Всем привет, друзья!
20 мая 1942 года, в нашей стране для награждения советских воинов и партизан, проявивших в боях с врагом храбрость, стойкость и мужество, был учреждён орден Отечественной войны I и II степени.
Первыми кавалерами нового ордена стали девять артиллеристов во главе с капитаном И. И. Криклий и младшим политруком И. К. Стаценко, особенно отличившихся в бою с гитлеровскими танками.
Всего за минувшие четверть века орденом Отечественной войны I степени награждено около 350.000 человек; орденом Отечественной войны II степени — свыше миллиона человек. Среди кавалеров ордена Отечественной войны немало воинов братских армий, сражавшихся плечом к плечу с советскими солдатами против общего врага, воинов вооружённых сил союзных стран антигитлеровской коалиции, а также граждан зарубежных государств — борцов Сопротивления.
Лучистый орден с надписью «Отечественная война» — свидетельство мужества и отваги защитников нашей Родины.
НЕДАВНО в Москве, в Измайловском парке, в честь Дня Победы состоялся театрализованный праздник. На него прибыли ветераны Краснознамённого Черноморского флота. Громом аплодисментов встречали москвичи Героев Советского Союза и орденоносцев, чья слава выкристаллизовалась в поэзии, живописи, музыке и в кино. Но когда на сцену вышел инженер Дружковского метизного завода Владимир Кайда, семь тысяч зрителей встали.
Почти двухметрового роста, богатырского сложения человек был в морской форме. Он стоял твёрдо, как памятник. Да он и послужил прототипом для бронзового монумента Неизвестному матросу, стоящего на набережной в Цемесской бухте. Владимир Кайда приветствовал молодёжь, высоко поднимая руки. И все заметили, что кулаки его увесисты, словно пудовые гири. Солнечные лучи освещали три ордена на синей фланелевке — три этапа боевого пути моряка. Первую свою Красную Звезду он заслужил в сентябре 1941 года.
Осенью положение осаждённой Одессы стало критическим. Чтобы выправить его, командование решило выбросить в тыл противника тактический десант. В Севастополе из добровольцев быстро сформировали десантный морской полк. Записался в этот полк и Кайда.
21 сентября в полдень в Севастополе десантники погрузились на крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», на эсминцы «Безупречный» и «Бойкий», и вся эскадра под командованием ныне адмирала флота С. Г. Горшкова взяла курс на Одессу.
Перед ночным боем полагалось поспать, но Владимир Кайда, охваченный нетерпением, весь день простоял на носу «Безупречного».
НОЧЬЮ корабли прибыли в определённый квадрат и стали по диспозиции. Началась высадка десанта.
Владимир Кайда, вооружённый станковым пулемётом, оказался на первом баркасе. Крейсеры ушли в Севастополь, эсминцы обрушили огневой вал на береговые укрепления фашистов. Взошёл поздний месяц, но он не был виден в свете ракет и разрывов.
Баркас, на котором находился Кайда, с ходу налетел на каменистый бар. Пришлось прыгать за борт. Погружаясь по шею в холодную воду Кайда добрался до берега и увидел перед собой каменную кручу. Сверху палили из миномётов, автоматчики засыпали пулями береговую кромку.
Пришлось струями пулемётных очередей погасить несколько огневых точек. Взбираться на отвесный берег было безумием. Пробегавший мимо лейтенант Чарупа приказал десантникам забирать вправо — там обрывался высокий берег и оттуда ветер доносил горьковатый дух степной полыни.
Выбравшись на простор, десантники побежали по неубранному пшеничному полю.
— Стой! — крикнул командир батальона Матвиенко, заметивший опознавательный знак, на котором по-немецки было написано: «Мины!»
Ждать, пока сапёры снимут коварные сюрпризы, не было времени, и Кайда саженными прыжками, с пулемётом на спине, ринулся через минное поле. Рота бежала за ним.
Кайда ворвался в охваченную огнём Григорьевку. Упал на землю, установив пулемёт, короткими очередями догнал улепётывающих фашистов. Мина, разорвавшаяся вблизи, покалечила оружие, убила второго номера расчёта. Пришлось взять у раненого матроса винтовку.
Хотелось есть. Кайда вошёл в пылающий сад, сорвал с дерева десяток печёных яблок, запил их ромом из трофейной фляги.
Рассыпавшись по степи, полк устремился на Чебанку и Новую Дофиновку навстречу наступающим из Одессы батальонам стрелковой дивизии. В ближайшей лощине десантники разглядели силуэты четырёх дальнобойных тяжёлых пушек и устремились к ним. Завязалась короткая схватка с орудийной прислугой. Кайда в упор расстрелял обойму. К нему бросился вражеский офицер, занёс над головой палаш. Кайда ударил его прикладом, крепкое дерево разлетелось в щепки. Со всех сторон матроса окружили враги. Кайда валил их ударами кулака. Недаром он изучал анатомию — куда бить наверняка.
Схватив обронённую кем-то винтовку, Кайда побежал дальше. И вдруг почва исчезла из-под ног, чёрная вспаханная снарядами земля оказалась вверху, а небо со всеми звёздами — внизу. Проворный, светящийся в темноте осколок, чиркнув по медной матросской бляхе, словно лезвие бритвы, полоснул Кайду по животу. Обливаясь кровью и потом, матрос хотел позвать на помощь и не смог. На фоне более светлого, чем земля, неба увидел: товарищи бегут далеко впереди — и, падая, потерял сознание.
Бой продвинулся дальше, и матрос, привыкший к грохоту, очнулся от наступившей тишины. Пошарил вокруг — оружия не оказалось. Острая боль напомнила о ранении. Кайда пополз отыскивать дорогу. По дороге обязательно кто-нибудь пройдёт. Если свой, можно надеяться выжить, если враг — тогда хана. Ладони нащупали чешуйчатую гранату, и Кайда сунул её за пазуху. То теряя сознание, то приходя о себя, матрос добрался до битого степного шляха, промереженного танковыми траками, и тут силы окончательно оставили его. Он не знал, сколько так пролежал, но звук приближающегося мотора заставил очнуться. Совсем рассвело. Навстречу катил грузовик. Матрос встал на колени, зубами выдернул кольцо из гранаты. Если фашисты, гранату за борт, и — прощай, мама!
В грузовике оказались стрелки 421-й дивизии. Десант соединился с нею. Они доставили раненого в Одессу. И началась для Владимира Кайды кочевая жизнь, по госпиталям... Его резали, штопали, зашивали. Он торопил хирургов, рвался на фронт. Мать оставалась в Донбассе, в тихой зелёной Дружковке, занятой гитлеровцами, а его отправляли всё дальше в тыл.
— Ты своё, парубок, отвоевал, — огорчали врачи.
В НАЧАЛЕ 1942 года из бакинского лазарета Владимир Кайда удрал всё же на фронт, под Новороссийск, где каменистое побережье удерживала прокалённая на огне морская пехота. Майор Цезарь Куников, охотно принимавший добровольцев, взял силача в свой батальон.
Окрепшему под солевым морским ветром Владимиру Кайле пришлось идти в новый десант, на этот раз на окраину Новороссийска — в Станичку. Он первым вломился в траншею. Фашистский офицер выстрелил. Кайда не слышал звука, но видел жёлтую вспышку. Он заколол врага плоским штыком и бросил через плечо, как копну ячменя. На втором гитлеровце сломался штык. О третьего он раздробил приклад винтовки и затем, наслаждаясь силой, бил, крошил направо и налево. На Суджукской косе он натолкнулся на раненого комбата и вынес его с поля боя.
Во время штурма Новороссийска Владимир Кайда снова участвовал в десанте через Цемесскую бухту. В составе роты Александра Райкунова, ставшего Героем Советского Союза, он на катере прошёл развороченный торпедами мол, преодолел несколько стен заградительного огня, высадился у клуба портовиков, ворвался в здание и повёл рукопашный бой. В десанте, как на тонком льду, победа достигается быстротой. Многие товарищи его погибли при штурме города. Многие были награждены. Владимир Кайда получил второй орден Красной Звезды.
А затем бои на покрытом виноградниками Таманском полуострове, форсирование бурного Керченского пролива, освобождение Крыма. Крупным матросским шагом Кайда шёл на запад.
Осенью 1943 года полевая почта принесла тяжёлое известие. В бою под Харьковом погиб артиллерист Никита Васильевич Кайда — его отец, кавалер ордена Отечественной войны II степени. Владимир тоже мечтал получить такой орден. Ведь в случае гибели награждённого только один этот орден хранится в семье навечно. Если герой погибал, награда свидетельствовала родным и землякам о его храбрости и мужестве.
Вскоре пришло письмо из освобождённой Дружковки от матери — Анны Владимировны. Старой женщине немало пришлось пострадать от гестаповцев и от полицаев и за мужа, и за сына, за все их подвиги, описанные в газетах.
ОТДАВАЯ должное мужеству и храбрости Владимира Кайды, командование не забывало, что он отличный моторист и скорей сам не умоется, а дизель вытрет, и в конце войны послало его на Балтику для работы на тральщиках. Эти проворные корабли прокладывали первые мирные фарватеры в Балтийском море, воды которого из-за обилия в них мин называли «супом с клёцками», терпеливо и самоотверженно уничтожали они якорные, донные, плавающие, дрейфующие мины: контактные и неконтактные, с простыми и комбинированными взрывателями. У острова Гогланд по сорок раз проходили тральщики над балкой магнитных мин и выкорчевали их, что называется, с корнями.
Это была опасная и тяжёлая работа: за неё Владимира Кайду наградили орденом Отечественной войны I степени.
После войны Владимир Никитович женился на медсестре Ольге Яковлевне, тоже награждённой тремя медалями. У них есть сын Валерий. В прошлом году юноша окончил десятилетку и, получив за хорошую успеваемость серебряную медаль, поступил в Донецкий университет.
Почти два десятка лет проработал Владимир Никитович на Дружковском метизном заводе, но море навсегда овладело его беспокойной душой и оставило в ней неизгладимый след. Стоит увидеть орден Отечественной войны II степени, которым был награждён его отец, как перед ним возникает облик мудрого и храброго Никиты Васильевича; взглянет на свои ордена, и в памяти оживает всё далёкое и такое близкое, выстраданное в десантах.
Он секретарь партбюро отдела технического контроля своего завода и, выступая перед молодёжью, рассказывает о незабываемом подвиге Краснознамённого Черноморского флота, о беззаветной храбрости своих товарищей. На заводе бывшего матроса — кавалера ордена Отечественной войны любят за трудолюбие, честность и прямоту, за мужественную красоту и разум. А кому много дано, с того много и спрашивается...
С. БОРЗЕНКО (1967)
★ ★ ★
ПАМЯТЬ ЖИВА, ПОКА ПОМНЯТ ЖИВЫЕ...
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!