Это самая последняя картина Врубеля. Для выражения последующей темы повествования можно было взять и другую картину позднего периода художника. Врубель — гений визионерского провидения. Безумный в прямом и переносном смысле, стоящий в одном ряду с Уильямом Блейком, Николаем Рерихом и другими. Не случайно Врубель так вдохновлялся еще одним Михаилом — Лермонтовым, еще одним визионером и пророком.
Почти на всех картинах Врубеля, через отрытую психическим воприятием художника форточку, к нам прорывается скрытая реальность. Причем мы видим не ту сторону (боже упаси) в чистом виде, а наложение первого слоя на второй, диссоциальное расслоение, художник еще не там, но уже не здесь. Это не то ли к чему, цитируя Ницше, философски настроенный человек имеет предчувствие? Но одно дело предчувствие, а совсем другое — чудовищные видения Врубеля или Блейка раскрывающие нам тайны существования. Самое интересное здесь это возможность сравнивать откровения визионеров. Преследуя цели ученого эксперимента, постараться выявить видят ли духовидцы одно и то же? Это могло бы вылиться в большую исследовательскую работу, дерзкой целью которой было бы найти объективность в признанном общественностью субъективным миром художественной фантазии. Сравнивая Врубеля с Блейком мы найдем многие соответствия их видений. Например, нимбы святых подаются ими не строгими золотыми кругами с четкими линиями как в иконописной традиции, а скорее концентрированными энергетическими потоками, в чем можно наглядно убедиться, рассматривая «Тайную вечерю» Блейка и «Сошествие святого духа на апостолов» Врубеля.
Также в работах Врубеля раскрывается суть познания через символ. Небольшое смещение угла зрения и тени в горах превращаются в очертания старцев, узоры на одежде в бесчисленные глаза невидимого зрителя. Реальность разбирается по частям, но она все еще жива, она дышит и пульсирует, существование раскрывается во всем своем великолепии, являя бесконечные врубелевские узоры как символ сотворения мира, процесс которого не закончился, а продолжается здесь и сейчас. Художественный акт живописца фиксирует творческий акт Бога, а вдохновение, взаимодействующее с духовидением, транслирует нам экзистенцию на клеточном макроуровне, где каждый атом танцует в гармоничном взаимодействии с миллионами других, раскрывая, таким образом, откровенную проявленность наличия единого разума, который дирижирует этой не имеющей начала и конца симфонией бытия.
