Прошло три месяца с тех пор, как Лайя вернулась из Парижа. С тех пор многое изменилось.
С работы Лайю практически не дергали. Проектов почти не было, фирма находилась в убытке. Но зато появился новый источник дохода. Габриэл, учитель французского языка, отдал девушке двух начинающих учеников, и та вела занятия под присмотром своего репетитора. Они делили доход от такого рода занятий. К тому же, такая практика помогала девушке практиковать свой французский. Она использовала все свои профессиональные навыки, чтобы больше заработать. Плата за квартиру съедала бОльшую часть доходов, поэтому какое-то время девушка экономила на всем.
Лайя поддерживала дружеские отношения с Ирой и Димой. Олеся, мама девушки, постоянно интересовалась, как у дочери дела. Благодаря новому графику работы они смогли чаще видеться, и больше проводить времени друг с другом.
С Адели Лайя поддерживала отношения на уровне «как дела? Что нового?». Было проще общаться лично, француженка не очень жаловала современную переписку, а созваниваться было сложно из-за разницы во времени, да и просто бытовых дел, которые все чаще вытесняли из головы философские мысли.
Отношения с другими присутствующими в жизни Лайи людьми оставляли желать лучшего, но девушка не сдавалась. Она уже прочитала книгу, «подброшенную» ей сотрудником небесной канцелярии, но так и не поняла, как лучше загадывать желания, в которых принимают непосредственное участие другие люди.
За окном уже вовсю лили осенние дожди, завывал холодный северный ветер, срывая листья с деревьев.
Теплее укутываясь в черную осеннюю куртку, девушка забежала в кафе. У нее была назначена встреча с мамой. Та уже поджидала свою дочь за столиком у окна.
Заказав себе апельсиновый латте, Лайя принялась расспрашивать маму обо всем на свете — девушка хотела вытянуть радость из всего, что ее окружает. Наверное только благодаря этому она могла поддерживать внутри оптимизм и желание что-то делать.
Насытившись рассказами о бытовых происшествиях, мама с дочкой перешли к обсуждению более значимых тем. Бывают такие отношения, когда мама может заменить любую подругу, и каждая беседа с ней кажется чем-то волшебным и уникальным.
— Раньше загадывала желания, и они, словно по мановению волшебной палочки, все исполнялись практически мгновенно. — Пожаловалась Лайя. — Сейчас мою жизнь как будто поставили на заморозку. Чего не попрошу, словно в пустоту слова улетают. После поездки во Францию все поменялось.
Олеся озабоченно смотрела на дочь.
— А чего ты хочешь, милая? — Поинтересовалась она.
— Ну… — Лайя ненадолго задумалась. — Хочу с тобой чаще общаться. Хочу найти новые источники дохода. Да много чего еще хочу.
— Знаешь, будь я волшебником, ничего бы не исполнила из вышеперечисленного. — Олеся поджала губы и мудрыми лукавыми глазами посмотрела в окно.
— Почему?
— Потому что это какие-то абстрактные вещи. Ну вот хочешь ты новые источники дохода, а от нас с папой денег не принимаешь. Тебе дают, а ты отказываешься. Разве можно говорить, что желание не исполнено?
— Нет, фактически исполнено, но я же хочу сама зарабатывать.
— Но ты и зарабатываешь.
— Но я хочу больше.
— Ты как ребенок, честное слово. — Олеся засмеялась. Лайя надула губы. — Кажется, у меня есть идея. Напиши своему волшебнику письмо. Ну вроде жалобы что ли.
— Я не очень хорошо тебя понимаю.
— Вот смотри.
Олеся достала из сумки блокнот и ручку и отдала их дочери.
— Пиши под диктовку. — Велела она. — Уважаемый волшебник, все ли у Вас хорошо? Дело в том, что я загадываю желания, а они не исполняются. Раньше Вы исполняли все, чего я ни пожелаю. Дальше пиши то, что велит тебе сердце, а потом спроси, что делать.
Лайя скептически посмотрела на маму, но все же написала это письмо.
— Что теперь?
— Теперь мы его выкинем. — Улыбнулась Олеся, кутаясь в пальто и изящный шарфик в тон к сумочке.
— И стоило это затраченных усилий? — Смеялась Лайя.
— Ну надо же его как-то твоему незадачливому исполнителю желаний отправить. В городе лучше не сорить, а так ты представишь мусорку почтовым ящиком, и дело сделано. — Женщина изящно подхватила сумочку и выпорхнула из помещения. Лайя едва за ней поспевала.
Пока девушка на ходу застегивала куртку, Олеся вырвала лист из блокнота, сложила в несколько раз и протянула дочери. Та взглядом показала, что сомневается в производимых действиях, но все же кинула лист в черную урну. Причем с такой силой, с какой обычно колют дрова, а не отправляют письма.