1223 год. Весна. Захватив Северное Причерноморье, монголы вырубают половецкие вежи к востоку от Днепра. Смерть торжествует, но на помощь жизни приходит алчность.
Продолжение. Предыдущая часть (и напыщенные вожди) сдуваются ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ. Подписка на ТЕЛЕГРАММ (Приоритет!
Музыка на дорожку
Или ты это преодолеешь, или это станет тобой
Ранняя весна не радовала, открывая тревожному взору освобождающиеся от снега равнины. Теплые ветра с туманами и дождями согнали зиму прочь, оставив её белую память чахнуть на дне самых глубоких балок. Потом облака побелели, показался просвет и поля стали стремительно сохнуть.
Открывая пришельцам пути.
Целыми кошами, половцы срывались на Север и Запад. Цепляясь за зиму также, как держится за землю трава. Самые благоразумные ушли по твердому льду Днепра, не дожидаясь пока он посереет, разбухнет и начнет брать за проезд живую плату.
Бредущих на Север, распутица заставала в пути. Где быки останавливались первыми, увязнув по грудь в месиве грязи и снега. Если успевали, их убивали и плелись дальше, пока хватало мяса. А значит ходили ноги. Гибель родов растягивалась на многие версты, открываясь летнему (осеннему) путнику от начала и до конца. Или от конца до начала.
Самые выносливые курени добирались до Северского Донца (во избежание путаницы приведены современные названия рек), узнавая что и здесь татары появятся со дня на день. Ожиданий Джэбэ-нойон не обманывал. Татары пришли раньше, чтобы можно было убежать в леса и степи.
И позже, чтобы они успели спасти.
Тумен Джэбэ кропотливо прореживал Донецкие зимовья кипчаков, откуда они бежали в затопленные половодьем чащобы Северщины. И в донскую излучину на Востоке. Татары оказались страшны, но союзники татар оказались хуже. Сборища разноплеменных оборванцев, объединенных сквернословием на котором они объяснялись с миром, и жаждой расплаты с ним.
Челядь и колодники половецких становищ охотно вливались в них, и со старыми господами расправлялись люто. Не потому зол, что раб.
А потому раб, что зол.
На самом Дону, как на Днепре и других реках встрепенулись бродники. Презренный сброд, изгои всякого рода-племени, упорно составляющие свое. Славяне, бегущие от боярского и общинного гнета находили приют в аланских поселениях. Естественно укрытых в изрезанной балками долине реки. Сюда же приходили половцы, изгнанные из кошей по слабости характера или его силе.
Что часто одно и то же.
Несколько десятилетий эти люди сходились и расходились, сбегались и ссорились, резались и женились. Пока (наконец) в потомстве не появилось сходство, а на земле обычай и вожаки. Ранее степные повелители смотрели на них сквозь пальцы, теперь же с прищуром смотрели на них они.
Примеряясь к падшему сюзерену как к выставленной на рынок скотине, или человеку показавшему первый признак раба. Готовность тут потерпеть, а там посмотреть что будет. Будто не знает Степь, что ничего хорошего не будет завтра, если нехорошее терпеть сейчас.
Днепровские и донецкие бродники отверглись половцев, сделавшись союзниками татар. Степь засочилась кровью, брошенная в терние сотен и тысяч кровавых схваток. За пучок хвороста, клочок мяса и возможность умереть завтра, а не сейчас. Мужчины яростно резались, а женщины отчаянно отдавались способным зарезать за кусок, и от куска отрезать.
Рожать от других запрещало не сознание, но естество.
Сознание вообще оставалось туманным. Той весной естественного отбора, где межвидовая борьба племен, лишала проигравшего не земли. А возможности на ней оставаться. Пока Джэбэ гостил на Донце, Субэдэй-Багатур огибал Приазовье. Примеряя к кипчакам одежку, скроенную для татар и меркитов.
Тысячи рыскали по следу вздувшихся быков, брошенных кибиток и рыжеватых тряпок, оказывающихся людьми. Народ огрызался, смельчаки сбивались в отряды. Но полуголодные толпы, не могли устоять перед спаянным, покорившим полмира войском. Рассыпаясь как прах перед ветром, под бесстрастным взором каменных идолов.
Загнав беглецов в дурно-пахнущие (Сиваш) заливы, Субэдэй дождался Джэбэ-нойона и тумены пошли на Юг.
Чья это земля?
Спросили искушенного переводчика Полководцы
Примерив ответ к месту (и меч к шее), тот чуть помедлил
Божия!
И не сказав правды, тем не менее не солгал.
Найдя за Кого спрятаться, а значит уже чего-то заслуживая. Полководцы усмехнулись и татарский конь впервые вступил на валы Перекопа.
Тумены входили в Крым.
Итальянское чудо
Помнящий прошлое, знает будущее. Бегущий за будущим, окажется в прошлом
Вопрос принадлежности полуострова, Субэдэй-Багатура если и волновал, то первоочередным не был. Джэбэ-нойон о таких условностях не думал вовсе. Считая, что хану принадлежат лишь те земли, которые он в состоянии защитить. Есть сила - есть право, нет силы - нет.
Так думал Джэбэ, пока был жив.
Вообще-же, монголы считали не в километрах (верстах, фарсахах, ли), а в людях. Оценивая властителей по числу кибиток, а не по размерам земли. И отсутствие политэкономии не мешало им знать, что главное богатство - люди.
И если их нет, неважно что есть остального.
Крымскую принадлежность первой половины 13 века, как почти и всегда, определяла география. Делившая полуостров на степную, горную и прибрежную часть. С соответствующим характером обитателей, и их образом жизни. Равнинную часть занимали половцы. Мягкий климат и теплые зимы позволяли гонять стада круглый год.
Нагуливая жир и радуясь жизни.
О местной кипчакской орде известно немного. Исключая то, что находилась в тесном общении с материковыми соплеменниками. Лукоморской и Донецкой ордами, признавая в них сюзеренов. В свою очередь крымским половцам платили дань приморские города. Осколки Византийской Империи и зачатки нарождающихся итальянских факторий.
Они платили дань, и рассчитывали на защиту.
От взносов половцы (куманы) не отказывались, но обеспечить достаточную безопасность уже не могли. Способность к отстаиванию владений слабела, проявляя общий кризис верхов исторического периода.
Незадолго до первого появления монгол. Экспедицию на полуостров осуществили малоазийские турки-сельджуки из Конийского Султаната. Датировка события вызывает разногласия по сию пору. И часть исследователей относит его к эпохе, следующей за вторжением Субэдэя и Джэбэ. Когда турки воспользовались слабостью разоренного порта.
Судя по всему, все происходило наоборот.
И уже монголам предстал ослабленный Судак. Наполненный взаимной ненавистью и рознью. Так Хусамеддин Чобан (эмир сельджуков) столкнулся с коалицией кипчаков и русских, которой после монгольского разорения быть не могло. Погибли и те, и другие.
Вдобавок летописец Ибн Ал Асир прямо указывает, что часть беженцев Судака, спасавшихся от монголов. Отплыла к сельджукам-мусульманам в Малую Азию. Оснований предполагать, что ими были итальянцы и греки - нет.
К нашему повествованию сельджукский фактор относится косвенно. Интересуя как элемент, раскрывающий образ жизни и формы отношений Приморской части Крыма с центрами силы.
На берегу стояли относительно укрепленные греческие поселения с вкраплениями итальянских факторий. Это были венецианцы. В Северном Причерноморье они появились первыми. Обойдя проворных соперников из Генуи, не уступавших ни в амбициях, ни упорством.
К концу 13 века, генуэзцы выдавят Венецию с Черного Моря. Именно Генуя соединит создаст из разрозненных факторий прибрежную полосу. Выстроит первоклассные крепости и разместит в них латные гарнизоны. Сочетание железа и камня обломает зубы и Золотой Орде и Крымскому Ханству. И только неисчерпаемые ресурсы Османской Империи позволят обрубить щупальца работорговому спруту. И хотя сама работорговля никуда не денется.
Она хотя бы не будет происходить под Крестом.
В горном Крыму сохранялся мир готской древности.
Переносящий в мир Нибелунгов за несколько переходов. Оставшись в Крыму с Великого переселения народов, готы приняли православное христианство и считались одной из византийских фем (областей). Сохранив германскую самобытность и общественное устройство, где основную роль играет каменный замок и военный вождь. С падением Константинополя в 1204 году, права сюзерена перешли к Трапезунду.
Чему готы не радовались, но и не рыдали..
Готский Крым, монголы Джэбэ и Субэдэя не тронули. Их интересовало своё, стада и степи. Кипчакскую орду размазали с одного удара и война обрела вид облавной охоты. Наступила весна, всё напоминало о доме, и сердца наполнялись счастьем. Взгляд тонул в зеленых полях, а возбуждение погони выносило сотни на синие и алые поля ирисов и тюльпанов.
Славивших жизнь, но не спасающих от смерти.
Половцев били везде, завалив степные обочины останками скота и кибиток. Всюду лежали тела. А остальных загоняли в поля и овраги, где голод и жажда довершали начатое мечом. И степные обочины были завалены останками скота и кибиток. Прочесав равнину преследователи вышли к горам и пошли на Восток, соединившись на крутом мысе. Далеко упиравшемся в море, которую не пили кони. Здесь же стоял дом Бога.
Церковь Святого Илии
Пояснил переводчик
Он взят на небо живым, и вернется перед концом. Обличить богохульника, презирающего Божественные и человеческие законы.
Монголы ничего не поняли.
Но на всякий случай ушли, чтобы важный человек не возвратился раньше. Оставив несколько тысяч заслона, они прошли вдоль моря на Запад. Выйдя к изогнутому побережью, где шумел город.
Как он называется?
Спросил Джэбэ.
По разному.. Куманы говорят Судаг. Урусы - Сурож. Ромеи - Сугдея. А другие ромеи называют Солдайя.
Кто здесь живёт?
Все.
Все здесь жили. - уточнил переводчик. Подтверждением его слов были вереницы людей, уносящие жизни в спасительные горы на Западе. Пока другие грузились на корабли. Добыча уплывала из рук. И сотни помчались к стенам, выхватывая на ходу луки.
Первого вышибло из седла задолго до расстояния, с которого отправлял стрелу сильнейший из мэргэнов. За ним последовали еще десятки. Со стены били чем-то смертоносным, а людей требовалось беречь. Других не было. Командиры повернули назад, и пока мусульманские врачи возились с ранеными, рассматривали необычные стрелы. Как у китайских чо-ко-ну (арбалетов), но точнее и дальше.
Промедления жителям хватило, чтобы город остался пустым. И ничего кроме скарба завоевателям не досталось. Тщетно удальцы рыскали в погребах и ворошили золу. Везде было пусто, а кое-где намалеванные рожицы дразнили пальцами и высовывали язык.
Эти люди были хитры, и насмешливы.
Ибн Ал Асир:
Достигнув Судака, татары овладели им. Жители же его разбежались в разные страны. Одни ушли в горы со своими семьями и имуществом.
Другие сели на корабли и отправились в страну румов. Что в руках мусульман, детей Кылыч-Арслана
Корабли уходили прочь.
Оставляя с пониманием, что это не Последнее море. Словно в насмешку, несколько оставалось в заливе. Субэдэй не сводил с них глаз, и на него тоже смотрели внимательно. Он не удивился, когда с одного спустили лодку и гребцы быстро повели её к суше.
Не считая слуг, на берег ступило три человека. Безошибочно угадав главных, их предводитель приподнял узкую шапку с пером, и с достоинством поклонился.
Пьетро - купец.
Представив спутников.
Эннио и Франческо. Мои любезные компаньоны.
Без лишних слов, купец протянул мешок золотых монет.
В качестве compensatio за людей, которых они подстрелили. Ничего личного, просто с этим местом нас связывают кое-какие дела. И нам не хотелось бы, чтобы ваши руки, и наши трюмы остались пусты. Торговец выразил сожаление, что они зарывают золото, подразумевая под ним кипчаков.
Откуда ты знаешь, что мы делаем с ними?
Я знаю всё.
И эта воля была длинной.. Хотя человек уточнил, что под всем, имеет ввиду относящееся к его делу - торговле. Где если купец чего-то не знает, его пора продавать самого. Они нравились друг другу всё больше, и улыбка рождала ощущение продолжительного (и многообещающего) союза.
Сговорились на сольдо за человека и корабли потянулись в порт. Все были довольны, только Джэбэ не мог взять в толк
Слушай ты, купец Пьетро. Не боишься, что я просто твоё золото заберу, а тебе продырявлю брюхо?
Торговец улыбнулся с хитрой учтивостью.
Какую Джэбэ встречал у ученых китайцев и книжников-сартаулов.
Человек верит человеку на слово. Пока человек человеку нужен.
Убьете меня и больше не получите сольдо.
Обрадованные монголы склоняли название на все лады. Зольдо, сольда, слда, залда, салдат, солдат. И Актай навсегда запомнил цену себе, черному дню, и проклятому слову.
Разговоры о важном
Отказаться можно всегда, но лучше сразу
Как же он был туп.. Их стражник с вихрами. Бывший раб-водонос, избравший татарскую службу. Туп как баран, дерево, копейное древко. Обратной стороной которого, он совал под ребра за каждый вопрос. А за вопрос с движением совал острым. Довольный собой, приказом, и тем, как может ответить:
Есть!
Не рассуждая.
А монголы приказали бить за слова, и убивать за поступки. У но водоноса скопилось несколько тел. Мужчин и женщин, больше вторых. И среди них его (Актая) мать. У которой хватило мужества жить сейчас, а не завтра.
Не выдержав жажды младших детей, она бросилась к стражнику. Требуя пропустить их к реке, возле которой их загнали в овраги. Водонос не раздумывая ткнул копьем. А Актай стерпел.. И когда братья умерли, стерпел тоже. И когда дали пощечину, стерпел тоже.
И когда продали за сольдо, не возмутился.
Стоило оно того? Стоило?
Спрашивал Эмир у полустертого изображения на монете.
И оба хохотали, вспоминая как вернувшиеся татары набросились на дурака-водоноса. Лишившего их стольких монет, потому что.. потому что, нуу... вы же сами сказали.. А татары орали, таская его за вихры
А тебе своя голова, зачем!
Так все говорят, тем кто всё исполняет.
Водоноса продали вместе с ними, за сольдо.
В трюме, его удавил цепью кто-то другой. Не Актай. Он слишком ценил завтрашнюю жизнь, чтобы вот так, бросать ей вызов сегодня.
Приспособляемый
Сказал сухой Самир
Про него и некоторых других мальчиков. На берегу чужой реки с чужими деревьями. С пышной верхушкой и голым стволом. За тридцать лет Актай их так и не принял. Возненавидев как реку, Самира, эмиров, всех, всё, себя. Отобранных отвезли в Цитадель, остальных бросили в реку. Потому что они не были такими.. приспособляемыми.
Стоило оно того?
Остаться в живых, потеряв всё живое. Выбитое, вырванное, перетоптанное, изгаженное. И это страшное свойство, люди ценят больше иного. Смешивая приспособленность к жизни с приспособленностью к среде. Будто червь не приспособится к навозной куче, а оказавшись в навозе нужно становиться червём. Наблюдая как едят другого, друга, тебя.
Терпя всё, что делают. Лишь бы не делать ничего самому. Даже на ТЕЛЕГРАММ не подписаться..
Сегодня, они вызвали его в Цитадель. На Круг, где будут все, Айбек, Кутуз и другие. И он пойдет. Пойдет! А Бейбарс и Калаун нет. Но почему он не убежит с ними в Сирию? Потому же. Почему не ответил на пощечину, и не бросился на водоноса. Потому что в надежде жить завтра, не живёт сейчас. И цена ему это..
Эмир Актай подбросил вверх сольдо, и поймав монетку рукой, спросил
Пойдем?
Усмехнувшись кому-то
Голову (и монетку) старого льва, швырнули со стены братья-мамлюки. Стоило оно того? Стоило? - спрашивал Одноглазый, держа её пред глазами за седые вихры. - вытерпеть всё, чтобы уйти как все? Бейбарс был другим. Как и многие из второго поколения мамлюков.
Не путавших собственные желания с чужой волей.
Не из тех, что в воспоминаниях солдата скулят про утерянные победы. Кляня на чем свет скудоумного недоучку, из за которого всё получилось так. Человека из нижних чинов, то ли капрала, то ли ефрейтора. Чьи капризы они неукоснительно исполняли, не смея ослушаться и ослышаться.
Но если ты этому служил, значит ты этого заслуживаешь. Mon General. - Произнёс Бейбарс, подражая франкам. И отбросив монетку, умчался прочь. Он не видел в сольдо, что видел Актай (и другие) - своего отражения.
Он стоил больше, и это другая история
Подписывайтесь на канал (и на ТЕЛЕГРАММ!) Продолжение следует..
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (СБЕР, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u