Редактор нашего издания @Максим Казючиц — об уникальности Ежи Штура, классика польского кинематографа, скончавшегося 9 июля в возрасте 77 лет
Популярных актеров польского кино у нас любили. Я, как многие зрители моего поколения, впервые познакомился с творчеством актера, когда посмотрел по ТВ фильм «Сексмиссия». Ежи Штур для меня — это прежде всего «слегка запретный» зрительский кинематограф ближнего зарубежья.
У него была очень насыщенная карьера: вращался и в актерских кругах, и в режиссерских, и в академических. Но, главное, как актер Штур работал в широчайшем диапазоне. Например, роль Порфирия Петровича в «Преступлении и наказании» — роль классического репертуара и разительно отличается от его героя в «Сексмиссии», Макса Парадиса. Режиссер Юлиуш Махульский знал это и часто привлекал к своим проектам — в том же «Киллере».
Неординарная запоминающаяся фактура и харизма позволили Штуру работать в разных амплуа, но ключевым жанром в его актерской судьбе стала сатирическая комедия.
Безусловно, есть в актерском портфолио Ежи Штура фильмы, оставшиеся незаслуженно забытыми. Например, постапокалиптический фильм «О-би, о-ба. Конец цивилизации» Петра Шулькина. Хотя персонаж Штура, Софт — отнюдь не комедийная роль человека, выжившего после глобальной катастрофы.
Русского зрителя в актерах-иностранцах привлекали преимущественно два типажа. Первый — это герои-любовники типа Алена Делона. А вот Штур — это пример человека неистощимого, который всегда может выйти из самой сложной ситуации. В какой-то мере, если сравнивать с мастерами, то, наверное, он близок персонажам Гарольда Ллойда, которые постоянно сталкивается с проблемами, и заново находят себя. Герой Ежи никогда не теряется и не утрачивает любви к жизни.
Вообще, актеры сатирическо-комедийного поля — это творцы, несущие какое-то свое, особенное пространство в каждом образе. Ежи Штур работает на грани буффонады, и его пространство — это пространство абсурда. Какой бы выстроенной ни была система его героя, он ее выводит из строя. А если он сам — часть этой системы, то его рачительность в ее отношении тоже так или иначе приводит ее к полнейшей дисфункции. И эта способность к разоблачению через игру, надо сказать, очень редкий дар. Благодаря этим образам он и был популярен у наших зрителей — прежде всего, будучи похожим на целую плеяду советских актеров. На Николая Крючкова, например.
Ежи Штур был человеком своей эпохи, и сравнить его просто не с кем. К тому же важно понимать, что и сегодняшняя комедия — жанр, в котором он был особенно хорош — уже другая.
полный текст интервью газете Известия.
А какая роль Ежи запомнилась вам более всего?