Есть ли границы у экономического прогресса, или же человечество упрется в потолок, а то и рухнет в пропасть, вычерпав все доступные ресурсы и превратив планету в пустыню? Как и любые глобальные вопросы, однозначных решений у него нет. Среди знающих людей присутствуют как алармисты, полагающие, что человечество подошло к краю бездны, и оптимисты, рассказывающие о наступлении техносингулярности и близости роботизированной утопии. К числу пессимистов принадлежит коллектив ученых - Донеллы и Денниса Медоуза, Йоргена Рандерса и Уильяма Беренса - которые еще в 1972 году выпустили доклад «Пределы роста». В нем они предупреждали, что бурное развитие индустриального хозяйства приведет к скорому краху, поскольку экономика исчерпает запасы дешевого сырья и топлива, а загрязнение природы породит массу неразрешимых проблем.
Страхи такого рода - совсем не новость, их научное оформление берет начало как минимум в XIX веке. Сегодня я максимально кратко и схематично расскажу о развитии концепции ресурсных пределов роста и ее подводных камнях. В дальнейшем, если тема привлечет внимание, можно будет углубиться и продолжить.
Одним из первых ученых, разрабатывавших эту тему, был английский экономист Томас Мальтус. В его время хозяйство по преимуществу носило аграрный характер, основная масса населения работала в сельском хозяйстве, и большая часть потребительского бюджета простых граждан уходила на продовольствие. Поэтому Мальтус обратил внимание на производство пищи и вывел его связь с демографической динамикой.
В трактате «Опыт о законе народонаселения» Мальтус указал на основное противоречие народного хозяйства его эпохи: численность населения стремилась к росту в геометрической прогрессии, тогда как производство продовольствия росло много медленнее, в арифметической прогрессии. Ситуацию ухудшало то, что в сельском хозяйстве действовал закон убывающей отдачи. Это означало, что по мере расширения запашки в оборот вводятся все менее продуктивные земли, затраты на улучшение земель и обработку новых участков повышаются, а прирост урожая падает. В такой ситуации непрерывный рост численности людей ведет к неминуемому краху — дефициту продовольствия, а затем массовому голоду и эпидемиям.
Массовое вымирание людей на время решает проблему дефицита сельскохозяйственных ресурсов: число плодородных земель, приходящихся на выживших жителей, возрастает сравнительно с кризисным уровнем, потребление продовольствия растет. Затем запускается новый цикл роста с последующей неизбежной катастрофой. Такая волнообразная динамика аграрной экономики с периодическими кризисами перенаселения получила название мальтузианской ловушки.
Мальтузианская концепция идеально подходила для объяснения демографических циклов допромышленной цивилизации с ее малопродуктивной агрокультурой и черепашьими темпами технологического прогресса. Лучше всего это видно на примере Китая, население которого до ХХ века росло по волнообразной кривой: рост, кульминация, затем обвал и последующий рост с восстановлением докризисного уровня или его превышением, если это позволяли технические нововведения в сельском хозяйстве.
Мальтус представлял общество как экосистему, в которой человеческая популяция жестко лимитируется продовольственными возможностями среды обитания. Исходя из этой концепции, он разработал ряд мер, которые были призваны ограничить рост численности населения и предотвратить катастрофу. Ряд его современников, мысливших в том же русле, разработали «железный закон заработной платы». Согласно этой концепции, заработная плата вследствие постоянного роста населения имела тенденцию держаться на уровне минимального физиологического выживания, и в исторической перспективе уровень жизни масс оставался стабильно нищенским. И действительно, в допромышленную эпоху мы не наблюдаем стабильного роста жизненного уровня.
По иронии истории, теория Мальтуса утратила актуальность именно тогда и в том месте, в котором она была создана. Англия XVIII века вступила в эпоху промышленной революции. Революционные методы агрокультуры вместе с запашкой огромных пространств Нового Света открыли возможности для быстрого роста численности населения, а развитие машинной индустрии, выпускавшей недорогие товары массового потребления, сломало железный закон заработной платы и привело к стабильному росту заработков простых людей. Началась беспрецедентная эпоха, когда быстрый рост числа жителей сочетался с увеличением жизненного уровня масс. Во всяком случае, в промышленно-развитых государствах.
Но бурный прогресс индустриальной цивилизации, сопровождавшийся лавинообразным ростом потребления минерального сырья, породил опасения, сходные с мальтусовыми. Концепция конечности и скорого истощения минеральных ресурсов не нова. Еще в 1865 году выдающийся британский ученый Уильям Стенли Джевонс в книге «Угольный вопрос» предостерегал англичан, что бурный рост потребления угля приведет к скорому истощению запасов и краху национальной промышленности. Он вывел правило, известное как парадокс Джевонса: рост эффективности использования ресурса может приводить не к снижению, а к росту его потребления, так как он увеличивает спрос на ресурс.
Когда фундамент энергобаланса индустриальной экономики сместился с угля на нефть, аналогичные прогнозы прозвучали и в отношении черного золота. В 1956 году американский геофизик Кинг Хабберт предложил концепцию нефтяного пика. По мысли Хабберта, добыча нефти быстро растет до определенного предела, пикового значения, а затем, вследствие исчерпания легкодоступных источников сырья, начинает падать. Хабберт считал, что пик добычи традиционной нефти для США наступит около 1970 года, и его прогноз оправдался.
Хотя в дальнейшем открытие альтернативной технологии сланцевой нефти снизило актуальность предостережений Хабберта для США, а предсказания пика добычи нефти в мировых масштабах до сих пор не оправдались, в динамике открытия новых месторождений прослеживается опасная тенденция. Начиная с 1960-х годов прирост запасов черного золота снижается от десятилетия к десятилетию.
Кроме того, новые месторождения нефти требуют намного больших издержек на добычу, как в Венесуэле с ее огромными запасами тяжелой нефти. Это же касается и сланцевой нефти, разработка которой обратила вспять падение нефтедобычи в США. Сие приводит к падению коэффициента энергоэффективности: отношения затрат энергии на извлечение нефти и энергетической отдачи.
Подобные наблюдения подкрепляют опасения той части научного сообщества, которая придерживается концепции нефтяного пика, хотя сам этот пик, вопреки прогнозам, в мировых масштабах до сих пор не пройден.
В более широком плане неомальтузианские концепции истощения ресурсов представлены в докладах Римского клуба. Римский клуб — это неправительственная организация, занимающаяся глобальной проблематикой, созданная в 1968 году итальянским исследователем и промышленником Аурелио Печчеи вместе с английским ученым Александром Кингом.
Под эгидой Римского клуба изданы две работы, ставшие классикой теории пределов роста и истощения ресурсов. Это «Мировая динамика» Дж. Форрестера и «Пределы роста» Д. Медоуза. В дальнейшем Медоуз с коллегами переиздавал и обновлял свою концепцию. В 1992 он выпустил книгу «За пределами роста», а в 2004 вышли «Пределы роста: 30 лет спустя».
Суть концепции пределов роста проста. Экосистема нашей планеты ограничена самыми разнообразными факторами: конечна территория суши и объем вод, ограничены запасы минерального сырья, плодородие почвы и способность принимать и обрабатывать разнообразные отходы.
Быстрый, близкий к экспоненте рост индустриальной экономики нагружает экосистему Земли, и эта нагрузка выходит за те пределы, которые может выдержать наша планета. Промышленность и города выделяют больше отходов, чем может поглотить окружающая среда, растущая добыча энергии и минерального сырья требует все больших затрат на открытие и эксплуатацию новых месторождений, растут затраты и на интенсификацию производства продовольствия. В какой-то момент издержки окажутся слишком большими, экономика не выдержит бремени растущих затрат, и начнется падение производства пищи, энергии и сырья, что вызовет обвал уровня жизни и массовую смертность. Человечество снова попадет в мальтузианскую ловушку.
По мысли Медоуза и соавторов, индустриальная экономика давно вышла за пределы устойчивости планетарной экосистемы. Сейчас мировое хозяйство находится на пике развития, за которым в ближайшее десятилетие последует быстрый упадок.
Неомальтузианская концепция пределов роста базируется на представлении о фатальной ограниченности ресурсов экономического роста. Сторонники неомальтузианства считают, что ресурсные ограничения статичны и пределы роста практически невозможно раздвинуть вширь.
Примером может служить площадь суши. Она постоянна, и ее невозможно увеличить без масштабных затрат. Из этого можно вывести ограничения на площадь запашки, которые создают барьер на пути роста выпуска продовольственных товаров. Аналогичным ограничителем для роста промышленности могут выступать запасы нефти.
Критики неомальтузианства отвергают концепцию пределов роста, а, точнее, считают, что эти пределы можно расширить далеко вширь. Технический прогресс быстро увеличивает эффективность эксплуатации имеющихся ресурсов. Так, появление новых сортов растений, применение искусственных удобрений и ядохимикатов резко увеличили отдачу от сельскохозяйственных земель. Помимо этого, научно-техническое развитие расширяет список субститутов — товаров, которые могут заменить дефицитные материалы, как синтетическая резина позволяет отказаться от использования гевеи, а оптоволокно снижает потребность в медном кабеле. Кроме того, цифры доказанных запасов, которыми оперируют сторонники концепции пределов роста, далеки от окончательных. Открыты отнюдь не все месторождения, а технический прогресс и изменение экономических условий может сделать актуальными те запасы сырья, которые сейчас разрабатывать не имеет смысла.
Будущее покажет, верны ли опасения Медоуза сотоварищи. Пока мировая индустриальная экономика не знала длительных периодов спада, вызванного истощением ресурсов. Современное мировое хозяйство оказалось достаточно динамичным, чтобы адаптироваться к внезапному дефициту сырья, вызванному войнами или политическими конфликтами, как это случилось в нефтяном кризисе 1973 года.
На волне опасений скорого истощения запасов минерального сырья, вызванных этим кризисом, в 1980 году биолог Пол Эрлих и экономист Джулиан Саймон заключили пари. Эрлих, автор нашумевшей книги «Популяционная бомба», считал, что быстрый рост населения приведет к возрастающему дефициту и вздорожанию сырья. Саймон же полагал, что мировое хозяйство приспособится к новым условиям и внедрение новых технологий снизит дефицит сырья даже при росте населения. По условиям пари Саймон выигрывал, если за 10 лет цены на пять выбранных Эрлихом видов сырья (медь, хром, никель, олово и вольфрам) росли ниже уровня инфляции. За десятилетие мировое население выросло на 800 миллионов человек, но цена на три из пяти металлов упала даже в номинальном выражении, и у всех пяти — при коррекции на уровень инфляции.
Хотя Саймону во многом повезло, и в другие десятилетия он бы мог проиграть, в целом за последние 70 лет реальная стоимость основных видов минерального и сельскохозяйственного сырья ощутимо упала, хотя и с перерывами, вызванными Второй мировой войной и нефтяным кризисом 1970-х.
Впрочем, это не означает безусловной ошибочности неомальтузианства. Успех в прошлом не гарантирует повторения его в будущем. В ближайшее десятилетие мы узнаем на практике, верны ли прогнозы авторов «Пределов роста», или же мировая экономика и планета в целом много лучше адаптируются к новым вызовам, чем полагал Медоуз с коллегами.
Автор: Сергей Ларионов.