Ни одна сказка не заполнит пустоты в человеческой душе. Этот голод не утолит ни одно чудо. Но и великая мистификация мира, проходящая века, выживающая в конфликте вер и людей, питаемая незавершенностью души, — будет жить.
Аль Квотион
Небольшой городишко Тарим, затерявшийся меж горами в плодородной долине Хадрамаут, что в Йемене, славился своими мистическими историями. Что ни дом был, то отдельный рассказ про встречи с джиннами, да шайтанами, а после наступления темноты на кривых и узких улочках города показывались лишь самые смелые или же те, кого не пугали ни джинны, ни шайтаны, а влекли их плантации ката, что позволяли с теми джиннами даже дружить.
В одной семье, живущей в небольшом домике поблизости от реки Эль-Масила, после 10 сыновей родилась дочка, да не вынесла ее мать, черноокая Лейла, очередных родов и отошла с рассветом в мир иной. Малышку назвали Иман, среди соседей нашлась ей кормилица, а Лейлу быстро убрали, да и похоронили на ближайшем кладбище, покуда солнце не коснулось земли закатными лучами.
Отец семейства долго грустить не стал, выждал положенные 3 дня траура, да и сосватал вдову с того же города, которая сама растила двоих сыновей. История была не редкой, в Йемене мало, кто доживал до преклонного возраста, бедность, кат, война, отсутствие современной медицины и, порой, просто врача в городе, да обыкновенная глупость часто становились причинами кончины вполне еще молодых людей, так, что ж теперь, до конца своих дней грусти предаваться, это же грешно!
Иман повезло тем, что ее приемная мать, которую звали Нариман, относилась к девочке хорошо, по доброму, хотя и никто не скрывал от подрастающей малышки историю ее появления на свет и тот факт, что ее родная мать покоится на ближайшем кладбище.
Девочка была деловитой, всюду топала своими крепкими ножками за братьями, а как немного подросла, так и вовсе превратилась в сорванца, стараясь угнаться за мальчишками по горам, да по ущельям. Совсем у девчонки не было страха, тонкая, легкая и гибкая, будто ивовый прутик, она пролезала в небольшие горные расщелины, чтобы достать оттуда птичьи яйца из гнезд. Не пугали ее и слова отца и мачехи про змей и скорпионов, она лишь посмеивалась и снова принималась за свои шалости.
Да и чем было заняться непоседливому ребенку дома? Школа в городишке была, только все ее братья прошли только по три класса, чтобы осилить науку чтения, письма и счета, да и отправились работать в поля, которые в той местности давали по нескольку хороших урожаев в год. А девочек в школу в те времена и вовсе не отправляли, зачем зря время тратить, все равно достигнет зрелости, да и выдадут ее замуж детей рожать, а там, уж, не до наук.
Отец Иман - Яхья не был сильно набожным, а потому проповеди имама на пятничной молитве слушал вполуха, а сам размышлял над тем, чтобы увеличить еще плантацию ката, который всегда хорошо продавался и не требовал особенных усилий при росте. А имам говорил, что девочек обязательно нужно обучать в медресе, чтобы они были грамотными, могли читать Коран и учить божьему слову своих детей. Но кому интересны правильные слова, если дел невпроворот, да и выживать как-то надо?
Сама же Иман однажды обнаружила, что очень многое из того, что позволено ее братьям, ей, вдруг, стало запрещено. Примерно лет с 5-ти мачеха ей постоянно твердила, что девочке запрещено лазать по горам и деревьям, что должно опускать взор, быть скромной, и, как созреет, сразу надеть на голову платок. Нариман изо всех сил старалась научить неродную дочь женским премудростям, приобщала ее к домашней работе, дабы научить готовить, убирать и стирать. Но Иман всегда, улучив момент, как Нариман отвлечется, тихонько выскальзывала за дверь отцовского дома и пускалась вдогонку за братьями.
Иногда Нариман сетовала Яхье, мол, дочка твоя постоянно уподобляется братьям, словно мальчишкой родилась, как же ее замуж-то выдать, а, ведь, и замужество не за горами. Яхья вздыхал, да говорил, что как только придет время замужества, сыщется ей муж, и научится Иман сразу искусству быть женой и матерью, а пока в доме запирать ее негоже.
Когда девочке исполнилось 7 лет, у нее появилась еще одна сестра, которую произвела на свет Нариман. С младенцем хлопот хватает, сама Нариман уже была немолодой женщиной, нелегкая жизнь раньше времени покрыла ее лицо морщинами, а волосы одарила обильным серебром. Сказывалась и тяжелая работа по дому, да поднятие тяжестей, спина к вечеру ныла так, что хотелось выть в голос, но не принято было на жизнь жаловаться, она у всех была одинаковой. День прошел, все живы, на том и хвала Аллаху за это, а спина пройдет, обязательно пройдет.
Отдавая все свое внимание новорожденной малышке, Нариман все меньше следила за Иман, а та и рада. Нет, девочка, конечно же, помогала и с новорожденной сестренкой, но и улизнуть из дома стало в разы легче.
Однажды, когда Иман отправилась на берег реки Эль-Масила, повстречался ей там незнакомый мальчик ее возраста. Иман смотрела на него с удивлением, он был белокож, глаза отдавали каким-то таинственным светом, будто внутри горело пламя свечи, руки его были гладкими и холеными, таких мальчиков в их городишке никогда не бывало.
Когда Иман уже намеревалась бежать обратно в дом, незнакомый мальчик окликнул ее:
- Эй, приветствую тебя! Не бойся, я тебя не обижу! - его губы сложились в загадочную улыбку, а глаза будто прибавили яркости.
Иман замедлила шаг, что-то в ее душе колебалось, с одной стороны, было любопытно, откуда тут взялся этот незнакомый мальчик, а с другой стороны, тревога сковало ее маленькое сердечко, будто предчувствуя беду. Любопытство победило, всегда побеждало...
- Я тебя не боюсь! - гордо вскинула голову Иман, глядя в необычные глаза собеседника.
Незнакомец улыбнулся шире и сделал несколько шагов навстречу Иман, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Иман спросила:
- Откуда ты взялся? Ты же не из нашего города!
- Верно, не из вашего, но моя семья когда-то давно жила в этих краях, а теперь мы решили вернуться. Мы только несколько дней назад переехали и поселились вон там за поворотом реки, - мальчик указал в сторону, куда Иман и повернула голову, а когда вновь посмотрела на мальчика, он уже стоял вплотную к ней.
Это было странно, ведь, она не услышала звука шагов...
