Детки мои всё за учительницей убрали. Мне и жалко их было, и сама я не в состоянии была порядок наводить. Славка всё ходил сокрушался, что она ему теперь житья не даст.
— Не переживай, — попыталась я его успокоить. — Ты видел, что она все ноги себе переломала, так что в ближайшие пару месяцев точно в школу не придет. А если будет про куклу рассказывать, то, может, вообще не выйдет.
— Мама Агнета, а может, организуем прием людей? — спросил он.
— Ты с дуба рухнул? — спросила я удивленно. — Я вон после больницы еле копытами перебираю, а ты хочешь организовать у меня постоянный поток страждущих? К тому же мне тогда помощница нужна будет.
— Ну, вон вы с бабушкой Матреной да со Светланой вполне можете по очереди работать, — предложил Славка.
- Ага, посменно, — рассмеялась я. — Не несите чушь в массы.
- А мы с Катей можем стать тебе помощниками.
- Ага, чтобы вы в таком нежном возрасте на себя всякую гадость нацепляли. Вот не надо. Мне и так хватает тех, кто случайно ко мне попадает. Вон сегодня и вам досталось всякую мерзость убирать. А теперь, ребенок, не мешай мне, я пойду дальше себе болеть, — сказала я и побрела к себе в спальню.
Вся пижама у меня пропиталась насквозь потом, видно, помог чай от моих ребятишек. Надо было переодеться во что-то сухое. Открыла шкаф и стала перебирать пижамы. Тут с верхней полки на меня упала длинная рубаха, которую мне подарила Лиза, внучка шаманки.
- Как я про тебя забыла, — покачала я головой. — Хорошо, что ты сейчас вывалилась.
Скинула с себя мокрую пижаму и натянула рубашку. Еще покрасовалась перед зеркалом, старалась на лицо не смотреть, а только на саму одежду.
- Эх, какая красота, — покачала я головой. — Даже жалко носить. Но не буду снимать, пусть меня лечит.
Забралась под одеяло, подбила подушку и провалилась в выздоравливающий сон. Снилось мне, что я брожу по зеленому весеннему лесу, кругом птички поют, цветочки цветут, свежими травами пахнет, а сквозь крону деревьев пробивается яркое ласковое солнце. Набрала я полные руки цветов и дошла до небольшого чистого ручейка. Положила я травки на берег, а сама стала умываться ключевой водой, и с лица всё смыла, и с головы, и ноги помочила, и даже ухитрилась в ручеек улечься и полежать в нем.
- Вода, водица, родная сестрица, смой мои печали, забери все мои горести, болезни и беды, унеси их в даль дальнюю, чтобы они навечно забылись и не вспоминались никогда. Подари мне легкость, радость, счастье и здоровье, - шептала я себе тихонько, лежа в ручье.
Сколько я там пробултыхалась — неизвестно. Только мне так хорошо, так спокойно на душе стало, ничего меня не беспокоило, не волновало, такое умиротворение разлилось по моей душе.
— Выбираться надо, хорошего помаленьку, — подумала я.
Вышла на берег, поклонилась ручейку.
— Благодарю тебя, сестрица-водица, за то, что смыла с меня всю хворь и печаль, убрала черноту из моих мыслей и подарила благость моей душе, — сказала я.
— Подари мне веночек, — услышала я в шуме воды.
Села на теплый камень на берегу реки, опустила ноги в воду и стала плести венок из тех трав и цветов, что накануне собрала. Красивый получился веночек, ароматный. Пустила я его по волнам со словами благодарности и проснулась. Оказалось, что проспала я до самого раннего утра. Чувствовала себя просто отлично, ничего нигде не болело, не скрипело и не ныло. Мысленно поблагодарила Лизу за такую чудесную рубашку.
В доме все еще спали, а я соорудила на кухне себе чай с лимоном и медом и парочку бутербродов. Накинула на плечи шаль, взяла чашку и тарелку с едой и вышла на крыльцо. На улице пахло прелой листвой, землей и водой. Воздух был такой насыщенный, хоть ложкой его ешь. Притащила себе небольшую подушку и устроилась на крыльце. Только приступила к завтраку, так сразу услышала, как кто-то топает позади меня.
— Ты чего, Агнета, выскочила во двор в таком виде, простынешь, — сказал Саша и укрыл меня своим бушлатом.
— Я в теплых носочках, — ответила я, отпивая горячий чай.
— Я вижу, что ты в тонкой рубашке. Опять нас всех напугала своей болезнью.
— Ну вот видишь, я уже чувствую себя отлично, а ты не стой над душой, а пошли наслаждаться осенним утром, — сказала я. — Наливай себе чай и выходи.
Через пять минут мы сидели с ним вдвоем на крылечке и пили горячий чай.
— Как хорошо, — втянул он в себя воздух. — Правда, прохладненько.
— Есть такое, — согласилась я.
— Скоро зима придет, будем снег чистить, снеговиков лепить, на лыжах кататься.
— Угу, а там и Новый год не за горами.
— Да-а-а, — протянул он.
Потом мы молча доели свои бутерброды и вернулись в дом.
— А теперь можно еще горячего чая попить, — рассмеялся Саша.
— Можно, — кивнула я.
— Ты сегодня никуда не собиралась?
— Нет, буду отходить от болезни. Мне как бы даже очень хорошо, три раза сплюну, чтобы не сглазить, но все же нужно пока поберечься.
— Вот и правильно. Я коз подою, покормлю, так что можешь к ним сегодня не подходить.
— Спасибо тебе, Сашулька, — чмокнула его в небритую щеку. — У какой ты колючий.
— Как ежик, — он меня обнял.
— Точно, — согласилась я. — Всё, давай собирайся, а то на свою работу опоздаешь, тебе еще с козами надо пообщаться.
Я еще немного повалялась, но энергия била ключом, так что не смогла долго лежать, встала и отправилась делать дела по дому. Потом решила позвонить Матрене, поинтересоваться, как у нее там дела идут.
— Ты чего звонишь в такую срань? — спросила она, зевая.
— Не «здрасьте вам», не «до свидания», — хмыкнула я. — Доброго утра, бабушка Матрена! — громко сказала я в трубку.
— Чего орешь? Хочешь, чтобы я на старости лет оглохла? Чего такая радостная, клад что ли нашла?
— Ага, нашла, — кивнула я.
— Где это и чего это? — живенько поинтересовалась она.
— В шкафу у себя, сорочку, которая Лиза для меня вышивала.
— Опять, поди, заболела? Снова не предохраняешься? — строго спросила Матрена.
— Можно сказать и так.
— Давай делись волшебными историями, — потребовала она. — Хотя погодь, я себе трубочку забью и чайку налью, и тогда вещай мне. Я тебе перезвоню.
Матрена бросила трубку, а я пошла прибираться в доме. Через несколько минут раздался звонок.
— Так, Сталин на проводе, — выдала она.
— Усы себе отрастила? — рассмеялась я.
— Типун тебе на язык, — фыркнула она. — Давай рассказывай свои сказки, — потребовала бабушка.
Поведала я ей обо всех событиях, которые произошли в последние пару дней. Баба Матрена только охала да ахала.
— Ну ты, мать, даешь, — только и выдала она. — Про тебя можно уже книжки сочинять, куда в какое место залезла Агнета Батьковна. А с куклой интересно получилось, да, и такое бывает. Ко мне тоже всякие дурные люди лезли, сами дел натворят, со всеми перелаются, пакостей наделают, а как их по голове начинает судьбинушка долбать, так это ведьма порчу навела. Ну и перли ко мне выяснять отношения. Ой, чем мне только не угрожали, чего только не обещали, как говорится, есть что вспомнить. А уж как их потом изнанкой наружу выворачивало после этих визитов, не описать как. Ну сами себе виноваты.
— Вот только неизвестно, поймут, что их за дело наказывают, или нет, — вздохнула я.
— Неа, не понимают, — хмыкнула бабушка Матрена. — Хоть плюй в глаза, всё божья роса. Ко мне как-то тетка пришкандыляла, орала на меня дурниной, говорила, что я на нее порчу навела. А я же ничего не делала, только в магазине, где она торговала, да людей обвешивала, да обсчитывала, сказала, что так делать нельзя, нехорошо это — своих же обманывать. Так у нее рак желудка обнаружили, объелась она чужих денег. Но так в этом же виновата не она, а, по ее мнению, я. Ведь она все делала ради своих детей, ага, не принесли ей добра украденные деньги и продукты.
— Померла? — спросила я.
— Да кто же ее знает, лечилась долго, а потом продала дом и уехала. Она еще там пыталась какие-то переклады на людей делать, только все ей обратно возвращалось, — сказала бабушка Матрена.
— Да, весело.
— Ты еще каких только людей на своем пути не повстречаешь, так что кукла с теткой — еще цветочки.
— Ну да, ну да, — хмыкнула я. — Повезло ей, что я с температурой была, а то она бы бегом бежала на своих сломанных ногах.
— Ой, Агнетка, ты все равно баба добрая, — рассмеялась Матрена.
— Есть такое, но еще и справедливая.
— А вот это правильно, нече всех жалеть, а то жалелка сломается. Наказали человека, значить, так надо. А то перетащишь чужую судьбинушку на себя, а у тебя своя дорога, свой путь. Ну все, моя хорошая, отдыхай. Чай у меня кончился, табак догорел, еще увидимся с тобой.
— Не прощаюсь, — улыбнулась я.
— Не дождетесь, — рассмеялась Матрена.
— Надеюсь.
— Ну все, покеда, что-то мой помощничек куда-то усвистал, наверно, опять шкодничает. Ух он у меня получит сейчас.
Она положила трубку, а я отправилась домохозяйничать.
Автор Потапова Евгения