Кто жил в Советском союзе, наверняка хорошо помнит песню в исполнении Андрея Миронова "Всё равно ты меня полюбишь". Мы пели её хором, особо не вникая в смысл текста. Но если вдуматься, то это, по сути, песенка насильника. "Если женщина мне транслирует, что я ей неинтересен, мне плевать. И ночью, и днем убежден я в одном, всё равно ты меня полюбишь!". Но при чем тут любовь?! Это же воспаленное самолюбие, месть. Заполучить вопреки. Так даже еще слаще отыметь ту, которая так ерепенилась поначалу. Так любовь или больное самолюбие?
Ну а женщина? Как в фильме «Три плюс два». Фатеева всю дорогу маячит мимо парня, который как бы «нравится» ей, и при нём гротескно-восторженно отзывается о другом. Это для того, чтобы вот этот, для которого она говорит о другом, страшно захотел опередить того другого, и полюбил ее до гробовой доски! И никто не посмотрит ей в глаза внимательно и не скажет: «Окстись, милая, чего же тебя так штырит? Чего ты куражишься?». Не скажут, потому что все игроки - сумасшедшие. Все верят, что это вот так и должно быть. Это называется флирт, недоступность, загадочность. Да сколько пафосных эпитетов у всего этого торжества безумия! Так любовь или самолюбие?
Ну а как же? Ведь когда человек чувствует себя униженным, он от этого начинает очень сильно любить! Разве это не про любовь?! Это так греет душу, когда в нем бессознательно активизируются ассоциации из детства, связанные со страхом отвержения родителем. Как сладко смотреть на него, когда он в смятении и растерянности! Я тащусь! Да, я хочу видеть его уязвимость! Мне не нравится, когда другой чувствует твердую почву под ногами. Я хочу сделать так, чтобы он ощутил себя на зыбучих песках, иначе на песках буду чувствовать себя я. Вот где прячется природа моих столь сладостных ощущений от того, когда другой чувствует себя скверно. Так кто кого?! Кто перехватит эту вожделенную нить столь сладостного чувства удовольствия от того, когда другой обескуражен и растерян. Чем больше в твоем взгляде уязвимости и неуверенности, тем больше ты нравишься мне.
- Дорогой, я тебе еще не говорила, почему мне грустно, когда весело тебе? Да я и себе об этом не говорила. И не скажу. Ведь тогда разоблачится весь цинизм такой моей «любви».
Это с самого начала больное игрище, где оба заведомо идут на противостояние, унизительное для обеих сторон противоборство, где я показываю тебе:
- Ну уговаривай уже меня, поунижайся для пущей убедительности!
А он:
- Ну хорошо, я сейчас унижусь, но это для того, чтобы потом тебе в отместку тааак вернуть это моё унижение! Ты у меня попляшешь. Всё равно ты меня «полюбишь»!
О чем мы писали бы стихи, где двое без игрищ «от противного», без грязных интриг просто встретились узнать друг друга, безо всякой подоплеки и двойного дна. Оййй, что было бы! Нам не о чем было бы петь песни. А как же все эти тонны классики про хруст пальчиков манерных девушек, обмороки, письма, дуэли. Два человека встретились и просто поговорили и выяснили: Нет – значит нет. Да – значит да. И всё?! Ужжасс. Нет манипуляций, пресмыкательств, уязвленных самолюбий, торжества власти: «Он приполз ко мне как собака!», «Я всё равно отымел эту суку!». Ах, как же, все-таки, прекрасна, как сладка любоффь! До чего без торжествующе-злорадных взаимных поглощений была бы скучна наша жизнь.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Анна Ахматова.
