнок в семье?
Это была тема, которой я не хотел касаться. По крайней мере, не сейчас. Но и лгать нет смысла.
– Нет. У мамы нас трое. Всё остальное слишком запутанно, не хочу обсуждать это за ужином. Времени не хватит, чтобы рассказать о нашей весёлой семейке.
– Получается, у вас тоже многодетная семья.
Аня улыбалась. Мягко, светло. Я любовался ею и завидовал её открытой искренности.
– Ну, можно сказать, и так, – не стал я отнекиваться.
– У вас непонимание с родителями?
– Я бы сказал: у нас стойкий нейтралитет и пакт о ненападении, – терпеливо пояснил я.
Аня девочка умная. Поняла, что я не хочу говорить на эту тему. Может, по лицу прочла. Но кто мне виноват – сам начал рассказывать о бабуле.
– Ешьте. У меня, конечно, не ресторан, всё просто.
– Мне всё нравится, не переживайте, – успокоил я её и с удовольствием накинулся на еду. Горячее, свежее. Что ещё надо? Я толком и не ел нормально эту неделю.
Одно к одному: дела не ладятся, стычка с Майским, который не поленился и подал заявление в полицию. Не зассал, хоть я думал иначе. Но кишка у него тонка, конечно, со мной тягаться.Наподдать ему хотелось жутко ещё до того, как он нарисовался. Но в таких делах лучше думать головой, а не действовать на эмоциях.
Именно поэтому я выжидал и дал ему возможность ударить первым. И всю эту не очень приятную сцену зафиксировал на видео мой водитель.
У нас с ним договорённость. Когда Анатолий не рядом, он действует по чётким инструкциям.
* * *
Я не скандалист и не любитель махать кулаками. Но пару-тройку раз попадал в разные передряги. Как говорится, статус обязывает, чтобы время от времени вокруг моего имени вспыхивали скандалы, способные подмочить репутацию или выставить меня в нелицеприятном свете. Нет же ничего острее, чем сенсация, когда я выглядел бы эдаким монстром, что обижает слабых и ест детей на завтрак.
Именно поэтому – телохранитель. Именно поэтому – водитель, способный правильно отреагировать на мои сигналы и подстраховать.
Я не хотел Аню пугать. Но вряд ли почти бывший муж оставит её в покое. Именно поэтому я приказал двум своим людям из охраны негласно за ней приглядывать, пока я не рядом.
– Кофе?
– Я сам, если позволишь.
После горячей и сытной еды клонило в сон. Если учесть, как мало я спал, мог просто закрыть глаза и вырубиться. Поэтому лучше что-то делать, чтобы не опозориться.
С ней было уютно. Спокойно. Хотелось хоть каких-то милых безумств. Поцеловать её за ушком. Посмотреть, как она краснеет. А потом поймать губы и насладиться поцелуем.
Я уже один у неё украл. Но как же это мало, когда неудовлетворение буквально рвёт на части! Но я понимал, что не надо её пугать и вводить в смятение.
Да к Ане и хотелось относиться по-другому. Более чутко. Нежнее. С осторожностью. С бережностью, которую я испытывал разве что к самым-самым близким людям.
Но они свои. И понимали резкость моего характера. Моё неумение правильно выражать чувства. Аня же… всё сложно. И я не знал, как к ней подступиться. Чувствовал неуверенность, которой не должно быть по определению.
Кофе взбодрил и прочистил мозги, и уже не так хотелось спать.
Нужно уходить, хоть до чёртиков хочется остаться. И, может, я нашёл бы способ, но не хотел. Не было желания морочить голову и непременно добиться своего.
– Послушай, Ань, – решился я на важный разговор, что крутился в голове, но я никак не мог придумать, как к нему подступиться, – я уезжаю на несколько дней. На неделю, а может, на больше – пока не знаю.
Я прикоснулся к её волосам – к локону, что обрамлял лицо. Я не мог сдержаться. Хоть немного, хоть как-то чувствовать её очень близко.
– Вы не обязаны отчитываться.
Кажется, она слегка удивилась и одновременно вспыхнула.
– Обязан, не обязан… Ты же помнишь: я всегда делаю только то, что хочу. А хочу я, чтобы ты знала. Я буду звонить, ладно?
Анна кивнула. Этого достаточно. От этого лёгкого движения – гора с плеч. Всё же не отталкивает – и это хорошо.
– У тебя непростой период. Я не хочу, чтобы повторилась вчерашняя сцена или ещё что похуже. Я к тебе ребят своих приставил, не пугайся. Это не маньяки. Это твои охранники. Мало ли.
– По-моему, это лишнее, – пробормотала она.
– Нет. Так мне спокойнее. Однажды я потерял дорогого человека, потому что не мог помочь. В силу возраста. В силу обстоятельств. Я не хочу, чтобы это повторилось снова. Пожалуйста. Пусть будет так, как я хочу.
Она смотрела на меня во все глаза. Слегка испуганно, чуть ошарашено.
Нет, всё же нужно пояснить, чтобы она понимала. Выйти на новый уровень доверия. Рассказать то, что я никому и никогда не рассказывал.
– У меня была сестра, Нонна. Девочка, которая умела любить. Девочка, что не смогла уйти, и поэтому погибла, не дожив до своего двадцать третьего дня рождения.
Продолжение следует...