Найти тему
На одном дыхании Рассказы

Хромоножка. Часть 16

«— А эта красавица кто же тебе будет? — подмигнул Федору сосед, когда Люба и Ваня, попрощавшись со всеми, ушли из палаты. — Тоже не жена? 

— Нет, — задумчиво ответил Федор. 

— Одна про детей говорит, но не жена, вторая пришла с сыном, опять не жена! — веселились мужики. 

— ХорошА баба! — промолвил один из мужиков. 

Федор удивлено на него посмотрел. 

— Уважительная, добро так и льется с нее, а главное — проблемы наши мужицкие хорошо знает! А ну-ка, Федор, доставай самогонку!»

Художник Петр Крохоняткин
Художник Петр Крохоняткин

НАЧАЛО*

Часть 16

Стеша быстро нашла Федю. Как только он ее увидел, сразу встревожился и задал вопрос, даже не поздоровавшись: 

— Гриню на каво оставила? 

— Што жа ты, Федя, дажа ня поздоровкаешься со мной? — обиженно протянула Стеша. 

— Здорова будь, Степанида. Гриня иде? — Федя забеспокоился еще сильнее и привстал на локоть. 

— С Нюркой Гриня. Ня боися, усе нормально с им! 

— Ты што, глупая баба, у ей свой ребятенок, а ты ей ишшо маво подкинула! Как она с двумя управитси? Молода ишшо! Надоть было Фросе отнесть! Там и Любава подсоблят. 

Федька мысленно костерил себя на все лады: «Таскаем ребятенка по усем домам!»

— Таки… я, Феденька, ходила к им… так они жа… у артель стряпають. Заняты шибка. Тама мужики новыя приехамши. Ты погляди, я тебе харчей принясла. Ты жа голодный, поди, тута, — постаралась Степанида перевести разговор с щекотливой темы на другую. 

— Ня голодный я, Стеша, хорошо тута кормять нас, — мрачно поведал Федор. 

— Ну а ты как? Чавой енто с тобой приключилося? 

— Раны старыя открылися. Шибко надорвалси я. Станок поднял, вот и… — Федя махнул рукой. — Ня ходи ко мне! За робятами лучша смотри! Твои-та тожа малэсенькие совсема. Усе, иди, Степанида. Пока добересси, темень будят. 

И Федор закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. 

Степанида огляделась: пять пар мужских глаз с интересом смотрели на нее. Женщина смутилась, промямлила: 

— До свиданица! — встала и попятилась к двери. 

На выходе она столкнулась с медсестрой, та зашла в палату, чтобы сделать уколы лежачим, в том числе и Федору. 

Стеша с явным любопытством рассмотрела тонкую как былиночка, молоденькую, очень красивую сестричку, и промолвила: 

— ПонЯла я усе! Куды ужо нам с нашим рылом-то деревенским, када тута такия крали ходють! 

Мужики не удержались и прыснули. Медсестра строго посмотрела на Стешу и спросила: 

— Вы уже уходите? 

— Ужо! — подтвердила Стеша. — Пущай они тебе свои гольныя зады показуют, а то, можат, ишшо што покажуть. А мене ня нада. 

— Выход прямо и налево! — строго сказала медсестра. 

Когда Степанида удалилась, а сестричка сделала укол и тоже ушла, мужики навалились на Федора с вопросами: 

— Это кто же такая будет? Жена? 

— Нет, — мрачно ответил Федор, всем видом показывая, что не намерен продолжать разговор. — А чего ж ты с ней про детей болтал? — не унимались мужики. 

Федор накрылся с головой, но вдруг услышал знакомый голос: 

— Здоровеньки будьте, мужики! А иде тута Федор у вас? Што-та ня вижу. 

Любава поклонилась в пояс, Ваня снял шапку и нервно мял ее в руках. Люба незаметно погладила его по голове: ничего, мол, Ваня, не бойся. 

Федор распахнул одеяло, Ванька кинулся к нему с криком:

— Батя! Чавой с тобой, родимый?!

Слезы брызнули из глаз мальчишки, как ни пытался он их сдержать. Федя обнимал пацана и приговаривал:

— Будят, будят, Ванятка! Усе ладно со мной. 

Тем временем Любаша стала деловито разгружать корзину, приговаривая: 

— Тута вам, мужики, сала деревенскава принясли, солили ня самя, но укусно! Ня сумневайтеси! Огурчиков тожа. Федя, — она тихонько обратилась к мужику, — я вама самогонки принясла! Аль низя? Ой! 

Любаша прикрыла рот рукой. 

— Дура я, глупая баба. Канешна, низя! Тута лечуть вас, а я…

— Давай сюды, быстро! — Федя открыл тумбочку. 

Люба мгновенно сунула туда бутыль. Мужики, открыв рты, с уважением смотрели на Любашу. 

— Батя, а Гриня какой справный малец! Мы с им хорошо справляемси, ты ня думай! Подсобляем Любаше и бабке Фросе! — вдруг выпалил Ваня. 

Любаша с досадой покосилась на него. Федор чуть отстранил от себя Ванятку, внимательно посмотрел: 

— Чавой? К тетке Степаниде, штоля, ходитя? 

— Зачема? — удивился Ваня. 

— Ну ты жа казал чичас: с Гриней подсоблям! Обожди! Любаше подсобляете? 

— Ну да! Ей! — подтвердил Ваня. 

— Ничаво ня пойму я! Так Гриня у вас? 

— А то как жа! Иде жа яму быть, как не дома?! — улыбнулся Ваня. 

Федор вопросительно посмотрел на Любашу. Та кивнула и спрятала глаза. Федор одновременно расстроился и обрадовался. 

— Батя, чавой это с тобой? Ты поправисси? Ня помрешь как мамка? 

Федор покачал головой: 

— Нет, Ванятка! Ня помру! 

— Ня брешешь? — спросил Ваня и подмигнул Любе. 

Отец неожиданно ответил: 

— Ня бряшу! Вот те крест. 

Ваня и Любава весело рассмеялись, Федор засмеялся тоже, а потом и все мужики подхватили веселый смех. 

Художник Дмитрий Левин
Художник Дмитрий Левин

— А эта красавица кто же тебе будет? — подмигнул Федору сосед, когда Люба и Ваня, попрощавшись со всеми, ушли из палаты. — Тоже не жена? 

— Нет, — задумчиво ответил Федор. 

— Одна про детей говорит, но не жена, вторая пришла с сыном, опять не жена! — веселились мужики. 

— ХорошА баба! — промолвил один из мужиков. 

Федор удивлено на него посмотрел. 

— Уважительная, добро так и льется с нее, а главное — проблемы наши мужицкие хорошо знает! А ну-ка, Федор, доставай самогонку! 

Все мужики засуетились, схватили свои стаканы и потянулись к кровати Федора. Через несколько минут они тайком выпивали и закусывали, крякая от удовольствия и нахваливая стряпню Любаши и Фроси.  

НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ

После того, как мужики слегка осоловели от выпитого и съеденного, Федор вдруг неожиданно для себя заговорил: 

— Вот вы, мужики, пытаете мене: чавой-то за бабы к мене приходили. А я кажу вам так: и ишшо одна баба есть… была у мене! Про яе… и маво ребятенка Стешка сказывала, да набряхала усе, — Федор говорил сбивчиво, мужики ничего не понимали, но каким-то седьмым чувством ощущали, что сейчас надо помолчать. Мужику требовалось выговориться. 

— Я када взял мальца у руки, то ня о ком другом ня думал, как о бабке Фросинье! Только к ей яво! 

Мужики переглянулись, но промолчали. 

— Давайтя, мужики, ишшо выпьем. 

Все с готовностью подставили стаканы. Выпили, закусили. Все молчали, Федор продолжил свой сбивчивый рассказ. 

— А там Любушка ишшо, вы видали яе. Она за робятами моимя смотрить, как Марьюшка померла моя. 

Мужики снова тревожно переглянулись. 

— Обидел я яе! По Лизке сох сильно! Ох, задурила мне голову дурная баба! Ничаво ня видал, ня слыхал. Ня жрать, ня спать готов был, токма яе любить. 

Федя склонил голову:

— Эх, как я виноват! Перед робятами, бабкой Фросей… Любушкой. Она как взглянеть на робят моих, у их солнышки в глазьях зажигаютси! Льнут они к ей, а я к Стешке подалси! Ня могу я, мужики! От ня могу! 

Федор схватил себя за грудки и стал трясти рубаху, ветхая ткань тут же треснула. Федька удивлено посмотрел на разорванное исподнее. 

— У мене и у мыслях ня было рябетенка куды-то нясти, окромя Фроси. Ноги самя! А таперича он опять у яе. Стешка, Лизка… — Федор скорбно покачал головой. — Я ня знай, чаво делать-то. Ня могу я с ей как с бабой. Понимаешь мене? 

Федор обвел взглядом всех, но ни в чьих глазах не нашел ответа на свой вопрос. 

Мужики потрясенно глядели на него. 

— Федя, ты давай-ка спать ложись, — сказал самый старший, Иван Петрович. — Проспись, а потом все подробно мне еще раз обскажешь. Опыт с бабами имею, да и на фронте много рассказов выслушал. Авось и помогу чем. Да и мужики тоже, я думаю, — Иван посмотрел на соседей по палате. 

Все одобрительно закивали. 

— Добро! — проговорил Федор, хотя пьяным он себя не чувствовал, но и рассказать по порядку свою сумбурную, непонятную даже самому себе жизнь не мог. 

Продолжение

Татьяна Алимова

все части повести здесь⬇️⬇️⬇️

Хромоножка | На одном дыхании Рассказы | Дзен

прикреплю для вас еще одну ссылку ⬇️⬇️⬇️