Бывает, что человека в его стремлении решить свои проблемы, связанные с нарушениями эмоционального состояния в работе с психологом останавливает то, что его окружение, вообще кто-либо может оценить этот шаг как проявление слабости и его самого как неполноценного психа, слабака, «идиота и шизофреника». Ведь для кого-то «все нормальные», «успешные» и т.п. не должны страдать тревожным расстройством, не иметь вегетативных симптомов и т.п. У них в жизни все должно получаться, со всем они справляются исключительно самостоятельно и в короткие сроки. Терпеть неудачу, особенно в важных делах, значимых отношениях, испытывать какие-либо сильные негативные эмоции и т.д., просто недопустимо, иначе такой человек - неадекватный, неудачник, посредственность. Он не подходит под некий «стандарт» удачного удачника.
Но по факту ориентация на такую модель «общественного» мнения, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна» (А. С. Грибоедов «Горе от ума») на иррациональные штампы каким «должен быть настоящий или настоящая…, а иначе…», по сути, стирает индивидуальность человека в усредненность, сводит личность человека к соответствию набору критериев «успешности» и/или «престижности», а потом опускает ее до уровня какого-то недочеловека в случае если он не соответствует им. Альберт Эллис, основатель КПТ/РЭПТ, такой подход называл «интеллектуальным фашизмом» (см. его одноименную статью).
Отсюда оценка себя с позиций расхожих штампов, представлений, мнений, (не)одобрений и признаний и заставляет человека во чтобы то ни стало, любой ценой соответствовать долженствованиям среды обитания, т.е. усредниться, чтобы показаться другим какой он на самом деле хороший, успешный, щедрый, красивый, забавный и умный, слиться с тем, что представляется абстрактным благополучным существованием с отсутствием боли.
Но следуя усвоенным иррациональным установкам даже не осознавая их, даже по привычке человек все же испытывает болезненные чувства. И эта боль есть голос того, что человек живой, хотя и с его состоянием, жизнью что-то не так, поскольку она, эта боль, есть результат противоречия между требованием установок и реальностью. Но когда есть боль это уже указание на ценность здоровья. Если боли нет, то и здоровье может восприниматься как хотя и формально важное, но, по сути, нечто неактуальное, игнорируемое до забвения. Так без боли может существовать труп, без боли может существовать машина, но никак не живое существо и боль может означать, что не все потеряно, не все потеряно для человека. Ведь когда мы чувствуем, что с нами что-то не то, с этого и начинается оздоровление.
Поэтому отсутствие той внутренней боли, «когда все тело здорово» часто может свидетельствовать не о гармоничности и о здоровье человеческой экзистенции, не о том, что человек свободен, а о том, что его нет. В том смысле, что если приравнивать отсутствие боли к свободе и благополучию, то человек лишает себя шанса выздороветь, даже шанса жить, поскольку не он живет, а жизнь проживает его механически, в которой человек определяет себя элементом матрицы, которым он «должен» быть и частью общественного «искусственного интеллекта» (сотканного из иррациональных убеждений), которому он «должен» следовать.
Человеческую историю можно рассматривать как процесс извлечения из затягивающего болота слияния со средой обыденных представлений, как нежелание организовывать свое бытие в карцере абсолютистских требований, оценок, убеждений, пр. Человек не может чувствовать себя в нем уютно, он догадывается, что с ним происходит что-то не то, что-то очень болезненное, что-то очень трудное, что он не там, что он не тот, которым его считают, что он не тот, кто он сам себя считает, он испытывает боль, он причиняет боль. Но если бы никто не чувствовал этой боли, если бы никто не стремился к извлечению/излечению, то мы бы не имели ни к живописи, ни музыки, ни философии, ни поэзии, ни творчества, мы не имели бы никаких искусств и т.д. Человечество просто растворилось бы в среде обыденного существования, в неких структурах успешности и престижности обывательского «искусственного интеллекта».
И вот сквозь эту боль, ее импульс и начинается поиск причин ее вызывающих, путей к тому, чтобы понять смысл, цель и задачи этой боли. Не просто чтобы ее успокоить, чтобы под нее подстроиться или отстраниться. А чтобы убрать дисфункциональные болезненные чувства, которые создают значительные помехи даже попыткам что-то поменять, чтобы дать место функциональным, хотя возможно и не совсем приятным, но при этом помогающим здоровым чувствам.
Ведь когда человек принимает в себя эти вредные убеждения как нормальные, вполне приемлемые, более того – как часть самого себя, то он теряет самого себя. Он впускает в свой внутренний мир своего рода убеждение-террориста с оружием из иррациональных требований, которым считает себя обязанным подчиняться и удовлетворять. И чем больше человек следует власти иррациональных требований, тем больше он страдает и тем меньше у него остается свободы.
Наша практика заключается в том, чтобы помочь человеку осознать ту роль, которые его жесткие установки, катастрофические убеждения, низкая толерантность к дискомфорту и склонность к самообесцениванию играют в его в болезненных чувствах и как они мешают достигать тех целей, которые для человека важны и ценны. И так постепенно в работе на сессиях и между ними, вместо приспособления к миру невротизации человек общается к истокам своих болезненных чувств и раскрывает в себе функциональные, здоровые начала, связанные с жизнепомогающими чувствами и готовностью к активным действиям.
Автор: Геннадий Елисеев
Психолог, РЭПТ-КПТ
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru