Когда дело доходит до разбора травмы в психотерапии, в голове у человека может возникать целая куча всяких страхов и защит. Это вполне нормально, никто не хочет копаться в своих самых болезненных переживаниях и чувствах. Я, к примеру, просто диссоциировалась с травмой и считала, что прорабатывать нечего! Моему терапевту понадобилось много времени, чтобы я смогла открыться и прожить всю боль, которая руководила моей жизнью долгое время.
Вот к примеру:
Клиентка по имени Ю. (абстрактная) испытывает страх перед проявлением даже конструктивной агрессии. Ей трудно защищать свои границы, высказывать своё мнение и заниматься тем, что по-настоящему хочется, не стремясь угождать другим.
В детстве Ю. часто боялась ярости своих пьяных родителей и насилия со стороны старшего брата, которое происходило регулярно. Эти травмирующие переживания оставили глубокий след в её сознании.
Внешне нормальная часть Ю. проявляется в покорном и тихом поведении, что служит защитной реакцией. Этот покорный фасад прикрывает её внутренние схемы недоверия и страха перед жестоким обращением. Ю. боится как агрессии со стороны других людей, так и потери контроля над собственной агрессией.
У клиентки Ю. можно выделить несколько субличностей, каждая из которых выполняет свою роль в её психической защите.
⭕Одна из этих субличностей — Избегающий защитник. Эта часть старается всячески избегать конфликтов и социальных ситуаций, которые могут стать источником стресса или вызовов.
⭕Другая субличность, которую Ю. называет Ведьма, в своих мыслях и фантазиях жестоко и безжалостно расправляется с обидчиками. Эта агрессивная и холодная сторона самой Ю. пугает её саму.
Чтобы справиться с присутствием "Ведьмы", появляется третья субличность — Отстраненный Самоутешитель. Этот защитник отвлекает Ю. с помощью работы, просмотра сериалов или употребления алкоголя.
Все эти части личности служат для защиты внутреннего ребёнка Ю. Этот внутренний ребёнок чувствует себя незначительным, уязвимым, беззащитным и униженным.
Разделённые части личности формируются на основе сложных нейронных сетей и содержат отдельные воспоминания, каждая из которых имеет свою историю и назначение. Эти части могут быть осознанными или неосознанными, либо осознаваться лишь частично.
Многие люди с диссоциированными частями личности могут казаться "нормальными" в повседневных ситуациях, но при этом переживать внутреннее смятение и страх перед неадекватностью или "странностью."
Диссоциированные части создаются для поддержания видимости "нормальности" и правильного контакта с реальностью. Однако для достижения целостности и внутреннего мира важно осознать и проработать опыт каждой из этих частей личности.
🎈Страх столкновения с болезненными воспоминаниями и эмоциями. Клиент А. боится столкновения с болезненными воспоминаниями и эмоциями. Он ощущает, что углубленное погружение в травматические переживания может вызвать настолько сильные негативные ощущения, что с ними будет невозможно справиться. Как указано в работе Courtois и Ford (2009), клиент может избегать таких погружений, опасаясь, что это вызовет сильные негативные последствия, с которыми он не сможет справиться. Травма запечатлевается в теле, а не только в памяти (van der Kolk, 2014). Это значит, что обращение к травматическим переживаниям может вызвать целую волну болезненных телесных ощущений, от которых клиент боится захлебнуться. Когда клиент А. прикасается к своему травматическому опыту, он чувствует, как тяжесть и напряжение сковывают его тело, вызывая приступы паники и страха, что эти эмоции захлестнут его и он не сможет найти способ справиться с ними.
🎈Чувство стыда и вины. Травматический опыт часто связан с переживаниями неполноценности, самообвинениями и восприятием себя как "плохого" человека. Это затрудняет открытое обсуждение травмы (Briere & Scott, 2015). Травма нередко связана с переживаниями собственной неполноценности, самообвинениями и восприятием себя как "плохого" человека. Это существенно затрудняет открытое обсуждение травматического опыта в терапии, так как человек боится осуждения и непонимания.
🎈Диссоциация и отрешенность. Травма может приводить к появлению диссоциативных состояний, когда человек психологически отстраняется от своих переживаний. Это препятствует глубокой проработке травмы (Lanius et al., 2010). Как пишет Джанет Сигал, "диссоциация - это защитный механизм, который помогает сохранить чувство целостности и контроля" (Siegel, 2010). Но, парадоксально, именно эта отрешенность затрудняет глубокую проработку травмы.
🎈Недоверие к терапевту и терапевтическому процессу. Травма часто связана с нарушением доверия и безопасности, поэтому клиент может проявлять опасения, что терапевт не сможет обеспечить необходимую поддержку и защиту. Нередко травма сопровождается нарушением базового доверия к миру и близким людям (Herman, 1992). Поэтому клиент может проявлять опасения, что терапевт не сможет обеспечить необходимую поддержку и безопасность, столь необходимые для работы с болезненными воспоминаниями.
🎈Вторичные выгоды от сохранения травматического состояния. Иногда травматические переживания становятся привычным способом функционирования, а попытки их изменения могут вызывать страх потери "привычной идентичности" (Briere & Scott, 2015). Человек боится утратить эту "привычную идентичность" и неизвестность пугает его.
🎈Неготовность к переживанию интенсивных эмоций. Глубокая проработка травмы может сопровождаться всплесками сильных эмоций, с которыми клиент может быть не готов справляться.
Я, как терапевт, понимаю всю сложность этих защитных механизмов и действовала бы с большой деликатностью, постепенно расширяя безопасное пространство для проработки травмы. Только в таком контексте клиент сможет решиться на это непростое, но необходимое путешествие.
Мой канал тут
Дудукало Юлия. Психолог, гештальт-терапевт