Столовая гудела как улей. Михаил Степанович, аккуратно подоткнув салфетку за воротник рубашки, разглядывал содержимое своего подноса, будто расшифровывал древние руны.
Хотя набор был незамысловат: суп «Сюрприз» (с плавающим, как лодка Харона, лавровым листом), котлета «по-киевски» (но почему-то в хлебной крошке) и компот «Ностальжи» (с мякотью).
— Михаил Степанович, вы здесь прямо как на аукционе. Глазами торгуетесь с супом? — раздался знакомый голос.
Елена Николаевна, архивариус заводской библиотеки, в элегантном шарфике, поставила свой поднос рядом.
— Ох, Елена Николаевна! Я как раз решал, рискнуть ли начав с «Сюрприза», или выбрать проверенную котлету.
— О, вы романтик! — улыбнулась она, разворачивая салфетку с грацией фокусника, — а мне, после моего мрачного архива, очень нравится кулинарный экстрим. Вчера, например, обнаружила в капустном салате изюмину.
Михаил Степанович, воодушевлённый её улыбкой, жестом галантного «донжуана» подвинул свой стакан с компотом:
— А хотите попробовать мой «Ностальжи»? Ложечку. Этот компот полон ноток советского детства.
— Вы опасный соблазнитель, — прищурилась Елена, зачерпнув ложкой его компота, — но, я слышала, лучший способ узнать человека это попробовать его... напитки. Хм... кисло-сладкий, с налётом тайны. Прямо как Вы, Михал Степаныч.
Тут котлета, будто ревнуя, соскользнула у него с вилки и шлёпнулась на стол, мимо тарелки.
— Видите, даже котлета в панике бежит от моих попыток быть остроумным.
— Не волнуйтесь, — Елена ловко подцепила котлету своей вилкой и водрузила её обратно на тарелку, — в наших годах главное — не грация, а умение поднять... настроение. И котлету.
Из-за соседнего стола донёсся сдержанный смех коллег, — там Тамара Петровна из отдела кадров шептала Эличке, секретарше, что-то про «овсянку любви».
— Знаете, — Михаил внезапно серьёзно нахмурился, и негромко продолжил — хочу предложить Вам кофе. Но не здесь. Может, лучше в пятницу, сходим куда-нибудь?.. У нас, у шоферов, пятница - «день шофёра». Вроде праздника...
— Пятница? — Елена задумалась, — пятница, — вполголоса повторила она, поправляя шарфик....
— Михаил, а пойдёмте нарежемся водки!, — предложила Лена.
— В каком смысле?, — Михаил слегка опешил.
— В буквальном, — пояснила Лена, — Найдём сомнительное кафе, возьмём ледяной водки, простой закуски и потихонечку напьёмся. Судя по лицу Вы не чураетесь таких развлечений.
— Какая Вы необычная женщина, Лена!, — восхитился Михаил Степанович.
— Обычная, Миша, — покачала головой Елена Николаевна, — мне тоже хочется слушать про чарующий блеск моих глаз, ослепительную улыбку, о том, как я унесла навсегда Ваш покой. Но. Я понимаю, что это всё, среднестатистический мужчина может сказать только после трёхсот, четырёхсот граммов крепкого алкоголя. А я, после двухсот граммов водки, оказываюсь посреди реки Стикс в обшарпанной лодке и мысленно дерусь с Хароном за право управления килем. Поэтому, весь этот романти́к, безусловно, в меня попадает, но не запоминается. В этом, Валентин, между прочим, чёртов дуализм и трагедия существования современной женщины.
— Нууу, ...Вы можете пропускать... Пить через одну, например... Или через две, — галантно предложил Миша (уже, просто Миша).
— Да щас, ... !, — с вызовом сказала Лена (уже, просто Лена).
Михаил снял салфетку, будто рыцарский плащ, и небрежно бросил её перед собой. Плечи его приняли горизонтальное положение, а в глазах проснулся Лёха хулиган с «кашгарки»*.
Коллеги аплодировали бы, если б не боялись обронить вилки и обнаружить, тем самым, свой интерес к этому тайному сговору. А суп в столовой в тот день казался чуть менее солёным. Или это просто «намешалось» что-то в воздухе.
*- «кашгарка» — район в Ташкенте во времена СССР.