Когда мать - не мать
Максим считал счастливым тот редкий день, когда мама приходила домой трезвая, приносила продукты и готовила ужин. Тогда они с сестрой Машей с удовольствием уплетали немного подгоревшую кашу или омлет и уходили в свою комнату.
Но и там чутко прислушивались, не нальёт ли мать себе пару стопок водки на ночь. Чаще всего наливала, а со временем всё реже приходила домой трезвой. Сначала Ольга Ивановна, мать Максима и Маши, работала кассиром, потом её обвинили в краже и понизили до продавца, а затем и до уборщицы. Но и там Ольга долго не задержалась: мимо кассы уносила продукты, чтобы продать и купить себе водки.
Месяца три она после увольнения сидела без работы, пока соседка Татьяна не устроила её дворником. Тогда Максим уже учился в старших классах и до уроков и после занятий бра в руки метлу и лопату, в зависимости от времени года, и помогал матери прибираться на участке. Практически он работал за неё, потому что Ольга Ивановна постоянно жаловалась, на то, что у неё высокое давление и кружится голова. Получив аттестат, Максим сразу же устроился учеником фрезеровщика на завод, но жить им легче не стало.
Мать все деньги спускала на алкоголь. Теперь уже подросшая Маша помогала ей с работой на участке. А Ольга напивалась каждый день. Пила она всё подряд: самогон, брагу, жидкость для мойки стёкол, дешёвый одеколон. От них у неё болело сердце и повышалось давление. Тогда она громко стонала и ругала Максима.
— Если бы не ты, я бы сейчас была известной певицей, у меня такой голос был – люди заслушивались! Мне так хлопали, дарили дорогие подарки, звали в ресторан. А ты родился - и всё у меня пошло прахом. Не надо было мне тебя рожать, сто раз уже пожалела.
Сквозь опухшие веки на одутловатом лице на мальчика зло смотрели узкие серые глаза. Вылив на сына всю эту словесную грязь, мамаша тяжело дыша, держась за стены, отправлялась в свою комнату. Однажды Максим спросил у Татьяны Ивановны, их соседки, что случилось, почему мать его так ненавидит?
— Видишь ли, Ольга в молодости действительно хорошо пела. У неё был звонкий, чистый голос. И я вместе с ней пела в хоре. Она у нас была солисткой. Все ей прочили большое будущее, хвалили… Вот она, наслушавшись этого всего и поехала в Москву. Надеялась там пробиться к Олимпу славы. А вернулась через полгода без славы, но беременной. А вскоре и ты родился. А потом она устроилась петь в ресторане. Оставляла тебя мне и уходила вечером на работу. А там многие приглашали её за свой столик выпить вместе с ними. Вот от такой жизни Ольга скоро стала алкоголичкой, а через 10 лет родила Машеньку. От кого? Она и сама не знает, кто её отец. А я вот бесталанная, поступила в педагогический институт. Теперь, глядя на Ольгу даже радуюсь: хорошо, что у меня никаких талантов не оказалось, а то тоже артисткой хотела стать.
Несчастный случай
Ольга не любила не только сына, но и дочь. Теперь, когда Максим, вернулся из армии, она его откровенно побаивалась. Пусть он был невысокого роста и плечи не такие, как у «качков», но всё же мужик и сильнее её. А у Машеньки не оказалось ни слуха, ни голоса, да и красивой её назвать было нельзя. Яркие веснушки рассыпались по её немного широковатому носу, а, узкие серые глаза, доставшиеся ей от матери, смотрели на мир холодно и отчуждённо. Мать часто называла её «бесталанной уродиной» или «рыжей курицей». По мере взросления, Маша научилась отвечать на оскорбления, и тогда возникали ссоры чуть ли не до драки. Однажды, в майский день Максим возвращаясь с работы домой, ещё на площадке услышал шум и истерический вопль сестры. Он рывком открыл двери и в проёме кухни увидел мать. Лицо её…нет, это нельзя было назвать лицом. Это была настоящая маска ненависти. А в высоко поднятой руке она держала кухонный нож. Маша с диким криком пятилась назад, пытаясь найти выход из западни. Максим, видя такую картину, резким движением толкнул мать в сторону.
Женщина отлетела к окну, неловко повалилась на бок, ударилась виском о батарею. — Что ты наделал?! – истерически закричала сестра, — ты же убил её! На суде Маша не раз меняла показания. Сначала она говорила правду: мать попросила её сходить за водкой в магазин, но денег не дала, а потребовала, чтобы дочь взяла деньги из своей копилки, но девочка отказалась. Потом Маша почему-то передумала и стала утверждать, что учила уроки, а мать спокойно чистила картошку. Затем заявился, брат и начал ругаться с матерью. В порыве ссоры намеренно толкнул её на батарею.
Судья металась между обороной, превышением обороны и непреднамеренным убийством.
Соседка защищала Максима, но ему всё равно дали три года строгого режима.
На зоне
В тюрьме Максим уговаривал себя, что три года пролетят быстро, ведь это немного больше тысячи дней. Там ему в некотором роде «повезло». И на зоне Максим продолжил работать по специальности. Начальство зоны заключило с заводом договор на производство деталей. Это обстоятельство помогало парню хоть на время забыть, что находится в заключении, а не на свободе. В короткие часы отдыха Максим читал детективы, классику, что тоже позволяло забыться и скоротать время. Максим часто писал сестре письма, но та ответила только на первые два письма, в которых жаловалась на тяжёлую жизнь в детдоме, где все её обижают. Чтобы как-то утешить сестру, Максим каждый месяц посылал ей деньги, которые зарабатывал, работая на станке. Татьяна Ивановна писала гораздо чаще. В одном из своих писем, сообщила, что по разрешению органов опеки она сдаёт их квартиру, а плату перечисляет на карточку Маши. Максим поделился с соседкой, что тоже старается помочь сестрёнке, посылая ей ежемесячно небольшие переводы. Тогда Татьяна Ивановна посоветовала ему сохранять квитанции. И она тоже сохраняет все документы по сдаче их квартиры. Через два года Маша поступила в педколледж учиться на воспитателя детского сада. А ещё через год Максим вышел на свободу.
На свободе
Итак, через три года Максим снова вернулся в родной город.
—На свободе и воздух другой! И дышать легче! — думал он, шагая по знакомым улицам. Он прошёл по набережной пруда, присел на скамейку, рядом дети искали в песке красивые камешки. У берега плавали две пары лебедей, старушки бросали им куски хлеба. На ровной, зеркальной глади озера играли солнечные зайчики. Максиму нравилось здесь сидеть, оттягивая возвращение в квартиру. Ещё неизвестно, как его там встретят, а сейчас приятно просто так сидеть и чувствовать себя свободным человеком, которого никто не контролирует. Но чем он ближе подходил к своему родному гнезду, тем сильнее ускорял шаг. Это было как-то неосознанно, интуитивно. Какое-то нехорошее предчувствие не давало ему покоя. Вот и дверь, оббитая дерматином, «27» - родной номер, он резко нажал на звонок. Послышались торопливые шаги, в дверях появился высокий широкоплечий, с серьёзным взглядом карих глаз мужчина. Он внимательно посмотрел на Максима и громко объявил:
— Машка, тут твой уголовник вернулся!
Такого Максим не ожидал, он грубо оттолкнул незнакомца и прошёл на кухню. Сестра сидела за столом и задумчиво жевала бутерброд с колбасой, запивая его кофе. Она молчала, делая вид, что сильно занята бутербродом. Вероятно обдумывала, что же сказать брату. Максим беглым взглядом окинул обстановку. На кухне прежними остались только обои, вместо голубых штор висели ярко-красные, а облезлый оранжевый плафон сменила небольшая люстра с прозрачными висюльками. Прожевав, наконец, бутерброд, сестра жестом пригласила брата присесть, тяжело вздохнула и вопросительно посмотрела на мужчину.
— Вот я и вернулся, сестрёнка, ты рада, мы снова вместе! — сказал Максим, понимая заранее, что сморозил глупость и никто ему здесь не рад. Но ведь надо же было как-то начать.
— Вот я и вернулся, сестрёнка, ты рада, мы снова вместе – с сарказмом повторил его слова мужик и добавил,
— В общем, нечего долго разговаривать. Мы с Машкой скоро поженимся, поэтому придётся тебе искать другое жильё! А мы с уголовником жить под одной крышей не хотим! Мало ли что у тебя в голове! - решительно сказал он.
— Так я же к себе домой вернулся, это моя квартира, — не поверил его словам Максим, — можно хоть чаю попить и давайте сначала познакомимся, потом ругаться будем.
Он всё ещё пытался не обращать внимания на хлёсткие слова и сохранять добрые отношения.
— Ничего здесь твоего нет! Это мой жених, Сергей! Он работает таксистом и может тебя по-родственному, совершенно бесплатно отвезти тебя и твои шмотки на твою съёмную квартиру — выпалила сестра.
По всему было видно, что она эту заученную фразу не раз репетировала перед зеркалом.
«Пожалуй, и листок где-то лежит с записанным текстом.» — с грустью подумал про себя Максим.
— Зачем так строго? Зачем ты гонишь брата, если он нам должен заплатить полтора миллиона?! И тогда пусть спокойно живёт, ведь это и его квартира тоже. —вдруг с усмешкой высказался таксист.
— Какие полтора миллиона?! За что я вам должен платить?! – возмутился Максим.
— Как это «за что», а за мои страдания?! За то что я два года прожила в детдоме, а там, знаешь, не курорт. Я подам на тебя в суд, на компенсацию за моральные страдания.
— Я тоже три года жил не на курорте, а в тюрьме. И где я вам возьму эти деньги, я ещё на работу не устроился. Объяснения он слушать не стал, ушёл в свою комнату. Там сохранились не только сероватые в мелкий цветочек обои, которые он клеил когда-то сам, но и его шкаф с одеждой, полка с книгами и старый диван. Очень хотелось есть или, хотя бы чай попить. Нужно было поесть в кафе у пруда, но ему так хотелось увидеться с близким человеком… А выходит, что близкого человека у него и нет. Максим было загрустил, но вспомнил про Татьяну Ивановну. Даже, не снимая свой рюкзак, направился к ней.
У соседки
Татьяна Ивановна открыла дверь, обрадовалась, запричитала. Максим невольно удивился, как сильно она постарела.
— Максим, пришёл, наконец-то! Я уже неделю жду тебя, ведь ты мне вроде сына или племянника. Тётя Таня накормила его горячим борщом, напоила чаем, угостила конфетами, как когда-то в детстве. Осторожно расспрашивала. Максим отвечал кратко, но хозяйка понял, что Маша с Сергеем встретили его враждебно.
— Они требуют с меня полтора миллиона рублей, типа я Машке моральный ущерб нанёс. Да мать бы тогда точно бы её ножом пырнула, я же видел! Где мне такие деньги брать? Мне же даже кредит никто не даст сейчас. - грустно поделился своими проблемами гость.
- Ещё чего выдумал? Даже если суд и примет во внимание ее обращение, выплата компенсации никак не может быть более миллиона. А ты уже сколько выплатил сестре? Квитанции сохранил?
— Да, конечно, всё, как вы говорили, они у меня с собой, всего 450 тысяч.
— Вот и ладно, давай их мне, они у меня лучше сохранятся. А тебе сейчас непременно нужно устроиться на работу, лучше опять фрезеровщиком на завод. Станочники сейчас требуются, тебя обязательно возьмут, только не пей, а копи деньги. Они тебе очень пригодятся, накопишь два миллиона, потребуешь у Маши деньги за свою половину квартиры и купишь себе отдельное жильё. А иначе нельзя, иначе никак. И, знаешь, что, ты ничего из рук твоей сестры и Сергея не пей и не ешь, кто знает, что они ещё придумают. И ещё, поставь на двери в свою комнату замок, чтобы без тебя никто туда не заходил.
***
Маша всё же подала заявление в суд, требуя полтора миллиона за моральные страдания. Но, как и предполагала Татьяна Ивановна, судья вынесла решение: в качестве моральной компенсации выплатить сестре 450 тысяч рублей, которые Максим уже выплатил.
Жизнь в квартире
Максим послушался Татьяну Ивановну, он вставил замок и устроился на работу. Вечером, после работы, он нередко приходил на набережную пруда, смотрел на волны, пару лебедей, кричащих в небе чаек и плавающих уток. В квартире Максим приказывал себе не прислушиваться к разговору сестры и Сергея, но тонкие стены пропускали любой звук. Сергей называл Машу своей любимой девушкой, утверждал, что он не сможет жить без неё, так сильно он её любит. Такая идиллия продолжалась до осени. Затем Сергей стал задерживаться на работе, потом начал где-то пропадать по нескольку дней подряд. Сестра ходила грустная, однажды она даже позвала брата «почаёвничать», но тот, помня предупреждение соседки, наотрез отказался. В конце сентября Максим услышал, как за стенкой тихо плачет Маша. Полчаса он терпел, а потом пошёл к ней.
— Что случилось? Сергей тебя бросил? Так это и к лучшему, найдёшь другого парня.
— Всё намного хуже, ведь я оформила на него договор дарения на половину своего наследства. И сейчас он требует с меня один миллион рублей, иначе он поселит в нашей квартире бандита, который устроит нам «сладкую» жизнь.
— Ну, ты и д*ра, д*ра, д*ра круглая! Надо же до такого додуматься, подарить ему часть квартиры!
Но скоро Максим пожалел о своих словах, потому что с сестрой случилась настоящая истерика, и ему пришлось успокаивать её. Он пообещал всё уладить, только чтобы она ничего с собой не сделала и ничего больше не подписывала. И снова Максим обратился за помощью к Татьяне Ивановне, а потом, по её совету, к участковому. По их совету, Маша срочно подала заявление в суд уже на Сергея в суд, чтобы признать договор дарения недействительным. На суде она сбивчиво, но подробно рассказала, что поверила Сергею, который ввёл её в заблуждение своими обещаниями вечной любви, и подарила ему свою долю в квартире.
Ответчик торопливо уверял Машу, что она неправильно его поняла. Что он просил у неё денег на ремонт своей машины. Якобы он попал в аварию, но чтобы её не расстраивать решил ничего не говорить. Денег он уже нашёл, машину отремонтировал, и сейчас станет зарабатывать, и готов жить с ней вместе долго и счастливо. Клялся, что очень любит Машу.
— Вот, я прямо сейчас делаю тебе предложение! Хочу, чтобы ты родила мне сына и дочку. — изображая из себя влюблённого, вещал в зале суда мужчина. По мнению Сергея, после такого “концерта” Маша просто не могла не забрать своё заявление. И тогда он на вполне законных основаниях поселится в её квартире. Максим с нетерпением ждал ответа сестры, неужели она поддастся, поверит лживым словам этого клоуна.
И сладкой музыкой прозвучали для него сердитые слова сестры, настаивающей на отмене дарения. Снова потянулись долгие минуты, пока судья не вынесла своё решение.
К общей радости брата и сестры договор дарения был признан недействительным. Всё вроде, закончилось хорошо. И близкие люди помирились. Только вот осадок в душе у Максима всё равно остался. Как ни крути, а Маша его уже дважды предала. Где гарантия, что она не предаст ещё?