Поиски Янтарной комнаты не всегда на деле выглядят как работы с киркой и заступом (или с помощью экскаватора и другой мощной техники), вскрывая толщу грунта и взламывая бетонный перекрытия подземных хранилищ. Большую часть времени приходиться проводить с документами и другими источниками информации. Увы. . .
Не всем угодно находиться в обществе книжного червя, заманчивее выглядит участие в соколиной охоте. В таком случае предлагаю отложить в сторону сухие факты и набившие оскомину рассуждения и окунуться в события приключенческой истории, в которой, соответственно жанру, яркий коктейль с элементами боевика, романтики и детектива.
Итак, представляю Вашему вниманию главы книги «Янтарный призрак».
Глава первая
— Марин! Ну ты скоро? Что ты там возишься? Капуша!
— Гонишь меня, Макс?
Из ванной комнаты выглянула женская головка с коротко остриженными волосами и с капельками воды на лице.
— У меня на одиннадцать встреча запланирована, — ушел от ответа на вопрос хозяин квартиры, молодой человек, лет двадцати пяти, с курчавой бородкой и усами. — И ты об этом прекрасно знаешь. Я тебя еще вчера вечером предупреждал.
— И что же это за встреча такая, что мое присутствие тебе мешает?
— Не твоего ума дело!
— Фу, как грубо! — обиделась девушка.
— Пошевеливайся, кулема! — Максим сопроводил свои слова нетерпеливым жестом.
Марина метнула в развалившегося на диване парня короткий злобный взгляд и хлопнула дверью.
— Обиделась, — констатировал молодой человек и, надев тренировочный костюм, убрал в шкаф постель, собрал диван и накрыл его китайским пледом с крупными алыми розами. Затем он включил старенький советский телевизор с таким отвратительным изображением, что по нему можно было смотреть разве только передачу „Угадай мелодию“. Максим вперил глаза в сей агрегат и закурил. Но не успел он сосредоточиться на каком-то фильме, как экран заслонила женская фигура. Эта живая преграда быстро затараторила, сопровождая свою экспрессивную речь резкими всплесками рук:
— Избавляешься от меня?! Выставляешь за порог?! Ну-ну. Впрочем, этого следовало ожидать. Такие мужики пошли! Но запомни, Макс, и намотай на свой тараканий ус! Я тебе не одноразовое изделие! Понял?!
— Ты что, кипятком в ванной ошпарилась? — поднял глаза на подругу парень.
Не удовлетворив любопытства приятеля, Марина продолжала упражняться в красноречии:
— Нет, подумать только! Вот они — современные мужчины! Общечеловеческие ценности для вас — звук пустой! Но я не намерена терпеть подобное обращение!
— Да ты белены объелась! — воскликнул молодой человек. Тирада явно произвела на него впечатление. — Тебе самое место в Госдуме или в кресле председателя движения „Женщины России“!
— Позолоти ручку, гусар без шпор, палаша и мундира! — потребовала Марина. — Хочу добраться до дома на такси.
— Откуда у меня излишки? — пожал плечами Максим. — Разве я похож на спонсора?
— Да, — согласилась девушка. — На мецената ты не тянешь. А вот на альфонса — вполне! Даже сигарет своих нет, мои куришь!
Резким движением она схватила табачную пачку и стала яростно запихивать ее в сумочку.
Максим, выпустив изо рта струю дыма, с силой расплющил окурок в пепельнице и угрожающе процедил сквозь зубы:
— Не буди во мне зверя! Выбирай выражения.
— Ой-ой-ой! Мы, оказывается, очень ранимые! — Гостья рассмеялась и направилась в коридор обуваться. — Что же, придется ехать на перекладных, — произнесла девушка, надевая туфли, — на горячо любимом и всеми обожаемом муниципальном транспорте.
Щелкнув замком, она повернула голову и бросила через плечо, четко выговаривая каждую букву:
— Аста ла виста, мучачо!* — После чего скрылась, весьма театрально хлопнув дверью.
Максим подскочил на месте, словно почтенный педагог на подложенной благодарными учениками кнопке, и пулей вылетел на лестничную площадку.
— Не лямзай дверью, дура! — крикнул он.
— Закрой скворечник, горло простудишь! — донеслось снизу.
Парень хотел разразиться отборной бранью, но в последний момент передумал и решил ограничиться серией испепеляющих взглядов. Впрочем, сравняться в их поражающей силе с Юпитером-громовержцем Максиму не удалось. Потенциальная жертва благополучно покинула сектор обстрела, а несостоявшийся мститель вернулся в свою резиденцию. Выведенному из душевного равновесия молодому человеку захотелось успокоить свои нервы известным и доступным способом — закурить. Однако сигарет не оказалось, их унесла с собой Марина. Выругавшись, Максим стал подыскивать в куче окурков достойный его персоны и годный к употреблению экземпляр. Проявив гордое пренебрежение к солидным чинарикам, фильтры которых были испачканы темно-красной губной помадой, неисправимый курильщик остановил свой выбор на вполне приличном бычке, чиркнул одноразовой зажигалкой и прикурил от казавшегося в освещенной майским солнцем комнате бесцветным крохотного пламени. Едва он сделал первую глубокую жадную затяжку, как раздалась приглушённая соловьиная трель, заменившая в свое время противный, разрывающий барабанные перепонки звонок. Хозяин квартиры поднялся с дивана и пошел открывать дверь. Распахнув ее, он увидел того, кого и ожидал увидеть. Перед ним стоял его давний школьный товарищ Валентин Решетников, с которым он вчера по телефону и договаривался встретиться. Максиму было интересно узнать, что же заставило однокашника посетить его после трех лет взаимного естественного забвения. С годами они потеряли друг друга из виду и даже не пытались возобновить дружбу, не видя в этом острой потребности. Каково же было удивление Максима, когда впервые за столько лет он услышал в трубке знакомый голос приятеля, пожелавшего увидеться с ним. Он немедленно согласился, и вот Решетников стоял на пороге его жилплощади — высокий, красивый, жизнерадостный, гладко выбритый, аккуратно подстриженный, хорошо одетый и благоухающий дорогим одеколоном.
— Максим Николаевич Веригин? — словно не узнавая товарища, спросил гость. — Я не ошибся?
— Заходи, старик! — Максим втолкнул друга в квартиру. — Здорово!
Приятели обнялись.
— Ты, я смотрю, пунктуален, — кинув взгляд на часы, заметил Веригин. — Прямо как Цезарь из рекламы.
— Понимаю, — закивал головой Решетников. — С точностью до секунды.
— Именно! — засмеялся Максим. — Небось ходил под окнами, считал минуты, чтобы аккурат в одиннадцать нажать кнопку звонка! Так?
— Не было такого.
— Мне можно не врать и говорить все начистоту без китайских церемоний. — Веригин, держа за плечи товарища, окинул его долгим взглядом. — Прикид на тебе недурен, должен я тебя проинформировать. Упакован ты не слабо!
Пришедший скромно улыбнулся:
— Обычная одежда без наворотов и прибамбасов. На-ка, возьми. — Он протянул Максиму пакет.
— Чего это ты тут притаранил? — Веригин принял цветной пластиковый мешочек и заглянул в него. — О-о! — восторженно воскликнул он. — Вот это подарочки!
— Ничего особенного, — вяло отреагировал на бурную реакцию друга Валентин. — Обычные продукты.
— Ну не скажи! — прищурившись, Веригин погрозил Решетникову пальцем. — Я такого отродясь не пробовал!
— Значит, сейчас попробуешь. За чем же дело стало?
— А чего же не попробовать? Попробую! — заверил Максим. — А ты сильно изменился. — Он сделал шаг назад и еще раз окинул Валентина взглядом.
— Да и ты тоже, — признался Решетников. — Столкнулся бы с тобой на улице, вряд ли признал бы тебя. Борода, усы, патлы...
Гость и хозяин сильно отличались один от другого. Несмотря на почти одинаковый высокий рост, хорошо скроенные крепкие фигуры и общее прошлое, характер, внешний облик и общественное положение у каждого разительно отличались. Максим был бесхитростным, прямым, откровенным и бескомпромиссным парнем, презирающим хорошие манеры, что порой выливалось в откровенную грубость. В выборе одежды он был непритязателен и отдавал предпочтение джинсам, футболкам, кроссовкам, которые покупал очень редко, по дешевке и с тайной надеждой на их неснашиваемость. А его шевелюра просто кричала о глубоком презрении ее хозяина к ремеслу цирюльника.
— Ты чего себя так запустил? — задал однокласснику вопрос Решетников. — Эксперименты на себе какие ставишь или бросаешь вызов обществу? Вроде как хиппи? Или там постнигилизм, панкренессанс?
— Мудрено выражаешься. Проблема, как говорится, лежит на поверхности. Во-первых, лень, а во-вторых, дорого стричься. Эта услуга нонче бешенного бабла стоит.
— Если тебе денег жалко, то попросил бы кого-нибудь из друзей, чтобы тебе придали божеский вид бесплатно, — посоветовал Валентин.
— Вот я тебя и попрошу!
— Нет уж, Макс. Специальностью парикмахера я не владею. Я лучше буду спонсором или найму тебе стилиста-визажиста.
— Чтобы меня пед лапал?! — вскричал Веригин. — Ни за что!
— Чего ты их так боишься? — усмехнулся Решетников. — Не все они голубые.
— Все! — убежденно заявил Максим.
— Хорошо! Подберем тебе мастера-женщину.
— Отстань ты от меня со своими мастерицами! Да и с детства не люблю я эти салоны!
— На тебя не угодишь! — развел руками гость. — Обычные парикмахерские ты не любишь, визажистов ненавидишь... Тогда тебя надо стричь на дому. Осталось подобрать кого-нибудь, кто сносно владеет ножницами или машинкой. И у меня есть на примете подходящая кандидатура.
Молодые люди прошли на кухню, где Максим принялся выкладывать на стол дары товарища из пакета изобилия, а Валентин продолжил развивать теорию приведения в порядок внешнего вида однокашника.
— Смею предположить... — разглагольствовал Решетников, — что твои патлы, Макс, после их отсечения и тщательной обработки смогут послужить в качестве целебного средства для снятия боли в поясничной области. Для этого надо будет только приложить пояс с твоими волосами к спине, и ревматизм и люмбаги будут забыты больными напрочь. А кто займется твоей обкорнацией, я уже практически определил. Ты меня слушаешь?
— Слушаю, — кивнул головой Максим, которого больше увлекали яркие этикетки импортных бутылок, нежели слова товарища. — Валяй дальше!
— Так вот! — Валентин потер руки. — Опишу тебе основного претендента, а выражаясь точнее, претендентку на роль твоей придворной кудесницы ножниц и гребешка.
— Валентин, ты, случайно, не в политики метишь? — поинтересовался Веригин. — Говоришь, словно кандидат в президенты перед избирателями.
— Пока на высшую государственную должность я осознанно не стремлюсь. Возрастной ценз сдерживает, — ответил Решетников и поправил узел роскошного галстука.
— Да сними ты пиджак и свой ошейник! — посоветовал Максим. — Жарко ведь.
— Пожалуй, ты прав. — Решетников повесил пиджак на спинку стула, но с галстуком расставаться не стал, только ослабил его и расстегнул верхнюю пуговицу белой сорочки. — Итак! Дорогой мой компонент электората, говоря заскорузлым и раздвоенным змеиным языком политики, я пришел к тебе, чтобы сделать из тебя цивилизованного человека, в котором все должно быть прекрасно! Необходимую для этого прическу тебе будет инсталлировать некая особа с фигурой фотомодели, подпадающей, по моим визуальным расчетам, под стандартную формулу девяносто—шестьдесят—девяносто, с красивым лицом, большими серыми глазами. Кроме того, она, по-моему, красится стойкими качественными химикатами, что делает ее привлекательной блондинкой.
Веригин перестал изучать наклейки на бутылках и завороженно уставился на друга.
— Мы тебя, естественно, перекрашивать не будем, — продолжал живописать гость, — но отчасти общипем, как петуха, и тогда можно будет воскликнуть: „Макс! Ты великолепен!“ Ну, я опять отвлекся. Чтобы не раздражать тебя белым или какого прочего цвета рабочим халатом сотрудника службы быта или частной парикмахерской, девушка будет облачена в привычную для тебя униформу современной, независимой, полностью раскрепощенной, лишенной предрассудков и комплексов столичной урбанистки: черную куртку, канареечного колора футболку, короткую аляповатую юбчонку и туфли на высоких каблуках!
— Ты знаком с Мариной? — Веригин с вытянувшимся лицом встал и навис над обеденным столом.
—Не лямзай зубами и закрой скворешник! — невозмутимо процитировал Валентин и добавил: — А то горло застудишь!
Голая лампочка под низким потолком „хрущобы“ едва не разорвалась на тысячу осколков от дикого крика хозяина однокомнатной квартиры:
— A-а! Ты подслушивал!!!
— Всего-навсего стал невольным свидетелем вашего молниеносного диалога, когда входил в подъезд. — Валентин слегка наклонил голову набок и развел руками: — Не успел уши заткнуть.
— Ну ты...
— Так будешь стричься у своей пассии?
— Довериться Маринке, вооруженной ножницами? Да это все равно что положить голову на плаху под топор палача! — Максим рубанул ребром ладони по шее и принялся доставать из навесного шкафчика посуду. — Сейчас „поланчуем“. Приятно, черт подери, в наше время принимать человека, пришедшего навестить старого друга со своим провиантом! Это плюс к твоему имиджу, Валентин.
— Ай, да брось ты!
— Ничего себе „брось“! — возразил Максим. — Я такую жрачку не могу себе позволить купить даже по праздникам! В магазине смотрю на все это, как в музее!
— Хлеб, надеюсь, у тебя есть? А то я не стал покупать.
— Хлеб да соль имеются, — обнадежил хозяин. — На этот счет можешь не волноваться.
— Мне, видимо, придется за тебя, а не за себя поволноваться, — медленно произнес Решетников. — Живешь, я погляжу, явно не на широкую ногу.
— Такова наша тяжелая боярская доля, — пошутил Веригин. — Но я не жалуюсь и плакаться тебе в жилетку не собираюсь.
— Зато женщины, смею предположить, тебя по-прежнему любят, — задумчиво сказал Валентин. — В школе ты у девчонок, помнится, был в большом почете. Они из-за тебя ссорились и даже тузили друг друга. Мне на этом фронте везло меньше.
— Ну а сейчас тебя уж никак не назовешь неудачником. Ты сейчас кто? „Новый русский“? Или „старый советский“?
— Выберем что-нибудь среднее, нейтральное. Пусть я буду неизменным москвичом. Устраивает такая формулировка?
— Мне в принципе все равно.
— Себя-то ты к какой прослойке общества причисляешь? — спросил в свою очередь Решетников.
— К обывательско-прозябающей, — ответил Веригин и тряхнул своей впечатляющей гривой. — Живу непонятно для чего. С тех пор как мать умерла, все вокруг стало каким-то отдаленным, запредельным... У меня такое впечатление, что я смотрю на все происходящее вокруг меня словно из иного мира, будто бы из четвертого измерения.
— У-у, браток, это симптоматично. Это психушкой попахивает.
— Нет, я серьезно, Валь, эта жизнь мне стала скучна. Я потерял к ней интерес.
— Ты, Максим, извини меня, что я не смог быть на похоронах твоей матери: меня в то время не было в городе.
— Да ладно, — махнул рукой Веригин. — С чего начнем? — Он указал пальцем на бутылки.
— А ты говорил, что потерял интерес к жизни! — усмехнулся Решетников. — Раз пить не бросил, значит, не все еще потеряно, Макс! Ты что предпочитаешь? Аперитив, джин, виски?
— Вообще-то водку, — признался Максим. — Не приучен к этой иностранной выпивке.
— Теперь я возьмусь за повышение твоей квалификации! — заверил одноклассника Валентин. — Пора приобщаться к цивилизации. Мы вошли в Совет Европы, а ты до сих пор не знаешь, что тебе больше нравится, — виски или джин.
— Плевал я на Европу с ее бурдой! Вот наша беленькая — это да!
— Прошу простить меня! Я не учел ваших вкусов! И все же осмелюсь предложить вам начать с „Дюбонне“.
— Это что же, кошкины слезки? — спросил Максим, уставившись в этикетку с изображением лежащей кошки.
— Ах, вот ты о чем? — догадался Валентин. — Нет, это не кошкины слезки. Вряд ли сюда, в эту посуду кот плакал. Просто хорошее французское вино. Сейчас сам в этом убедишься. — И Решетников разлил темно-красную жидкость в стаканы. — Ну, Макс, за встречу!
— За встречу, — поддержал тост приятеля Веригин, и старые друзья чокнулись.
— А компотик ничего, — оценил французский напиток Максим. — Я б такой каждый день потреблял перед обедом, для аппетита.
— А что тут у тебя из закуси? — Веригин выудил из кучи заморской снеди оригинально упакованный деликатес. — Что за покойник в этом гробике?
— Паштет, — коротко ответил Решетников.
— Так, так. Останки живности, которая когда-то крякала, хрюкала или блеяла. Куда смотрят гринписовцы? Тут фауну истребляют и брикетируют, а они как воды в рот набрали!
— Оставь, Макс! Не мудрствуй лукаво и намазывай паштет себе на хлеб. А я крабовый рулет порежу. Здесь только птица и дары моря. От животного мяса я пока воздерживаюсь и тебе не рекомендую его употреблять.
— А почему? — искренне удивился Максим.
— Ты что, телевизор не смотришь?
— Смотрю, но там мало что видно.
— Но звук-то у него есть?
— Есть, — кивнул Веригин.
— Значит, тогда ты должен был хотя бы слышать, что в Англии в мясе коров обнаружили какую-то гадость. Поешь — и готово разжижение мозгов.
— Ну, нам, русским, не грозит! — отмахнулся Максим. — В нашей стране давно разжижение мозгов и причиной тому вовсе не буренки!
— Да, дружище, с такой философией безразличия к самому себе, и в первую очередь к своему здоровью, ты долго не протянешь! У тебя крыша точно поедет! — И Решетников показал, каким образом едет с головы „крыша“.
— У меня она не сползет! — усмехнулся Максим. — По очень простой причине: ее просто нет! Я не бизнесмен и в услугах кровельщиков не нуждаюсь! А вот ты в ней, видимо, заинтересован, если сам не являешься таковой!
— С братвой не имею ничего общего. Я, как и ты, вольный казак, сам себе хозяин! Но скромничать не стану: в бытовом плане обустроился неплохо. Продал прежнюю квартиру и купил трехкомнатную в Крылатском. Фазенду приобрел по Рижской дороге, катаюсь туда периодически на собственной тачке.
— На шестисотом „мерсе“, — огласил гипотезу Веригин.
— „Девятка“, — поправил друга Решетников.
— А чего так?
— А зачем светиться?
— Понимаю... Конспирация. А то на мушку можно попасть или на мину напороться, а то и так могут, без ничего, с голыми руками наехать.
— Типун тебе на язык, Макс!
— Ага! — Максим громко расхохотался. — Все-таки побаиваешься стриженых ребят в спортивных костюмах! — Заметив, как приятель изменился в лице, Веригин смилостивился над Валентином. — Ладно, сменим тему. Как Надя?
— Да я развелся с ней полтора года назад.
— Да? — приподнял брови Максим.
— Угу, — жуя крабовый рулет, отозвался гость.
— Разошлись, значит, пути-дорожки?
— Угу, — опять буркнул Решетников, занятый пережевыванием пищи.
— Выходит, ты холостяк, как и я?
— Выходит. А Надюхе я купил двухкомнатную, и мы расстались полюбовно. А вот тебе следует задуматься над вариантом женитьбы на Мариночке, твоей боевой подруге. По-моему, она ничего. Такая сможет загнать тебя под каблук и навести порядок в твоих хоромах и твоих мыслях.
— И чтобы потом, после всего этого, развестись? Ха! К чему так усложнять? А она тебе что, сильно понравилась? — Максим поставил локоть на стол, положил на ладонь подбородок и пристально посмотрел в глаза однокашника.
Тот выдержал взгляд и невозмутимо ответил:
— Понравилась. Я же всегда говорил и, видимо, буду говорить, что тебе везет на девчонок.
— Ты мне завидуешь? С твоими-то средствами! Езжай в сауну с массажем — и ноу проблем!
— Это все не то, Макс. — Решетников тихо, сдержанно вздохнул. — Не то...