НАЧНИ ЧИТАТЬ С ПЕРВОЙ ЧАСТИ https://dzen.ru/a/ZkSCJvTWPnGAvCZ2
Я читала письмо, и слезы текли из глаз. Мне было жалко всех: бабушку, маму, дедушку, себя. Всех. Нахлынули тяжелые воспоминания. По рассказам бабушки я знала, что в молодости она осталась одна с маленьким ребенком. Нужно было как-то жить, денег не было, работы тоже. Одна в чужом городе. Хорошо, помогли добрые люди: устроили на работу, на ткацкую фабрику, определили дочь, мою маму, в ясли. Жизнь стабилизировалась, но чувство обиды и одиночества не покидали ее. Личная жизнь моей бабушки так и не сложилась, наверное, повлияло послевоенное время, мужчин было мало, да и кому нужна неустроенная женщина с ребенком, когда столько молодых беззаботных девушек. Бабушка это понимала и жила только для дочери.
Лиза выросла в красивую темноволосую девушку, окончила школу, поступила в институт. Бабушка видела, как молодые люди вьются вокруг Лизы, но Лиза влюбилась, и кроме Павла ей никто не был нужен. У них возник бурный роман, в результате которого на свет появилась я. Павел, мой так сказать “папочка”, и не собирался жениться на моей маме. Он, видите ли, был другого “поля ягода”: мама - врач, папа - инженер, в общем, - “интеллигенты”. А мы, так, не “пришей кобыле хвост”. Теперь уже и мама осталась одна с ребенком на руках. Господи, ну почему же так повторяются судьбы? Институт пришлось бросить, необходимо зарабатывать деньги. Бабушка маме помогала во всем, они уже привыкли обходиться без мужской помощи. Я росла, все было хорошо. Ничего не предвещало беды. Было лето, школьные каникулы. Мама отправила меня в пригородный детский лагерь отдохнуть в лесу на свежем воздухе. Я помню, мы играли с девчонками в догонялки на спортивной площадке. Тут ко мне подошла воспитатель с какой-то незнакомой женщиной. Лица у обоих были хмурые.
- Танечка, пойдем со мной, моя хорошая, - сказала воспитатель.
Мы шли к административному корпусу молча. В моей душе зарождалось чувство тревоги. В кабинете директора мне сообщили, что два дня назад, в ночь с четверга на пятницу, сгорел наш дом, а в нем были бабушка и мама. Я не помню, что было со мной, помню только, я открываю глаза и вижу перед собой женщину в белом халате. Я оказалась в больничной палате. Потом все было как в страшном сне, я не могу, я не хочу это вспоминать. Бедные, бедные мои бабушка и мама.
Меня определили в детский дом. Вот уж где настоящая школа жизни и выживания. С бабушкой и мамой я жила в тепличных условиях, обо мне заботились, меня любили. А здесь? Здесь никто, никого не любит, здесь каждый сам за себя, здесь нужно уметь постоять за себя.
Я оказалась в обществе с волчьими законами и порядками. Здесь уже были свои неформальные лидеры, и они не были ни отличниками, ни добрыми воспитанными детьми, а грубыми, обозленными, утверждающимися в жизни при помощи физической силы, детьми.
О том, что я хорошо училась в школе, и у меня были мама и бабушка, разнеслось по детскому дому с молниеносной скоростью. Все стали считать меня неженкой и устраивали мне всевозможные козни. Я старалась не обращать на это внимание, конечно, было больно и обидно, и я списывала озлобленность детей на то, что они не знали родительской заботы и любви. Но любому терпению наступает предел.
В комнате, куда меня поселили, жили еще семь девочек. Все они были моего возраста. У кого-то из них родителей лишили родительских прав. Кроме постоянных побоев от пьяных или одурманенных наркотиками родителей эти девочки ничего не видели, жили впроголодь. В общем, этим детям не позавидуешь. Некоторые девочки никогда не видели своих родителей, это брошенные, никому не нужные дети. Наверное, от понимания этого, в маленьком существе зарождается озлобленность на весь окружающий их мир.
Я прожила в детском доме около двух месяцев, и за это время у меня не появилось ни одной подруги. Я жила обособленно, в созданном мною мирке, в основном состоящим из приятных воспоминаний моего беззаботного прошлого. Дети меня дразнили, кто-нибудь старался меня толкнуть, во время обедов подсыпали соль либо в суп, либо в чай. А, однажды, когда все легли спать, когда воспитатели сделали вечерний обход, и я уже стала засыпать, мне на голову опустилась подушка. Сначала, спросонок, я не поняла, что это такое, но, когда услышала голоса девочек, до меня дошло, что сейчас будут бить.
- Неженка, цаца, ходит, задрав нос, нас в упор не замечает, - говорила Катька Лохова. - Бей ее, девчонки, что бы поняла, что мы все здесь на равных, никому не нужные!
Под подушкой мне не хватало воздуха, я стала задыхаться, почувствовала, как меня мутузят со всех сторон. Но боли я не чувствовала, моя основная задача была оторвать от лица подушку. Я отбивалась, как могла, но силы были на стороне девчонок. В конце концов, мне все-таки удалось выбраться из-под подушки и в этот момент я почувствовала сильный удар в глаз, искры посыпались у меня из глаз, комната наполнилась ярким алым светом. Голова закружилась, в желудке замутило и меня стошнило. Девчонки, увидев все это, расступились и разошлись по своим кроватям. Я собрала испачканное пастельное белье, и пошла его застирывать в туалет. Слезы текли из моих глаз ручьем, боль и обида переполняли меня. За что, ну за что они меня избили?
На следующий день девчонки обходили меня стороной, стараясь не смотреть мне в глаза. Галина Андреевна, наш воспитатель, около часа пыталась добиться у меня, что произошло, откуда у меня кровяной синяк под глазом. Я молчала, я решила разобраться с девчонками сама, да и не привыкла я жаловаться.
Ночью, когда все уснули, я, вооружившись резиновым сапогом, подошла к Катерине Лоховой, разбудила ее и потащила в туалет. Катька сонная шла за мной. Я била ее сапогом, кулаками куда попало, и у меня не было жалости к ней. Катька пыталась отбиваться, но я вошла в раж, и справиться со мной ей одной было не под силу. Выбившись из сил, я присела на унитаз и стала рассматривать свою жертву. Она сидела на полу, размазывая слезы руками. Вид у нее был жалкий.
- Кать, мы теперь с тобой в расчете, - спокойно, отдышавшись, сказала я.
- Подожди, я тебе еще устрою, ... - выругалась Катерина отборным матом.
- Зачем?
Катька подняла на меня удивленные глаза, явно у нее не было ответа на мой вопрос, и потом недоуменно спросила:
- Как зачем? Отомстить.
- А потом я буду мстить. Так и будим, друг другу мстить? Тебе, нравятся постоянные драчки?
- Нет, - глаза Катерины просохли, и она уже с интересом смотрела на меня.
- Так в чем же дело?
- Не знаю, наверное, так должно быть.
Мне стало жалко девочку: уставший, забитый, озлобленный ребенок. Что хорошего видел она в своей короткой жизни? Ничего.
- Катюшь, давай лучше помогать друг другу. Когда кто-то у кого-то есть так легче выжить.
Катерина молчала, она не спешила с ответом.
- Тань, ты как сюда попала? - задала она вопрос после раздумий.
Я рассказала ей про маму, бабушку, пожар. Я говорила и плакала. Катя слушала меня внимательно, не разу не перебив.
- Тебе хорошо, тебя любили. Тебе хоть что-то приятное есть вспомнить, а мне? Я никогда не видела родителей трезвыми. Сначала пил отец, потом к нему присоединилась и мать. Им всегда было мало водки, и они посылали меня добывать деньги. Я побиралась возле вокзала. Если я приносила мало денег, меня били и выгоняли опять побираться. Мне постоянно хотелось есть. Я была такая худая, что мне даже летом было холодно. Потом отца посадили, и в тюрьме он умер. Мать стала пить еще больше, пить и избивать меня. Потом появился участковый, он и привел меня сюда. Потом был суд, мать лишили родительских прав. Больше я ее не видела. Что с ней, где она? Я не знаю. Вдруг она голодная. А я здесь сытая и в тепле. Таня, а вдруг она умерла! А я и не знаю. Мамочка, бедная моя мамочка, что с тобой? - слезы катились у Катерины из глаз.
Катерина прижалась ко мне, я ее обняла, и с ней так проревели почти всю ночь. На утро мы стали подругами, и жизнь в детском доме стала не такая уж страшная. Мы и сейчас с Катериной изредка встречаемся, она работает закройщицей в ателье. Работа ей нравится и жизнью она, в общем- то довольна.
Много было слез, обид, разочарований, но я все вытерпела. Именно в детском доме я поняла, что чтобы чего-то добиться в жизни нужно быть упрямой и верить в свои силы и разум. После детского дома я поступила в институт, по-моему, единственная из нашего выпуска.
Теперь я учусь, работаю, живу спокойно. Мне такая жизнь нравится. И вот опять какие-то перемены. В лучшую или в худшую сторону? Я не знаю.
Я закуталась в одеяло, почему-то холодно, и рыдала, рыдала, рыдала. Сколько времени прошло с того момента, как я прочитала письмо, не понятно. Но тут в дверь тихо постучали, дверь приоткрылась, и вошел Серега:
- Ты чего в темноте сидишь? - Сергей включил свет и даже, как-то потеплело. – Ну, ни фига себе, здесь настоящий потоп. Все хватит реветь. Вставай. Я тебе поесть принес, голодная, наверное.
- Спасибо, Сереж, я кушать не хочу.
- Так все, вставай. Разлеглась, тоже мне барыня. Вставай, вставай. Сейчас покушаем, и ты мне все расскажешь, а потом будем думать: что делать дальше, - сказал Серега и потянул меня за руку.
Я послушно встала и села к столу. Серега стал раскладывать тушеную картошку с мясом. Приятно запахло едой, и я поняла, что голодная. Мы ели молча, но с аппетитом. Сережа собрал тарелки в кучу, уселся напротив меня и уставился мне в глаза. У него на физиономии был написан огромный знак вопроса.
- Сережа, я ничего рассказывать не буду. Возьми письмо, прочитай, а потом поговорим, - сказала я.
Сергей взял письмо. Пока он его читал, несколько раз менялось выражение его лица.
- Ну и дела, - сказал он, когда прочитал послание. Подумал не много и продолжил. - Так, Танюха, ты, похоже, стала у нас богатой наследницей. Дом, деньги. Ты теперь можешь бросить поломойство и начать спокойно учиться, не особо думая о хлебе насущном.
- Я, наверное, не буду жить в этом доме, мне страшно, - сказала я.
- Да брось ты. Старик прожил тяжелую жизнь - это понятно, но мне кажется, он страдал паранойей. Нормальный обжитой дом. Сколько можно пользоваться общественным душем, кухней и туалетом. А если тебе страшно, я могу с тобой переехать и пожить в соседней комнате, - предложил свои услуги Серега. - Кстати, к тебе завтра утром должна прийти та женщина, ну ты поняла кто, и расскажет, что нужно дальше делать.
Я кивнула головой, соглашаясь с Сережей.
- Сережа, мне нужно идти мыть полы. Сходишь со мной? Мне сейчас нужна компания, а то я с ума сойду.
- Пошли, - согласился мой настоящий друг.
На следующий день около десяти часов пришла ко мне Наталья Ивановна, так звали женщину в сером костюме. Она объяснила, какие бумаги необходимо собрать и что сделать.
Дедушку похоронили, справили поминки. Потом началась бумажная волокита. Мне очень помогли в этом деле Наталья Ивановна и Марья Никитична. За это им большое спасибо.
- Его след затерялся в городе Надыме, он работал сварщиком на трассе какого-то трубопровода. Он так и не женился, жил один. Все, с кем я разговаривал, говорили, что он вел обособленный образ жизни. Вкалывал как черт, деньги складывал, а потом переводил в валюту. Тратить старался как можно меньше. В бригаде его недолюбливали. Прожил он в Надыме шесть лет, потом уволился и уехал. Куда - никто не знает. Говорят, что у него якобы семья была не официальная, но где она живет, опять же, никто не знает, - держал отчет Виктор.
Виктор когда-то давно работал следователем, но на этом поприще у него не заладилось, скорее всего, повлияла низкая заработная плата за столь сложный и ответственный труд. Теперь он работает частным детективом.
- Я тебе плачу деньги, и ты должен был его найти, а ты рассказываешь мне сказки про белого бычка, - покраснел от злости красивый черноволосый мужчина.
- Ты дал мне только фамилию, имя и отчество. Все. Что я могу найти, имея эту информацию? Только благодаря моим связям, смог что-то нарыть, - в тон ответил Виктор.
Посланник задумался. Он ходил из угла в угол, нервно перебирая в руках четки. Наконец он до чего-то додумался:
- Я отдам тебе его досье, это результаты предыдущих слежек. Читай, сопоставляй данные, делай выводы и ищи. Ты должен его найти. Я плачу тебе деньги и учти, я не привык выкладывать деньги в безнадежные дела и, если кто-то не оправдывает моих надежд, тот потом долго переживает.
- Ты мне угрожаешь?
- Нет, только предупреждаю. Ты мне очень много должен, а будешь еще больше должен, если не выполнишь работу. И не вздумай от меня скрываться, это опасно для здоровья. И еще, я отдал тебе бумаги, это значит, я тебе доверился, так что иди, работай, - Посланник протянул руку для прощального пожатия.
Произошло как бы дружеское рукопожатие, но у каждого из них в душе остался неприятный осадок.
Прошло больше полугода со дня смерти Петра Матвеевича. Я вступила в права наследования.
Деньги дедушка хранил на валютном вкладе в банке. Сумма была не малая и исчислялась пятнадцатью тысячами долларов. Для меня это сумасшедшие деньги. Я брала по сто долларов ежемесячно, мне хватало. С поломойной работы я ушла и вплотную занялась учебой.
Сережа, как и обещал, поселился в дедушкиной комнате. Места нам хватало. Жили мы дружно, и я чувствовала заботу со стороны друга. Мне всегда хотелось иметь брата, и я его обрела. Мы жили на первом этаже, второй как был закрыт, так и оставался.
Была суббота, день курсового проектирования. В этот день редкий студент во время семестра появлялся в институте, все сидели по домам, как бы делали курсовые. Мы с Серегой тоже не отличались рвением посетить ВУЗ. Сережа проснулся первым и уже гремел чем-то на кухне.
- Сереж, доброе утро, мне кофе в постель, будьте любезны, - заявила я, заглядывая на кухню.
- А я думал тебе кофе в чашечку налить, но если ты так просишь, то налью в постель, а там слизывай, как тебе будет удобно, - ответил Сережка.
Я скорчила ему шкодную гримасу и побежала принимать водные процедуры. Через десять минут мы вдвоем пили кофе на кухне. Сережка почему-то не выполнил своего обещания, это я про кофе в постель. Настроение было прекраснейшее.
- Тань, ты не смотрела, что там, на втором этаже? - спросил Сергей.
- Нет, не смотрела. Слушай, сегодня день свободный, давай откроем и посмотрим. Вдруг там спрятаны сокровища, - пошутила я.
- Нужен ключ. Ты не знаешь где он?
- Нет, да если ключ не найдем, замок можно взломать. Не будет же второй этаж вечно закрытым стоять.
На том и решили. Дверь ломать не пришлось. Ключ быстро нашелся, он лежал в тумбочке в прихожей. Второй этаж удивил нас неожиданной пустотой. Комнат было три: две сравнительно большие, а одна маленькая - девятиметровочка.
- Н-да, в прятки здесь не поиграешь, а вот в футбол - в самый раз, главное ничего не уронишь и не разобьешь, - пошутил Серега.
- А окна?
- Ладно, пошли отсюда, я ожидал увидеть что-нибудь необычное, - потерял интерес к комнате Сергей.
- А что ты хотел увидеть? Сокровища Али-Бабы или комнату из дворца графа Монте-Кристо? - пошутила я, когда мы уже спускались по ступенькам.
- Ты под ноги смотри, вон ступеньки какие крутые, свалишься, я ухаживать за тобой не буду, оставлю валяться под ступеньками, - вместо ответа, пошутил Сергей.
Как же не будет он за мной ухаживать, будет как миленький. В прошлом году заболела я гриппом. Так Сережка таскался со мной как “кошка с пузырем”: покупал лекарства, готовил кушать, он даже ежедневно проводил влажную уборку в моей комнате, чтобы как можно больше убрать болезнетворных бактерий. Приятно так поболеть? Конечно, приятно.
Мы спустились вниз. Включили телек, нужно же чем-то заниматься.
- Тань, - обратился ко мне Серега.- Помнишь, в письме говорилось о тайнике с бумагами. Ты не пыталась его найти?
- Нет, а зачем? Это не моя тайна и ввязываться в чужие дела я не собираюсь, - ответила я.
- А если от этих бумаг зависят судьбы людей?
- Знаешь, что. Может быть я не права, но каждый человек сам определяет себе жизненный путь, и я не собираюсь спасать чужие души, если эти души по собственной глупости вляпались в дерьмо, - во мне начали закипать злость и раздражение.
Я сама много раз думала на эту тему. Внутри меня воевало два человека: один за поиски тайника, другой против. Я понимала, что от этих бумаг зависят судьбы многих людей, может быть беспомощных и беззащитных, может быть, кто-то из этих людей добровольно попал в секту, а ведь кого-то и принудили. Дедушка же писал о женщинах, которых увозили в монастырь, в лес. А сколько еще того, что мне не известно? Я понимала, что необходимо достать бумаги, разоблачить секту, помочь неповинным людям. Но еще я понимала, что это опасно, мало ли, что может произойти, если эти бумаги найдутся. А я еще молодая и хочу жить нормальной полноценной жизнью. Каждый человек по своей сути эгоист, я так думаю, может быть, я не права, но мне нужно, прежде всего, подумать о себе. Вот такая борьба противоречий частенько возникает в моей душе, а тут еще Серега со своим благородным предложением.
- Ну и чего ты злишься, я что настаиваю? Это твое дело, делай, как знаешь, а я здесь просто квартирант, - обиделся Серега.
- Ты не квартирант, ты, прежде всего мой друг, лично я так считаю. А ты, наверное, по- другому, - высказав это, я встала и ушла в свою комнату.
Настроение испортилось окончательно, с таким настроением можно и курсовую работу поделать. Я достала чертежи, учебники, разложила их и занялась делом. Мы с Серегой еще пару раз поцапались из-за ерунды, а вечером он собрал свои шмотки и ушел.
“Ну и ладно, ну и переживем как-нибудь. Тоже мне, друг. Что я ему обидного сказала? Смотрите, какая нежная Цаца”,- злорадствовала я. А потом, я взяла и разревелась, и так мне было жалко себя, что жалела я себя, наверное, около часа. Потом жалеть мне себя надоело, и я решила прогуляться.
Да, уже зима, свежо, хорошо, белый пушистый снег покрыл все улицы, от этого чисто и светло. Подышав свежим воздухом, я пришла домой. Дом встретил меня гнетущей тишиной. Побродив по комнатам, я легла и уснула. Мне что-то снилось, не помню что, что-то тревожное и неприятное. Среди ночи я проснулась, огляделась и поняла - я совершенно одна в доме. Мне стало страшно. Натянув на себя одеяло, как бы спрятавшись под ним, я стала убеждать себя, что многие люди живут одни и ничего с ними не случается. Не знаю, сколько времени я боялась. Побоялась-побоялась и уснула. Утро же мне принесло головную боль.
Господи! Еще один выходной. Курсовой я вчера сделала. Чем заняться? Как плохо без Сереги, ну почему он такой вредина? Вот перебесится и придет. Мы ссорились достаточно часто и всегда мирились, и сейчас тоже помиримся. Ладно, а сейчас-то что делать? Подумав немного, я отправилась к девчонкам в общагу, давно у них не была.
Всегда, после ссор с Сергеем, мне хотелось вернуться к прежней жизни в общежитии. Страдать от одиночества здесь не представлялось возможности, если тебе плохо или скучно, всегда можно найти собеседника, которому можно пожаловаться на жизнь или просто посплетничать. А если вдруг возникло желание поскандалить, не важно с кем и из-за чего, главное поскандалить, излить эмоции, уж будьте уверены, всегда можно найти причину и жертву. Правда, иногда приходилось потом извиняться, но выброс адреналина уже произошел. Я сама была частенько жертвой, но и на охоту тоже выходила. А как здесь отмечаются праздники! Всем скопом, весело, шумно, с музыкой и танцами. А сейчас что? Сижу как бирюк одна дома, носа высунуть из своей “норы” не могу. Вот с такими мрачными мыслями я брела по заснеженным улицам в сторону общежития. По пути мне попался кондитерский магазин. Я зашла в него, прийти в гости с пустыми руками мне хотелось, а так как все девчонки сластены, то тортик - это самый лучший для них гостинец.
Лена Юдина, Марина Болина и Светлана Кладько пили чай на кухне. Раздавался заливистый смех. Я засунула голову, с натянутой до ушей улыбкой, на кухню и спросила:
- Что за хохот и без меня?
- О, какие люди и к нам! - заверещала Маринка.
- Привет, не люди, а людь, я одна.
- А что так? Где твой рыцарь без страха и упрека? - спросила Лена.
- Не знаю, вчера, как поссорились, так я его не видела, - ответила я.
- Помиритесь. Садись, не забыла наших посиделок? - Лена подала мне чашку с чаем.
Я выставила торт в центр стола, что вызвало море восторгов. Сначала мы обсудили мужчин и пришли к выводу, что все мужики - гады, затем обсудили дела в институте, надвигалось не очень приятное время - время зачетов и экзаменов.
- Все, хватит о грустном, лучше расскажите, что вы тут так смеялись, мне то же хочется, - попросила я девчонок.
- Да тут Ленка рассказала, как сложен разговор с человеком тугим на ухо, - начала было рассказывать Светлана, но ее сразу же перебила Елена.
- Почему сразу с тугим на ухо, ну не расслышала я одно слово, зато как сейчас весело, - возмутилась Ленка.
- Слушайте, хватит прелюдий, рассказывайте, мне же интересно, - попросила я.
За рассказ взялась Елена:
- Подходит ко мне сегодня Вика Самойлова и спрашивает:
- Ты сегодня не видела Ларионова?
- Нет, а что?
- У него такая шуба интересная.
Вика сказала “шуба”, а мне послышалось “попа”, уж прошу прощения у высокого собрания за столь непристойное слово, но из песни слов не выбросить. И вот тут-то и начался диалог двух понимающих друг друга собеседниц.
- И какая же она? – меня, конечно, заинтересовало описание пятой точки Ларионова и Вика с удовольствием ее описала:
- Знаешь, такая черная, лохматая, похожа на чернобурку.
Глаза у меня полезли на лоб от удивления, я сразу представила себе Ларионова с задом, как у чернобурки.
- Вика, скажи мне, пожалуйста, где же ты ее видела? - задала я вопрос, подавив удивление.
- Как где, в институте, он же в ней сегодня пришел, - невозмутимо ответила Вика.
Тут уже совсем перестала понимать Вику.
- А что он ее иногда снимает? - спросила я.
Теперь Викина очередь настала удивляться, она посмотрела на меня как на идиотку:
- Ты что, Юдина, с ума сошла, он, что в ней должен на занятиях сидеть, спать, есть? А вчера он вообще в дубленной пришел.
Или я дурочка, или у Вики “крышу снесло”. Ну как может человек в случае необходимости снимать свою пятую точку или заменять ее на другую, бред.
- Вика, попробуй мне объяснить, зачем Ларионов сменил свою дубленную задницу на чернобурку? - попыталась я выяснить душевное состояние Самойловой.
- Какую задницу? - недоумевала Вика.
- Как какую? Про которую ты мне столько интересного сообщила.
- Да я тебе про шубу рассказывала, в новой шубе пришел Ларионов, а не в новой... Какой, однако, у нас с тобой замечательный диалог получился!
Да, диалог, действительно замечательный, главное они друг друга поняли. Девчонки, слушая уже второй раз Ленкин рассказ, покатывались со смеху, я же не знала, куда спрятаться от хохота. Как раз в эту минуту открылась дверь и в кухню вошла новая гостья, Татьяна Юрская, наша сокурсница с параллельной группы.
- Гостей принимаете? - спросила Татьяна. - Как у вас здесь весело.
- Привет. Заходи. А ты к нам какими судьбами? - удивились девчонки.
- Бездомная я теперь, хозяйка велела в течение недели освободить комнату, к ней дочь с ребенком приезжает, - с грустным видом ответила Татьяна.
- Хорошо, что хоть заранее предупредила, а то могла в течение дня выставить, - сочувствовала Светлана.
- Что делать, ума не приложу. В общежитии устроиться невозможно, все места заняты, а комнату снимать... Эта самая дешевая, а больше платить я не смогу, - чуть не плача говорила Татьяна.
- Тань, успокойся, мне тебя сам Бог послал. Боюсь я одна в доме жить, особенно ночевать. Дом большой, а я как приведение в нем одна брожу. Переезжай ко мне, пожалуйста, и денег никаких платить не надо, только переезжай, - стала уговаривать я Татьяну.
- А как Сергей, что он скажет, увидев меня?
- Ушел он, поссорились мы. Да, не переживай ты, если он и вернется, есть у него своя комната, а ты будешь жить на втором этаже. Весь этаж в твоем распоряжении, - затараторила я. - Все, пошли, заберем твои вещи и ко мне.
Татьяна не успела ничего сказать, как я схватила ее за руку и потянула.
- Пока, девчонки, нам некогда, море дел, - попрощалась я, и мы убежали, оставив девчонок с открытыми ртами от удивления.
Настроение было просто блеск. Мы в считанные минуты добрались до прежнего жилья Татьяны. Быстро собрали вещи и отправились ко мне. Дом нас встретил уже не с таким тоскливым видом. Мы открыли дверь, зашли и почувствовали запах жареной картошки.
- Вернулся блудный сын, бросил девчонку одну, я чуть от страха не умерла, - обрадовалась я, увидев, как Серега в передничке жарит картошку.
- Куда тебя девать, брошенку. Заходи, будим ужинать, - сказал Сережка, выходя в прихожую. - О, в наших рядах пополнение. Сейчас мне должно везти. Жить в присутствии двух Татьян, здорово! Так, сидеть я буду только между вами, чтобы удача меня сопровождала. Да и мое мужское самолюбие, как прям падишах в гареме.
- Сильно не обольщайся, раньше тебе приходилось ухаживать только за одной Татьяной, а сейчас придется за двумя, - высказалась Татьяна.
- Кому сейчас легко? - задал сам себе вопрос Серега.
Мы поужинали и стали думать, как устроить Юрскую. Решили, что она будет жить на втором этаже, но там пусто, необходима хоть какая-то мебель.
- Сегодня переночуешь со мной, а завтра я сниму денежку, и купим кровать, стол и ..., - начала я рассуждать, но меня перебил Сережка:
- Может лучше со мной?
- Что с тобой? - меня перебили с мысли, и я не поняла, о чем это Сереженька говорит.
- Ну, того, со мной Танюха переночует, - выдал нам Серега.
- Облезешь, красавчик. Мне с Татьяной как-то безопасней, - рассмеявшись, сказала Татьяна.
Татьяна - девушка красивая, высокая, стройная, черные длинные волосы, смуглая кожа, на фоне которой блестели ярко голубые глаза, пухлые чувственные губы. В общем, Серегу можно понять, будь я на его месте, тоже бы захотела с ней переночевать, но с сексуальной ориентацией у меня все в порядке, предпочитаю мужчин.
Следующий день прошел в суете, сначала институт, потом беготня по магазинам. За то мы все успели сделать, чему и были очень рады.
Почему время так беспощадно быстро бежит? Вчера, можно сказать, было лето, каникулы, а завтра сессия, экзамены. На подготовку к экзамену дается три дня. Ну что, скажите мне на милость, можно выучить за это время? Говорят нам преподаватели: учите во время семестра, учите. А мы? От сессии до сессии живут студенты весело.
Завтра экзамен по моей “любимой” философии. Отыграется на нем Его Святейшество философ-священник. Страшно до жути! Что-то выучила, а что-то пришлось написать на шпорах. Как только их доставать? На прошлой сессии был у меня интересный случай. Пришла я на экзамен ну совершенно с пустой головой, мало того, что знаний полный ноль, так хоть бы какая-нибудь шпаргалка завалялась у меня в кармане по этому предмету, так и ее нет. Пришла я, бедолажка, взяла билет, села за парту и мечтаю о чуде, но чуда не случилось. Зато я увидела, как активно сдувает со шпоры мой одногруппник. Хороший, добрый мальчишка, всегда придет на помощь в случае необходимости. И вот такой случай случился. Я тихо-тихо сообщила свой вопрос, и одногруппник - добрая душа осторожно передал мне вожделенную бумажку. И каково было мое удивление, когда я увидела в шпаргалке красивые закорючки вместо букв. Одногрупника звали Мираби и был он грузинской национальности. Ну кто бы мог подумать, что он напишет шпоры на своем родном языке. Экзамен я в этот день не сдала, пришлось учить предмет и сдавать в следующий раз. Через некоторое время Мираби мне объяснил, что ему удобнее писать русские слова грузинскими буквами, а на экзамене не было возможности предупреждать об этом, а помочь мне ему ну очень хотелось.
Вот уже и утро. В предвкушении экзекуции у инквизитора, завтрак как-то не впихивался в меня. Мое настроение передалось и Сергею, он молча ел свой завтрак.
- Хорошо Юрской, дрыхнет еще, - нарушил тишину Сергей.
- А ей зачем такую рань вставать? - спросила я.
- Как зачем? Пусть встает и учит философию, у нее завтра экзамен. Мы, видите ли, встали, а она развалилась там, - Серега указал большим пальцем руки на второй этаж.
- Меня обсуждаете, завидуете, - заглянула на кухню Татьяна.
- Ничего, Юрская, завтра ты нам будешь завидовать, - позлорадствовал Сережка.
- Злой ты, Сереженька, а с виду такой душка, однако, оболочка твоя не совпадает с твоим внутренним миром, - поехидничала немножко Татьяна и послала ему воздушный поцелуй.
- Иди - иди, редиска, - вслед Татьяне сказал Сережа.
Позавтракав, я с Серегой стали проводить экипировку шпорами, главное, чтобы они свободно доставались и не выпали в самый неподходящий момент. Татьяна пожелала нам не пуха не пера, мы послали ее к черту, и вышли на улицу.
Зима, морозец, снег хрустит. Еще темно, но многие люди уже спешат на работу.
- Сейчас бы еще спать, да спать, - ныл Серега, любитель проспать первую пару.
Экзамен мы с Серегой сдали на “хорошо”, что меня крайне удивило. Философ был в хорошем расположении духа, поэтому не докучал вопросами. Уходить мы не спешили, хотелось поддержать наших одногруппников. В коридоре болталось еще человек пять, и тут выплыл из кабинета философ.
- Соловьева, подойди ко мне, - велел грозный преподаватель.
Сердце у меня ушло в пятки. Ну, думаю, сейчас отберет зачетку, влепит двойку и выгонит. Я подошла к нему, смиренно опустив глаза.
- Соловьева, у вас гуманитарный склад ума, вам необходимо более углублено изучать философию. Философия - царица наук, - начал поучительно Его Святейшество.
- Математика - царица наук, - выдала я, и сама испугалась того, что сказала.
- Соловьева, ты не можешь не перебивать? По своей сути ты аферистка. Ох, и тяжело тебе будет в жизни, - вынес свой вердикт философ и степенно пошел по коридору.
Гуманитарный склад ума, гуманитарный склад ума. Мог бы тогда и пятерку поставить! Ан, нет, на принцип пошел.
К дому мы приехали уже во второй половине дня. Мы стучали, но дверь нам никто не открыл.
- Странно, Татьяна ни куда не собиралась, - сказала я, доставая ключи.
Пока Сергей копошился, запирая дверь, я прошла в прихожую. Запнувшись за что-то мягкое, в полутьме не было видно, что это было, я включила свет. Передо мной предстала жуткая картина. Татьяна лежала как-то, не естественно, закинув руки над головой, ноги были странно вывернуты. Мне стало не хорошо, внутренности покатились куда-то вниз, ноги подкосились, я медленно опустилась на пол. Сережа, побросав сумки, подскочил к Татьяне.
- Танька, ты чего здесь разлеглась, - выпалил Серега и резко остановился.
Глаза Татьяна пристально, не моргая, смотрели на него. Сереге попятился назад и уперся спиной в стену.
- По-моему она умерла, - еле выдавил он из себя слова.
Мы минут десять, не двигаясь, молча смотрели на Татьяну. Первым в себя пришел Сергей:
- Нужно скорую вызвать.
- Они ей уже не помогут, - сказала я, и слезы стали меня душить.
Сергей прошел на кухню, наверное, хотел набрать воды.
- Что здесь происходит?! - вскрикнул Сергей.
Я взяла себя в руки и тоже зашла на кухню. Здесь все было перевернуто вверх дном. Все навесные шкафы были сняты, из них выставлены все внутренности, крупы и мука рассыпаны, в общем, был учинен настоящий погром. Я побежала в свою комнату, потом в комнату Сергея. Вещи раскиданы, кровати перевернуты. Кошмар! Только сейчас мы увидели, что в коридоре был тоже страшный беспорядок. Мы заглянули в ванную: плитка под ванной была разбита, туалетные полочки сняты, зеркало разбито. Все стены и потолок были оббиты, на полу валялись осколки штукатурки и куски обоев. Казалось, что по дому пронеслось полчище Мамая.
Второй этаж, а как там? Переступить через Татьяну и подняться мы не решались.
- Нужно срочно вызывать милицию, - сказал Сергей, он схватил телефон и стал набирать 02.
Милиция приехала через пол часа, трое мужчин и одна женщина. Они осмотрели Татьяну, прошли по комнатам, сняли отпечатки пальцев, потом расположились на кухне и стали задавать вопросы. Все было как в страшном сне, я была в полузабытье и автоматически отвечала на вопросы. Через какое-то время приехала еще одна бригада, они упаковали тело Татьяны в черный полиэтиленовый пакет и стали ее выносить. Тут нервы мои сдали, и я расплакалась громко, истерично. Неужели этот упакованный сверток, который сейчас выносят и есть Татьяна! Боже мой, как страшно!
Женщина-милиционер накапала каких-то дурно пахнущих капель и заставила меня их выпить. Я потихоньку стала успокаиваться.
- Татьяна Павловна, пожалуйста, сосредоточитесь и посмотрите: что у вас пропало, - уравновешенно сказал следователь.
- Да что у нас воровать? Мы живем практически на стипендию, ни золота, ни денег, - ответила я пошла осматривать комнаты.
Я с Сережей прошлись по дому, еще раз все осмотрели, поднялись на второй этаж. Две комнаты были пустые, но удивило то, что на полу был мусор от оббитых стен и потолка. В комнате Татьяны был такой же беспорядок, как и в остальных.
- Ни чего, все на месте. Я не вижу, что бы что-то пропало, - осмотревшись, сказала я.
Сергей в знак подтверждения моих слов пожал плечами.
- Ладно, - как бы поставил на этом точку следователь. - Теперь, что касается Юрской. Я пока не могу сказать, упала ли она сама или ее столкнули. Это будет известно после судмедэкспертизы. У вас в доме что-то искали, это понятно. Только что?
- Я не знаю, - ответила я.
Милиция еще походила, еще раз осмотрела дом, заполнила соответствующие бумаги и удалилась.
- Нужно сообщить Татьяниным родителям, - сказала я Сергею, когда мы остались вдвоем, - адрес мне известен. Они живут в деревне, здесь недалеко. Мы с Татьяной как-то ездили к ним. За день туда и обратно обернулись. Боже, как сказать? Мать у нее болеет, сердце, она не переживет.
Я расплакалась. Сергей подошел ко мне, положил мою голову себе на плече и стал успокаивать:
- Не плачь, мы поедем вместе, все расскажем, успокойся.
Мы стали наводить порядок, молча, думая каждый о своем. Если бы Татьяна не перешла ко мне жить, была бы сейчас жива и здорова. Это я ее уговорила перейти ко мне. Это я виновата. Слезы текли не переставая. Таня, Танечка, Танюша, прости меня, прости.
Порядок мы навели. В доме ощущалась какая-то невосполнимая, гнетущая пустота. Татьяны больше нет. Казалось, что она вот-вот войдет, что-то скажет, но она не входит и не говорит.
Ужас продолжался и на следующий день. В древности гонца с плохим известием казнили, а мне самой хотелось залезть в петлю. Тяжело сообщать друзьям, подругам и одногруппникам о смерти Татьяны, но как сообщать о случившемся ее родителям? Я не знала.
Но вот мы уже у дома ее родителей. Мама Татьяны, Софья Ильинична, увидев в окно нас, меня и Сережу, выскочила встречать в сени.
- Заходите скорее, мои хорошие, студено здесь, - захлопотала возле нас Татьянина мама.
Мы прошли в комнату. Софья Ильинична, посмотрев на нас, слегка растерялась:
- А вы почему одни, а где же Танечка? - Как-то заискивающе заулыбалась женщина, которая уже почувствовала приближение беды. - Что случилось? Да что же, наконец, случилось-то? Таня!
- Софья Ильинична, - запнулась я, ком подступил к горлу. - Нет больше Татьяны.
- Как нет? - глаза Софьи Ильиничны округлились, и она как-то неестественно стала присаживаться.
Серега вовремя подскочил к ней, подхватил за руки и усадил в кресло.
В комнату вошел Алексей Анатольевич, отец Татьяны. Увидев неладное, он быстро накапал лекарство в рюмочку и заставил Софью Ильиничну его выпить. Алексей Анатольевич усадил нас на диван и стал расспрашивать о случившемся. Внешне отец Татьяны был спокоен, но было видно, как ему тяжело, больно и горько. Казалось, что если мы сейчас уйдем, он выплеснет свое горе слезами. Но он держался, а мы все рассказывали.
Описывать человеческое горе очень тяжело, да и не могу я.
Тело Татьяны разрешили получить через три дня после ее смерти. К похоронам было все готово. Хоронили ее почти всем институтом. Она была очень хорошим, добрым и красивым человеком. Красивым внутренне и внешне.
Виктор сидел в приемной, ожидая, когда его пригласят в кабинет. Долго ждать не пришлось, буквально через десять минут, после того, как секретарь сообщил о его приходе, в дверях появился Посланник.
- Пол часа меня не беспокоить, - сказал он секретарю и жестом предложил Виктору зайти.
В кабинете они поприветствовали друг друга. Но даже здесь, при легком рукопожатии можно определить, кто от кого зависит - Посланник держался высокомерно, с явно выраженным превосходством над Виктором.
- Присаживайся, - предложил он Виктору - Хотелось бы услышать о результатах проделанной работы или опять будешь жаловаться на отсутствие необходимой информации? Сыщик.
Виктор хотел пропустить мимо ушей издевку, отпущенную Посланником, но это было не в его правилах, никому и никогда не позволительно унижать человеческое достоинство.
- Мне, конечно, есть, что тебе рассказать, и я расскажу, потому что считаю себя деловым человеком. Ты мне платишь - я работаю и ни чего личного. Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, - ответил Виктор и продолжил. - Хотя, если ты хочешь услышать мое мнение о тебе, изволь. Я тебя не боюсь и не только по тому, что за мной стоят..., сам знаешь кто, а потому, что ты возомнил из себя гения, окруженного жалкими лизоблюдами. А кто ты сам без них? Да никто. Я ведь давно понял, чем ты занимаешься, и не я один это понял. Учти ты в моих руках и, если со мной что-нибудь случится, тебе ведь тоже не сдобровать. Так что будь поласковей.
Карие глаза Посланника почернели от злости. Казалось, что гнев вот-вот выплеснется наружу, но он умел управлять своими эмоциями.
- Я не хотел с тобой ссорится, - уже как с равным заговорил Посланник, спокойно, ровно и даже какая-то мимолетная улыбка промелькнула на лице. - Проблем много, не все получается так, как хочется. И раз мы деловые люди, то приступим к делу. Чем ты меня можешь обрадовать?
- Я нашел его...
Продолжение следует ……
Дорогой читатель! Если тебя заинтересовал мой рассказ, я жду тебя на своем канале. Подписывайся и читай! Буду рада прочитать твои отзывы и критические замечания!