Остальные главы здесь
Утром, как и предполагал министр, супруг ещё спал. Напившийся, он сильно храпел всю ночь, и я улеглась на диване, не желая слышать этот храп прямо в ухо и чувствовать запах перегара у самого носа. Проснувшись по будильнику, я привела себя в порядок и, оставив мужу завтрак на столе, отправилась в академию МВД.
Занятия в эти дни были насыщены теорией и практическими заданиями, ведь третий год обучения через два месяца подходил к концу, и педагоги готовили нас к очередным сессионным экзаменам. Литературы на прочтение нам задавали много, а физические нормативы усложнились, да и тренировки с ищейками становились более мудрёными. Я старалась изо всех сил, и очень хотела закончить год на отлично. Учитывая то, что большую часть программы этого года я наверстала сама, ещё и сдав по ней тесты, мне казалось, что экзамены и вовсе не заканчивались. Я устала от них, но сдаться и оплошать не имела права!
По окончанию завершающий день лекции, я вышла из аудитории одной из первых, и досадно удивилась, наткнувшись в коридоре на Бугая.
– Я же сказала тебе не приходить ко мне в академию! – заругалась я шёпотом.
– Не разговаривай со мной! Не привлекай внимание! – конспиративно ответил он мне.
– Я не поняла, что ты тут делаешь?
– Искра, ты мешаешь мне работать! – отпрянул он в сторону.
– Ты в своём уме, Бугай?
– Хватит кудахтать! Не болтай со мной! Иди своей дорогой! – прикрикнул он на меня и отошёл подальше в сторону.
– Хам! – «бросила» я ему, ничего не поняв, но тут увидела, как он встречает Пехотинца, взявшего за привычку выползать из лекционного зала последним, дабы избежать столкновения со мной на выходе.
«Ну что дружище, закончил свою учебную муру? Пошли на причал! Посидим, как мужики, на баб поглазеем, пивка попьём!», – по–товарищески приобнял Бугай мерзавца за плечи, и вдвоём они направились к выходу.
«Хитро!», – заценила я метод бывшего сослуживца, додумавшись, что он сближается с Пехотинцем, чтобы влиться в доверие, а в конце подставить с запрещёнными веществами, вновь подсадив его на них. Правда я ожидала, что мы будем давить на негодяя с двух сторон и доведём его до наркоты психологически, но способ Бугая пришёлся мне больше по душе, ведь в случае давления, мерзавец мог обратиться с жалобой в полицию, а в случае дружбы такого риска не существовало. «Молодец, старшина морского флота, работает!», – довольная зашагала я в библиотеку, где собиралась поизучать корпоративное право, знания о котором были нужны для детализации плана, пришедшего мне в голову за игрой в «Монополию».
Сказать по правде, ехать домой после библиотеки мне было страшновато, ведь я не знала, в каком настроении меня там встретит супруг, а судя по времени, он уже должен был проснуться. Недолго раздумывая, я заехала к инструктору–кинологу, чтобы спросить совета и, как всегда, поделиться переживанием. Я полагалась на мнение этой женщины и знала, что она всегда поддержит словом.
«Здравствуй, милая девочка! – встретила меня крепкими объятьями бывшая начальница. – Садись, рассказывай как дела! У меня есть полчаса до начала собрания».
Я поведала ей о скоропостижной кончине свекрови, о ревности и пьяных выходках майора и о симпатии министра, слегка смущающей меня, но такой лестной и приятной.
– Что ж, интерес чиновника тебе только на руку! Помнишь, мы говорили с тобой о том, что пока ты живёшь с деспотичным супругом, надо обзаводиться знакомыми, которые помогут тебе выбраться из жизненной ловушки. Думаю, что министр как раз тот случай!
– Я не уверена, что это так. Дело в том, что он уж больно идеальный! А ещё слишком правильный, с высокой моралью, идущей местами вразрез с моей. Он против того, чтобы мстить, насильничать и совершать коррупционные или нелегальные действия! Рядом с этим мужчиной я чувствую себя бесчестной и греховной. Отказаться же от собственных планов по возмездию я не могу, а потому нам с ним не по пути! Ни в одном смысле слова!
– Никто не идеален, дорогая! Уверена, что и министр имеет теневую сторону. Запомни, что люди, так рьяно гласящие о нравственности и порицающие анти–мораль, обычно сами глубоко порочны. Просто чиновник отлично маскирует свои пороки, в отличие от прямолинейного майора. Однако он покровительствует тебе и это главное! Такую расположенность можно и нужно использовать! Использовать, понимаешь? Я смотрю, ты говоришь о министре с особым придыханием, так вот – регулируй чувства к нему, чтобы вдруг не обжечься о пламя преисподней, которую он, возможно, прячет в своей душе.
– Министр не похож на плохого человека! – чуть возмутилась я.
– А я не говорю, что он плохой, но в каждом человеке есть что–то от дьявола. Своего – чиновник виртуозно прячет, и меня это настораживает. Я не хочу, чтобы ты пострадала, когда разглядишь его тьму! Поэтому держи свои чувства в узде, а вот хитрость и смекалку пусти себе во благо!
– А что делать с майором? Он ни к кому не ревновал меня так сильно, как сейчас к министру, и это осложняет многое, что могло пойти мне на пользу. Даже мой откровенный роман с Пехотинцем воспринимался мужем не столь драматично!
– Так то был маловажный пехотинец, а тут – весомый министр МВД! Твой супруг – доминант и лидер по натуре, а такие не любят когда кто–то покушается на то, что они считают своим, тем более, если этот кто–то превосходит их по статусу, обаянию или способности к каким–то навыкам. Если хочешь воплотить свои идеи в жизнь, не зли майора излишним вниманием к министру, будь оно словесным или визуальным. Лучше демонстрируй, что ты на его стороне! А вот чиновника оставь прозапас! Сейчас он кичиться с комиссией, выражая тем самым своё превосходство над майором, точно павлин, раскинувший яркое оперенье для привлечения самки. По этой причине манить его на вашу сторону на данный момент бесполезно, но он может пригодиться в будущем, поэтому держи угли горячими, только сама не обожгись!
Беседа с инструктором–кинологом, как и всегда, пошла мне на пользу. Я, слегка залетавшись в облаках, словно вернулась на землю, услышав её рассуждения о благочестивом министре. Моя симпатия к нему немного задурманила глаза, и я забыла, что он госслужащий, а чиновники не носят нимбов. С одной стороны мне это было выгодно, ведь если он ворочал грязными делами, то смог бы мне помочь в расправе с неприятелями! Тут оставалось только спровоцировать его на откровенное признание в грехах! С другой же стороны, было печально развенчивать миф о благородстве обходительного человека. Как бы то ни было, на тот момент я уверенно шла домой к властолюбивому, но честному майору.
Зайдя домой, я застала супруга на кухне, ушедшим с головой в холодильник. Одетый в белую нижнюю майку и трикотажные шорты, он явно пролежал весь день в постели, пытаясь отойти от похмельного недуга. Пока он не видел меня, я засмотрелась на его фигуру, которая всегда была мне по душе. Майка обтягивала его мужественный торс, подчёркивая развитость грудины и мощь мясистых сильных рук. Широкий и крупный, с накаченными икрами ног и крепкими массивными плечами, он вызывал во мне восторг и страх в одно и то же время.
– О, вернулась из академии?! – вынырнул муж из холодильника, и поставил на столешницу бутылку кефира.
– В себя приходишь?
– Прихожу, – налил он густого напитка в стакан.
– Что ж, это радует! Я в душ, – холодно прозвучал мой ответ.
– Давай! Я уже принял! – сказал он уравновешенным тоном, и мне стало спокойно от осознания того, что буянить муж более не собирался.
– Надеюсь, холодный! – не сдержалась я от вредности, но он ничего не ответил, и я отправилась в ванную.
Искупавшись, я вышла в спальню в своём хлопковом вафельном халате и, встав у зеркала, стала сушить полотенцем мокрые пряди. Супруг подошёл ко мне сзади и, приобняв за талию, вдохнул запах шампуня с волос.
– Как же ты вкусно пахнешь! Пойдём в кроватку! Поваляемся вместе чуток!
– Не хочу я! Я тебя не прощала за вчерашнее! Ты себя отвратительно вёл! Напился, буянил, хамил!
– Мне было нужно отпустить свою мать! Вот я и напился, и ничего не помню!
– Зато я прекрасно помню, как ты угрожал меня избить в коридоре прямо при гостях. И как ты меня на стоянке у леса оприходовал! Да и как ты гостям грубости раздавал! Драки с министром затеивал! Машину гнал, как ненормальный!
– Не припомню! – раскаявшимся голосом промямлил супруг и, сморщившись, схватился за голову.
– А этого ты тоже не помнишь? – повернулась я к нему и взяла рукой за подбородок. – Синяка на своей челюсти?
– И кто это сделал? Я с утра всё размышляю над этим!
– Министр, пытаясь меня защитить от твоих побоев и стыда быть униженной тобой перед гостями!
– Ну, конечно! Этот гад воспользовался тем, что я был пьян. Иначе, это я бы его, как следует, вздрючил!
– Даже не сомневаюсь, только речь не о том! Мне обидно, что моего супруга бьют до потери сознания, потому что никто не желает терпеть агрессию и хамство! Мне стыдно, что люди, совершенно чужие и не знающие нас, теперь воспринимают тебя как насильника, а меня как жертву, понимаешь? Ты же не плохой человек! Да, со своими жизненными устоями, беспринципный и помешанный на карьерном росте, но не плохой, – крепко взяла я его щёки в ладони. – Ты же всегда заботишься о репутации! Подумай, как теперь тебя будут воспринимать? Тебя! Блестящего руководителя и офицера!
– Даю тебе слово больше не напиваться, солнышко! – поцеловал он меня в щёку и тяжело вздохнул, покачиваясь на месте.
– Вижу, тебе тяжело стоять! Хорошо, я поваляюсь с тобой в постели пару минут!
Майор улёгся на правый бок и приоткрыл для меня одеяло. Я забралась под него и легла в той же позе, прижавшись спиной к груди и животу супруга. Он проложил свою крупную руку под мою голову, и его плечо легко заменило мне подушку. Муж гладил меня по спине и целовал в макушку:
– Моя красивая, славная девочка! – нежно шептали его губы.
– Что с тобой? Нехватка дофамина и пост–алкогольная паника? Или чувство раскаянья за содеянное?
– А может, просто нежность к тебе? И откуда ты научилась этому? Похмельным симптомам?
– Знакомый из академии рассказывал, – вспомнила я о повествованиях Бугая, но, конечно, скрыла правду от супруга. – Ты большой и сильный мужчина, а я обычная девушка. Ты должен защищать меня, а не обижать! – водила я указательным пальцем по его бицепсу.
– Я всегда защищал тебя и буду защищать до самой смерти!
– От других! А от себя сумеешь? Из–за твоей жестокости погиб наш сын, которого вчера ты назвал чужим, хотя это неправда!
– Милая, – развернул он меня к себе лицом, и я упёрлась ладонью в его грудь, – я пытался вытащить тебя из заключения, но все мои попытки пресекались, а то, что шантажировал тебя абортом… я старался ради нашего будущего! Я должен был открыть кинологический центр, чтобы мы с тобой не нуждались ни в чём! Ты же помнишь, как сложно мне было найти финансовых партнёров, а после того, как ты попала в тюрьму, мне и вовсе дали запрет на открытие центра. В конце концов, я вышел на генерала, который согласился сделать свой вклад, но только с условием, что моя репутация должна была быть идеально чистой. Ещё бывший тесть выступил со схожим требованием, и тоже вложился в дело! Все знали, что я не в состоянии зачать. Этот ребёнок поставил бы точку на моей мечте о собственном деле.
– Майор, ни одни оправдания не исправят того, что ты предал меня! Изменил, бросил и поспособствовал тому, что сын погиб в моём чреве!
– Сколько ещё мы будем обсуждать одно и то же? – начал злиться супруг.
– Уже закрыли тему! Меня сейчас интересует генерал!
– С чего вдруг?
– Ты говоришь, он сделал самый крупный вклад в твой центр, и полагаю, что именно он и обладает большим количеством акций? Так ведь?
– Да, на его руках 45% акций. Я обладаю восьмью. Остальные 47 делят между собой майор–юрист, полковник и моя бывшая жена, в разных пропорциях, естественно.
– А почему я ни разу не видела его в центре кинологии? Другие акционеры довольно часто работают из нашего здания.
– Ему не интересно принимать участие в правление делом. Генерала интересуют акции, как ценные бумаги, дарующие право на дивиденды. Ну и возможность их продать, если прибыль центра пойдёт сильно вверх или, что не желательно, вниз.
– А ты уже думал, что будешь делать с наследством, оставленным матерью?
– Нет. Разве можно думать о финансах, когда уходит родной человек? – прикрыл он глаза ладонью, словно собрался заплакать.
– Майор, я тебя умоляю! Ты – расчётливый материалист, и несмотря ни на что, предпочитаешь выгоду бесплодным чувствам! И я прошу тебя собраться и выслушать мой план, а после – оставить сентименты и поступить, как и всегда, – практично.
– Говори, что за план! – образумившимся тоном заговорил супруг.
– Продай роскошной особняк матери и выкупи у генерала его долю в кинологическом центре! Ты обладаешь 8% акций. Прибавь его 45 и получишь 53%, что делает больше половины! Сегодня я покопалась в корпоративном праве и выяснила, что обладатель 50% акций имеет право на самоличное принятие решений, которые не требуют одобрения другими акционерами, а в центре кинологии это не мало! Кроме того, тебе не будет страшен ни один министр и ни одна его комиссия, ведь даже сними он тебя с начальственной должности, ты останешься обладателем контрольного пакета акций, и всё равно будешь управлять своим делом и принимать решения по его развитию.
– Идея отличная, но что, если генерал не согласится продавать мне акции, даже если предложу ему двойную сумму?
– Ты сказал, что он держит их ради дивидендов, но если бизнес теряет в прибыли, то деньги не выплачиваются акционерам. Да и стоимость ценных бумаг заметно падает! Обычно в этом случае, они и начинают избавляться от акций.
– Но в центре кинологии дела идут неплохо и прибыль есть! Ему нет смысла продавать свою долю в деле!
– Я продумала этот вариант! Мы пустим слух о том, что центр кинологии вскоре начнёт терять клиентов и, вероятнее всего, обанкротится.
– И как же ты распространишь такую сплетню, да так, чтоб генерал в неё поверил?
– С помощью знакомого мне журналиста. Он поможет выпустить статью в газете о том, что приставленная к центру комиссия от министерства МВД, нанесла урон его репутации и клиенты уходят один за другим, а новых не намечается. И это постепенно ведёт к банкротству и закрытию центра. Если генерал заботится об общественном мнение, он с удовольствием продаст тебе акции и быстренько покинет тонущий корабль.
– Но помимо него статью прочтут и другие люди, акционеры и потенциальные клиенты центра кинологии, которые, возможно, испугаются и тоже побегут с нашей палубы, как крысы.
– За всего лишь 1% акций, который даст мизерную долю совладения делом моему репортёру, он напишет ещё одну статью, которая опровергнет все негативные слухи о центре, выставив, к тому же, министра и комиссию в неприглядном свете, и принесёт тебе ещё больше клиентов, чем есть сейчас.
– Это риск, милая!
– Да, майор, это риск! Но дело стоит того! А плана иного у нас с тобой нет!
Поразмыслив с пару минут, муж молча притянул моё тело к себе и чувственно поцеловал меня в лоб:
– Выходит, что ты на моей стороне, а не министра?
– С чего мне быть на его стороне? Ты мой супруг, и центр кинологии – это наше семейное дело, которое с подачи полковника, у нас пытаются отнять!
– Просто я подумал, что у тебя к нему чувства, и вы теперь все против меня. Он же министр, госслужащий, как всемогущий Бог, а я простой майор, открывший своё маленькое дело, которое каждый шакал мечтает отобрать.
– Мой Бог – это ты! И мы не отдадим никому твоё дело! – усладила я слух своего супруга и уложила на спину, а сама легла поверх него и положила голову ему на грудь. Он же закинул руку за голову, а левую ногу согнул в колено и, уставившись в потолок, тяжко вздохнул.
– Я не хочу тебя потерять, – прижал он меня к себе за поясницу свободной рукой. – Ты же моя маленькая девочка!
– Твоя! Только в стране уже равноправие, а у нас в семье по–прежнему патриархат! Ты дискриминируешь меня, как женщину! Требуешь безоговорочной покорности, и сам желаешь всё решать! Это пугает и мучает меня.
Внезапно муж рассмеялся:
– Солнышко, дело не совсем в гендере, хотя и существуют установленные роли для мужчины и женщины, которые я считаю верными. Дело в возрастной разнице между мной и тобой. Я старше тебя на 20 лет и ты годишься мне в дочери. Я беспокоюсь за тебя, а потому и требую слушаться! У меня больше опыта в жизни, а потому я вижу гораздо шире, чем ты, и чувствую опасность за версту по гнусной вони, исходящий от многих людей, которых ты, скорей всего, сочтёшь за положительных героев.
– Ты о министре МВД?
– О нём в том числе! Он подонок, которому ты интересна, как временная игрушка. А для меня ты жена, с которой я хочу прожить всю жизнь!
– Я слышала, как ты назвал меня собственностью перед ним, а ведь я не вещь, майор! Я женщина и человек! – обиженно сказала я, приподнявшись на его груди и глядя в глаза.
– Милая, – ухмыльнулся супруг, – у мужчин своя манера вести диалог, отстаивая женщин. Если будешь меньше подслушивать, то и обид поубавиться!
– А ещё, вчера перед всеми, ты заявил, что я единственная, кого ты когда–либо любил! – заулыбалась я и задорно коснулась его подбородка.
– Так и есть! Я ведь уже говорил тебе об этом! – захихикал муж и, перевернув меня на спину, улегся между моих ног. – Я люблю тебя! – прильнул он к моим губам жарким поцелуем.
Я обняла его шею руками и ответила страстным дыханием, вздымающим мне грудь. Супруг развязал на мне халат и провёл рукой по бедру до самой ягодицы, которую неторопливо сжал. Возбуждение окутало меня, и высоко задрав колени, я обхватила бёдрами его мощную грудную клетку, почувствовав себя, действительно, изящной и маленькой девочкой под ним.
Майор любил меня нежно и глубоко, так, как это было в начале наших отношений. До свадьбы. Я получала удовольствие от каждого его движения во мне, и призакрыв глаза, сладко и искренне стонала. Он же слегка рычал, целуя меня в шею, и ласково водил рукой по влажным волосам.
Когда он кончил, выйдя из меня, как и было принято в нашей паре, я снова отправилась в душ, а он раскинулся по всей кровати и, запрокинув голову, остался ждать моего возвращения.
Когда же я закончила омывательную процедуру и вышла из ванной, то увидела его одетым и куда–то собирающимся.
– Мы будем рисковать! – заявил мне муж, причёсывая волосы мужской расчёской.
– А куда ты собрался?
– Воплощать твой план в жизнь! Оценю и выставлю дом мамы на продажу! А ты звони своему журналисту!
– Приказано? Исполню, милый муж! – заулыбалась я ему.