- Вот здесь, в собственных показаниях, Вы, Дмитрий Степанович, говорите, - на́чал старший оперуполномоченный, - что находились на владимирской даче и собирались вернуться не раньше чем сегодняшним вечером. Нас интересует обстоятельство, заставившее Вас выехать домой прямо во время глубокой ночи?
- Честно?.. - пожал плечами Кудров. - Пожалуй, не знаю, да и толково объяснить навряд ли сумею. Видите ли, какое-то непонятное чувство тревоги одновременно обуяло и меня и супругу. Мы не могли найти себе спокойного места и не представляли, что следует делать – ни спать, ни спокойно сидеть – ничего, как будто что-то стремительно гнало нас обратно. Недолго раздумывая, мы скоротечно поехали. Как становится ясно из жутких последствий, родительские предчувствия нас в общем не обманули. Я очень жалею, что не выехал часом раньше, – всего того, что случилось со Светой, можно было бы избежать.
- Хорошо, - с видом, выражавшим недоверчивое сомнение, продолжал допытываться старослужащий офицер, - с внезапным отъездом понятно. Теперь ещё одно весомое обстоятельство, которое нам непременно хотелось бы уточнить… Вот Вы говорите, увидев некое страшилище с тыквенной маской, приня́лись в него стрелять, и попытались поразить из травматического оружия, и даже – как Вам кажется – несколько раз попали. Насколько мне известно, резиновые пули причиняют немалую боль и выводят человека из состояния равновесия. Что странно?! Согласно Ваших же утверждений, он продолжал бежать, словно и не чувствовал болезненных попаданий. Объясните: как вообще такое возможно?
- Не знаю, - опрокидывая очередную гранённую стопку, нехотя пробурчал полупьяный хозяин, - я же сказал – мне показалось, что я попал. Хотя на самом деле могло случиться совсем и не так.
- Тогда следующий спорный нюанс, - вмешался младший сотрудник, - скажите: Вы всегда носите при себе заряженный пистолет?
- Да, всегда, - недружелюбно отозвался Кудров-отец, - надеяться в повседневной жизни становится не на кого, тем более на вас – на полицию! Остается, единственно, на себя – вот поэтому всё время хожу при огнестрельном оружии, и, как видите, нисколько не зря. Призна́юсь честно, вначале я струсил. Оно и неудивительно! Едва я переступил порог родимого дома, как мерзкая тварь ожесточённо кинулась в мою сторону. Если бы не личный «травмат», то я не представляю, чем бы для меня сумасшедшая история в тот страшный момент закончилась.
- Ещё разок извините, но попробуйте прояснить, - продолжал молоденький лейтенант, не забывая делать подробные записи, - первое – куда мог запропаститься государственный знак, установленный некогда на машине ВАЗ – 2109, принадлежавшей скончавшемуся отцу? Второе – есть ли в вашем роду иные мужчины?
- Нет ничего проще, - отозвался всё более хмелевший хозяин, пригу́бляя несчётную порцию крепкого алкоголя, - старый отцовский автомобиль, притом вместе с регистрационными номерами, мы отогнали в приёмный металлический пункт – с тех пор я больше его не видел. Из родных у меня был ещё старший брат, но он давно умер – сразу же вслед за дедом, - имел он в виду Степана Илларионовича, - остался у него, правда, бесшабашный сынок, Андрюха. Где он сейчас находится – я честно не знаю. Помню, он поступал в военно-десантное училище, так что служит, наверное, где-нибудь… вы что, думаете, то… он?
- Трудно сказать, - вмешался в беседу Киров, - но мы не должны исключать любой вероятности, и проверять имеющие версии, и исследовать побудительные межличностные мотивы. Вы лучше скажите его конкретные данные, а мы уж сами постараемся с ним связаться.
- Кудров Андрей Илларионович, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения – точную дату сейчас и не вспомню. Но я не предполагаю, что над бедной дочкой глумился именно он. Хотя-а… отец его, «Иллариоша», тот ли ещё случился отпетый прохвост! Начиная с «бесбашенной» юности, всю оставшуюся жизнь, непутевую и недолгую, он мотался по тюремным да лагерным зонам. Кстати, для тёмных делишек он и знак номерной мог свободно стащить, да и спокойненько прикарманить. Ух! Если моя девочка пострадала из-за его дьявольских махинаций, я сам найду все концы и порву виновного выродка на клочки, на кусочки, на тряпочки.
Пока он грозил, Киров что-то усердно записывал в служебном блокноте. Усердный новобранец неторопливо заполнял протокол допроса свидетеля. Закончив, он убрал его в специальную папку и достал оттуда бумажный конверт, не отличавшийся большими размерами. Заполнив с лицевой стороны персональную информацию, он обратился к Кудрову с навязчивым предложением:
- Дмитрий Степанович, у нас к Вам ещё одно, немного необычное, дело… для более подробных исследований необходимо отобрать с Вас пробу биологической ДНК. Естественно, у Вас возникнет благое недоумение: а, для чего? Попробую объяснить. Сейчас следственная группа изымет бак-материалы, предположительно принадлежащие чудовищному маньяку. Чтобы в последующем, во время детальных анализов, не спутать их с Вашими личные выделения – необходимо иметь оригинальный образчик, позволяющий действовать методом исключения.
- Берите чего угодно, - согласился бывший десантник, ловко введённый в наивное заблуждение.
Надев одноразовую перчатку, всегда находившуюся в наличном запасе (так принято, чтобы не смешать изъятые пробы), Бирюков аккуратно достал из самодельного конверта ватную палочку. Он протянул её доверчивому хозяину и попросил поводить изнутри по обеим щекам: одним концом – по левой, другим – по противоположной. После завершения назначенной процедуры, Никита убрал изъятый мазок в несложную упаковку – теперь он предназначался для проверочной экспертизы.
Оставаться в не слишком дружелюбной квартире? Более незачем, поэтому смиренные напарники (насколько смогли) вежливо попрощались и отправились восвояси. Узнав, в какую больницу доставили пострадавшую девушку, они поспешили в НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, чтобы заодно навестить и страждущую супругу. В медицинское учреждение они явились, когда время близи́лось к четырем часам пополудни. Нина Николаевна, как и положено, находилась возле реанимационной палаты, в которой боролась за жизнь её милая девочка, истерзанная безжалостным извергом. Выглядела горевавшая женщина просто ужасно! Едва достигнув сорокалетнего возраста, за один день она постарела лет эдак на двадцать: нежная кожа сморщилась, сильно осунулась; седые волосы слиплись и торчали в разные стороны; голубые глаза, сразу как-то потухшие, не выражали ничего, помимо бескрайнего горя.
Увидев сотрудников уголовного розыска, она восприняла их нежданное появление (в отличии от полупьяного мужа) на диво спокойно. Видя излишне угнетённое состояние, сердобольные оперативники несчастной женщине искренне посочувствовали.
- Как состояние дочери? - проявляя элементарную вежливость, поинтересовался Роман в первостепенную очередь. - Что говорят квалифицированные врачи – она сумеет поправиться?
- Даже не знаю, что и сказать, - отвечала Кудрова, надсадно всхлипывая и наполняясь непрошенными слезами, - пока она находится в глубокой коме, а выберется ли из неё или нет – одному лишь Богу известно. Бедная девочка! Кому только в голову такое пришло, чтобы обойтись с ней настолько безобразно и крайне жестоко? Она же никому никогда ничего плохого не делала – доченька всегда была весёлая, жизнерадостная, простая и добродушная… за всю недолгую жизнь махонького комарика, наверное, не обидела.
Страдавшая женщина обхватила заплаканное лицо и приняла́сь безудержно плакать; она настолько самозабвенно отдавалась безу́тешному горю, насколько энергично сотрясалось пышное тело. Душевная боль несчастной матери представлялась и сильной, и искренней. Даже у чёрствого, жизненно тёртого, сыщика она не вызвала затаённых сомнений и позволяла воочию убедиться, что самозабвенно страждущий человек, уж точно, не окажется причастным к жестокому истязанию измученной дочери. Но, работа есть работа, и, хочешь не хочешь, пришлось задавать ей и неудобные, и неприветливые вопросы. Молодой сотрудник, пока ещё не знавший, как следует себя вести в непростых ситуациях, легонечко стушевался – разговаривать с угнетённой матерью пришлось бывалому офицеру. Он присел рядом с ней на низенькую кушетку, а положив на полное колено правую руку, сочувственным полушёпотом произнёс:
- Нина Николаевна, пожалуйста, успокойтесь. Я уверен, Ваша бедная дочка обязательно выкарабкается. Говоря про человекообразное животное, оно обязательно будет наказано, причём безжалостным образом. Как раз для того, чтобы справедливое возмездие непременно свершилось, помогите нам побыстрее поймать изворотливого преступника, дабы он поскорее получил по гнусным, излишне кровавым, заслугам и дабы не мог в последующем убивать невинных, бесхитростных граждан.
- Да, конечно… извините меня, - Нина Николаевна, растроганная радушным участием, с трудом взяла себя в руки, - от свалившегося горя я совсем потеряла голову. Света у нас ребёнок единственный, и я просто не переживу, если безвременная утрата вдруг всё же произойдёт. Вы бы видели, как страшно её изуродовали?! На изрезанном теле совсем не осталось живого места.
- Могу представить, - искренне признался старший оперуполномоченный, - мне уже доводилось сталкиваться с предыдущими жертвами, растерзанными бессердечным мучителем, безудержным извергом.
- Так что же всё-таки вам потребовалось? - по понятным причинам напряжённая женщина совсем не желала развивать ужасную тему дальше.
- Мы зададим Вам пару вопросов, - быстро ответил Киров.
- Спрашивайте… я готова помочь в чём только возможно.
- Нина Николаевна, скажите: Вы ведь вчерашний день находились на отдалённой даче, расположенной во Владимирской области?
- Совершенно верно, мы с мужем были именно там.
- Тогда объясните: почему у Вам возникла странная мысль, заставившая посередине ночи вернуться домой, - неожиданно вмешался Никита, не пожелавший в сложном расследовании скромно отстаиваться в сторонке, - Вы вроде планировали вернуться сегодняшним вечером?
- Вы не поверите, - отвечала безутешная женщина, вновь начиная всхлипывать и машинально показывая, какого титанического труда составляет сдерживать неистовые рыдания, вот-вот готовящиеся прорваться наружу, - но чувство неотвратимой опасности, страшной и жуткой, не давало мне вчера весь вечер покоя… как будто что-то меня подгоняло и требовало немедленно отправляться обратной дорогой. Мне представлялось, милая девочка поскорее звала на подмогу. Как видите, материнские чувства меня не обманывали, и очень жаль, что мы не приехали чуточку раньше и что позволили зверскому извергу надругаться над бедной дочечкой, замученной едва ли не до́ смерти.
Наблюдая то полуобморочное состояние, какое всё больше захватывало несчастную мать, опытный оперативник решил заканчивать её болезненно мучить; он справедливо предположил, что ничего нового она не поведает. Чтобы ни у кого не возникало лишних сомнений (относительно неблаговидных намерений), требовалось повторить малоприятную процедуру, предполагавшую снятие проб ДНК, и провести её с мужниной женщиной. Редкое дело, она отнеслась к необычному предложению с большим пониманием и позволила изъять у себя слю́нное выделение, требуемое для качественного проведения биологической экспертизы.
Выйдя из лечебного заведения, проголодавшиеся напарники в ближайшем «Бистро» купили перекусить. Ненадолго остановились, чтобы спокойно насытиться вкусными гамбургерами. Попутно решили обсудить раздобытую информацию, полученную с неимоверным эмоциональным трудом, чувственными стараниями (на завтра был понедельник, первый день трудовой недели, где на совещании у руководства требовалось произвести подробный доклад о проделанной в выходные усердной работе).
- Ну, - начал Роман, откусывая смачный кусок и запивая его горячим бразильским кофе, - что ты обо всём увиденном думаешь?
- Не знаю, - честно признался юный воспитанник, - вроде похоже на правду. Племянник, опять-таки, у них от мутного родича – так почему бы и нет?
- В принципе, по проделанным мероприятиям нам будет чего доложить, - продолжал бывалый наставник, - но у нас осталось одно немаловажное дело, пока ещё нами неразрешённое.
- Какое? - Бирюков не понял крамольную мысль.
- Нужно продать презренную наркоту, захваченную на днях у господина Укорина, ныне, как всем известно, покойного, - резко заметил зрелый сотрудник, - и поделить вырученные с реализации нехилые деньги! Что ты, Ник, надумал – поддержишь бедового друга?
- Да, - с наигранной охотой согласился на незаконное предложение Бирюков, ещё вчера пытавшийся казаться принципиальным, - мне, оказывается, левые деньги скоро уж очень сильно понадобятся… - он немного замялся, словно чего-то стыдился, но быстро нашёл душевные силы и твёрдо продолжил: - Я в полной мере готов, Роман, тебя поддержать и написать служебный рапорт, как ранее договаривались.
- Что ж, правильное решение мне полностью нравится, - заметил с удовольствием Киров, несмотря на приобретенный опыт так и не сумевший скрыть лёгкую волну недоверия (она еле заметно пробежала по бесстрастной физиономии), - одной проблемой становится меньше.
Допустив незначительную оплошность, он мигом исправился, а дальше изобразил безграничную радость, точно специально пытался усыпить сомнительное недоверие, излишнюю бдительность. Про себя удрученно подумал: «Что-то слишком быстро ты согласился? Наверное, готовишь мне какую-то подлую пакость, типа каких-нибудь «масок-шоу», куда обязательно пригласят поучаствовать «особистов» и «фээсбэшников», ха-ха! Нет, надо не спускать с тебя настороженных глаз, чтобы ты – не дай Бог! – ничего не успел передать, а заодно и втайне связаться». О чём бы он не размышлял, вслух Роман уверенно произнёс:
- Тогда поехали – чего зря время тянуть? Тем более что уже пятый час вечера. Сделаем плёвое дело, получим заслуженные «бабки» – и к сто́роне.
Никита, соответственно, не имел ничего, чем мог бы ему возразить; он удовлетворенно кивнул, выражая полное согласие – на нелегальную, всесторонне преступную, сделку. Выведя машину на шоссейную трассу, Киров направил её вначале к личному жилому коттеджу. Оказавшись поблизости, он остановил машину неподалёку, припарковав у неширокой обочины. Не желая оставлять «паскудного новобранца» без бдительного контроля, майор настойчиво предложил ему следовать за собой.
- Пойдём заберём наркотический кокаин, - весело улыбаясь, промолвил лукавый наставник.
- Без всяких проблем, - согласился Бирюков, тем же мигом вылезая наружу.
Едва зайдя на необширную территорию, Роман первым делом открыл двойные ворота. Далее, неразлучные сослуживцы проследовали к двухэтажному дому. На входной двери́, позволявшей попасть во внутренние пространства, как ранее говорилось, устанавливался стандартный переговорный сигнализатор. Радушный владелец нажал миниатюрную кнопку. Почти сразу же с той стороны ответили:
- Кто?
- Ира, давай открывай – и, пожалуйста, пошевеливайся.
Через долю секунды щёлкнул магнитный замок, и тайные заговорщики оказались внутри. В просторном холле их встречала добросовестная хозяйка, в отсутствие нелюбезного мужа осуществлявшая безвылазное хозяйство.
- Побудь здесь, - бросил Роман молодому напарнику на ходу, сам же направился к фигурной лестнице, следовавшей на верхний этаж.
Как только беспокойный муж подня́лся наверх, Ирина, видя излишне возбуждённое состояние, обратилась к новоиспечённому сыщику, который выказывал не меньшее нетерпение:
- Никита, у вас что-то случилось?
- Да нет, - стараясь казаться как можно спокойнее, ответил обеспокоенный юноша с простодушной улыбкой, - просто работы свалилось много – даже не знаю, как справиться? Помню, когда служил в патрульной службе, было тяжело, но всё же не так.
- Вот и я не вижу в необъятных хоромах никого, в том числе и собственного супруга, - вновь пожаловалась понурая девушка, - он совсем не появляется дома… у вас, точно, нет серьёзных проблем?
- Можно не сомневаться, - заверил пытливую хозяйку неискушённый оперативник.
- Вы сегодня надолго? - игриво наморщившись, попыталась полюбопытствовать Ира.
Вразумительный ответ получить ей так и не удалось: спустился дражайший муж, державший за спиной увесистую дорожную сумку. Нежно поцеловав любимую женщину и чмокнув в милую щеку, он полушёпотом произнёс:
- Всё, пока… сегодня, как и обычно, не жди.
Обращаясь к покорному сослуживцу, небрежно заметил:
- Поехали.
Они направились в восточный при́город и остановились у двухэтажного особняка, довольно добротного и огороженного двухметровым железным забором. Двустворчатые ворота оказались открытыми (похоже, их здесь уже поджидали). Старший оперуполномоченный загонять служебную машину в широкий двор (почему-то?) не стал, а оставил её снаружи, припарковавшись прямо на улице. Достав из заднего багажника объёмную сумку, почти до отказа набитую похищенной наркотической тарой, сделал Никите знак, приглашавший следовать «строго за мной»; сам же, не оглядываясь, направился в сторону роскошного дома.
На придомовый участок полицейские напарники заходили твёрдым, размеренным шагом. В центральный вход проникать не стали, а обойдя респектабельный особняк по правую сторону, подня́лись на второй этаж, взобравшись по металлической лестнице (то ли пожарной, то ли предусмотренной на случай внезапной облавы?). Входная дверь оказалась незаперто́й. Беспрепятственно её миновав, бравые сослуживцы вошли в просторную комнату, имевшую размеры тридцать пять метров в квадрате. Главной отличительной особенностью оказался овальный стол, установленный строго посередине и занимавший едва ли не всю полезную площадь – он заставлялся всевозможными вкусными яствами; по кругу стояли резные стулья, рассчитанные на приём двенадцати человек; никакой другой мебели внутри внушительной трапезной не было.
На тот момент в столовом помещении сидело четверо здоровенных, излишне накачанных, мужиков, обозначенных злобными лицами (про какие обычно говорят: кирпичика просит). Не выказывая каких-либо различимых эмоций, они занимались энергичными пережевываниями и потребляли сытную пищу, во множестве уставленную по всей ширине; не забывали запивать её выдержанным винишком. Внутри было жарко, поэтому угрюмые личности разделись по пояс. На мощных туловищах красовались причудливые татуировки, яснее-ясного говорившие, что все они прошли определённую школу, преподаваемую «в местах не столь отдалённых», и обзавелись там значимым криминальным авторитетом.
- Мир благодатному дому, - бесхитростно пожелал Роман, едва переступил бандитский порог.
По всей видимости, его здесь отлично знали, так как угрюмые уголовники ответили на вежливое приветствие, дружелюбно закивав суровыми головами. Хлопнув рукой по внушительной сумке, Киров стандартно провозгласил:
- «Товар» оговорённый при мне.
Услышав условное подтверждение, с занимаемого места подня́лся высокий мужчина, сидевший повернувши широкую спину (похоже, среди недружелюбной компании он считался за старшего). Сделав особенное движение, как будто разминал затёкшую шею и как будто готовился к скорому бою, он кивнул предприимчивому майору, приглашая проследовать за собой. Бирюков успел отметить, что влиятельный преступник достиг тридцатипятилетнего возраста и что он отличается ростом, кажущимся выше обычного; по огромным бицепсам и накачанным мышцам становилось больше чем очевидно, что он обладает неисчерпаемой силой; продолговатая голова украшалась чёрными волосами, чересчур маслянистыми и уложенными аккуратной причёской, зачесанной взад; вытянутое лицо отмечалось одноцветными густыми усами.
Остальные сподвижники, основными формами схожие с главным боссом, отличались разве причёсками: один – гладкой лысиной, словно коленка; двое других – коротким ёжиком. Последний разнился только оттенками: у первого – рыжим, у второго – иссиня-чёрным.
