— Катенька, доченька, привет. Ты не помнишь, куда я свою сберкнижку засунула? В столе нет ее, в банке из-под кофе - тоже.
— Доброе утро, мам. В шкафу в гостиной смотрела? — подсказала матери 55-летняя Екатерина Сергеевна Ершова.
— Ой, и правда, забыла совсем. Давай, пока. Люди ждут, — обрадовалась 80-летняя Мария Ивановна Сорокина.
— Мама, постой, — закричала в трубку дочь, — а зачем тебе банковская карточка? Я же тебе в субботу продукты купила и денег оставила на хлеб.
— Ой, Катенька, денежки твои на месте, но хочу все оставшиеся с карточки снять. Сотрудники банка пришли, говорят с первого числа все деньги будут считаться недействительными. Новые купюры вводят в оборот.
— Какие еще сотрудники? Мама, ты опять? Я надеюсь, ты их в квартиру не пустила? — разволновалась Екатерина.
— Нет, конечно, что ж я, совсем ничего не соображаю? Стоят в коридоре, документы заполняют. Катя, давай позже созвонимся. Неудобно перед людьми.
— Мама, давай-ка я сейчас приеду, и мы с тобой сами деньги поменяем, хорошо? — осторожно спросила дочь.
— Зачем? Не беспокойся, доченька. Не нужно приезжать.
— Мам, я знаю, где по высокому курсу меняют. Еще и утюг дарят каждому клиенту, — сказала дочь первое, что пришло в голову.
— Серьезно? — с недоверием спросила мать, — ну, тогда, ладно. Жду тебя, Катенька.
Екатерина Сергеевна вызвала такси, быстро оделась и выскочила из дома. Она спешила к своей матери, которая в последнее время доставляла немало хлопот. Все чаще Ершова подумывала о том, чтобы оформить мать в дом престарелых.
****
Мария Ивановна Сорокина десять лет назад стала вдовой. Пока был жив ее муж - Сергей Филиппович Ершов, то дочь Катя и сын Иван были спокойны за родителей. Но когда хозяина дома не стало, мама начала вызывать у детей все большее беспокойство.
Младший сын Сорокиных - 47-летний Иван Сергеевич жил в двухстах километрах от дома матери, поэтому только звонил и приезжал с семьей по праздникам. А вот старшая дочь - Екатерина жила недалеко, поэтому взяла на себя всю заботу о маме, но это было непросто.
Мария Ивановна проживала одна в трехкомнатной квартире, которую получила с мужем от предприятия еще во времена СССР, когда дети учились в школе, а сами Сорокины были молоды.
Квартира эта была очень дорога Марие Ивановне. Здесь прошла ее жизнь, выросли дети. Здесь она была счастлива со своим мужем. Именно поэтому, когда дочь предложила продать квартиру и купить для мамы однокомнатную в тот доме, где живет сама Екатерина с мужем, то пенсионерка отказалась:
— Нет, Катенька, — вздохнула мать, — я в своей квартире дожить хочу. Не могу представить, что здесь будут находиться чужие люди. А мебель моя? Она же в однокомнатную квартиру вся не войдет? А избавиться от нее я не согласна. Здесь каждый гвоздик мы с папой покупали.
Были у Екатерины и другие предложения для мамы. Дочь предлагала переехать вместе со своим мужем Андреем Николаевичем к матери, чтобы присматривать за ней. У Ершовых была и своя трешка, но они могли бы оставить ее своему сыну Роману, у которого уже тоже была своя семья - жена и двое детей.
Мария Ивановна не согласилась.
— Жить с твоим Андреем? Никогда. Ты знаешь, Катенька, что он меня раздражает. Я не смогу жить с ним на одной жилплощади. Ты переезжай, если хочешь, но без него.
— Мама, ты мне предлагаешь бросить мужа, с которым я прожила более тридцати лет? — удивилась Катя.
— Ничего я тебе не предлагаю, — возмутилась мать, — ты сама ко мне вздумала переезжать. Еще и со своим отвратительным Андреем, который шоркает тапочками по паркету. Он весь лак стер тапками и это он только в гости приезжает. Что же будет, если он здесь поселится?
Екатерина закатила глаза. С мамой было все труднее. Честно говоря, у Марии Ивановны и в молодые годы был скверный характер, а с годами все усугубилось. Пока был жив отец Кати, все свое внимание мать перекладывала на него. Теперь же достается Екатерине и соседям.
На соседей мать Кати жаловалась в самые разные инстанции. Мария Ивановна замучила всех. Особенно свою дочь. Например, старушка считала, что пока она в магазине, у нее по квартире кто-то ходит. И не просто ходит, а обязательно что-то крадет: то ложки чайные у бабушки пропали, то соломенная шляпка, которую Мария Ивановна привезла из Крыма в 1975 году.
Спустя некоторое время вещи находились, но старушка и тут находила объяснение:
— Вот, доченька. Говорю же тебе: ходит он.
— Кто - он, мама? Вещи ведь нашлись, — возмущалась дочь.
— А он, вероятно, берет, чтобы попользоваться, а потом возвращает, – отвечала старушка.
Прошел еще год. Екатерина Сергеевна понимала, что нужно что-то делать. Мама становится старше и ее состояние все больше усугубляется. Забрать ее к себе, Катя тоже не могла. Во-первых, мать сама не желала жить на одной жилплощади “с противным Ершовым, который дымит как паровоз”. Во-вторых, пенсионерка не хотела покидать свою квартиру.
В-третьих - Ершовы все чаще задумывались над тем, чтобы разменять свою квартиру, переехать в однокомнатную, а за счет оставшихся денег помочь сыну выплатить ипотеку в новом доме с подземным паркингом, где сейчас живет его семья с детьми.
Екатерине казалось, что она бегает по кругу. Она так устала жить, разрываясь между собственной квартирой, квартирой матери и семьей сына, что невозможно передать. Супруг жалел Катю и старался помогать во всем, чем только мог, но не с тещей. Теща доводила зятя до белого каления, поэтому Андрей Николаевич отгородил себя от общения с матерью жены.
Брат Екатерины Сергеевны - 47-летний Иван Сергеевич, тоже “хорошо устроился” по мнению Кати: один звонок в неделю, открытка по праздникам и один-два визита в год по большим праздникам. Все остальное взвалил на сестру.
— Послушай, Вань, с мамой нужно что-то решать. Мне кажется, у нее начинается старческое слабоумие. На днях я пришла к ней проведать, а она вдруг спрашивает: Вы кто? Из управления труда? У меня чуть сердце не остановилось, а мама засмеялась и сказала, что пошутила. Но мне кажется, что она не пошутила. Она действительно меня не сразу вспомнила.
— Катенька, ну а что с ней решать? — зевнул брат, — я ведь далеко, а ты там - на месте. Как решишь, так и будет. Я поддержу.
— Может быть будем оплачивать помощницу по хозяйству? Пополам. Как ты на это смотришь? — спросила сестра.
— А что люди скажут? Двое детей, а за матерью чужие люди присматривают, — возмутился Иван, — Катюха, ты же в двух кварталах от матери живешь, неужели трудно забежать раз-два в день?
— Вань, так ты приезжай сюда и бегай, — ухмыльнулась Екатерина, — представь себе, мне трудно бегать. У меня работа и семья - муж, сын, внуки. Я малышей бывает неделями не вижу. Тут бы невестке помочь, а некогда. Думаешь ей легко одной с погодками двухлетними?
— Ладно, ладно, чего ты? Хорошо, ищи помощницу, я согласен. Будем оплачивать пополам, — согласился брат.
— Вот и хорошо. Пойми, Ваня, тут дело даже не в том, что мне тяжело между домами бегать, а в том, что мама чудить начинает. А вдруг газ на плите, утюг оставит включенным? Вот чего я боюсь! Однажды пришла к ней, захожу на кухню, а она пятилитровую кастрюлю, наполненную водой под завязку, на плиту ставит. Компот собралась варить. Но ведь закипит, зальет конфорку.
— Катюш, ну все, договорились. Пусть будет помощница, – подвел черту младший брат.
Но это оказалось совсем не просто. Маме никто не подходил, да и ее саму никто долго не выдерживал. Вскоре любые предложения от соискателей перестали поступать. Никто не хотел работать с Марией Ивановной.
Затея Екатерины Сергеевны провалилась, но пришла еще одна идея, по поводу которой она решила посоветоваться с братом:
— Ванечка, я не отвлекаю, привет. Поговорить нужно.
— Привет, Катя. Вечно ты не вовремя. Я на рыбалке, – возмутился младший наследник Марии Ивановны Сорокиной.
— Ну, раз на рыбалке, тогда ладно, — вздохнула сестра.
— Да, говори уж. Что там у вас опять? Снова проблемы?
Кате вдруг стало обидно. Брат разговаривал с ней с неким раздражением, намекая на то, что она надоела ему. Но ведь у Марии Ивановны двое детей. Почему же только Катя заботится о матери и переживает? Старшая сестра проглотила обиду и продолжила разговор:
— Ваня, ни одна помощница по хозяйству не желает терпеть капризы мамы. А если кто-то и соглашается, то требуют тройную оплату.
— Что же мне теперь, всю свою зарплату вам отдавать, — снова возмутился Иван.
— Лично мне ничего от тебя не нужно, — рассердилась Екатерина Сергеевна.
— Ладно, не злись. О чем ты хотела поговорить? — спокойнее произнес Иван.
— Вань, у нас в городе есть очень хороший пансионат для пожилых людей: просторные комнаты, пятиразовое питание, полных уход, обслуживание, медицинский персонал, физиопроцедуры…
— Ну, и что? Давай ближе к делу, Кать.
— А, да, еще и ежедневный обход врачей. В общем, я бы хотела маму оформить в пансионат. Для начала на месяц. Может быть ей там понравится. Все-таки, общение, прекрасные условия, уход и она будет под медицинским наблюдением.
— Кать, ты что? Это дом престарелых что ли? — удивился брат, — да нас же люди… что соседи-то скажут? Стыд-то какой.
— Стыдно? Ничего себе. Это частное заведение, а не богадельня. Условия там очень приличные, да и цены. Но с учетом маминой пенсии, нам с тобой нужно будет доплачивать всего лишь по 15 тысяч ежемесячно.
— Еще и доплачивать? Да ты у нас миллионер, видимо, Екатерина, — нервно засмеялся Ваня, – значит так, если тебе мать не нужна, я на следующих выходных приеду и поговорю с ней. Заберу маму к себе жить.
— Да не согласится она, Ваня. Да и Людмила твоя не согласится, — вздохнула старшая сестра.
—Согласится, ты просто подход к маме не можешь найти. А Людмила моя любит свою свекровь и очень уважает, — сказал брат и отключил телефон.
Катя поняла, что Иван обиделся. Тем не менее очень ждала его в субботу. Но прошли одни выходные, затем, следующие, никто так и не приехал. После того как мать снова поскандалила с соседями и слегла с высоким давлением, Катя позвонила брату:
— Тут это самое, такое дело, Катюха, в общем, не хочет моя Людка, чтобы мать с нами жила, говорит, что родственников нужно любить на расстоянии, особенно свекровь, – захихикал брат, но сестра даже не улыбнулась.
— Почему же ты не позвонил?
— Да, неудобно как-то, Кать. Не злись, хорошо?
Екатерина молча положила трубку и больше брату не звонила. продолжала ухаживать за матерью, но вскоре стало понятно, что рано или поздно, а маму придется определить в дом престарелых. Однажды Катя пришла утром к матери и застала ее одетой:
— Мам, ты куда в такую рань? Пойдем завтракать, я творог свежий купила и сметану. Давай-ка сырники приготовлю, — улыбнулась дочь.
— Кать, давай вечером уже, на работу опаздываю, — сказала мама и накинула плащ.
— На какую работу? Ты уже больше двадцати лет на пенсии, — дочь от неожиданности очень разволновалась. Катя поняла, что болезнь мамы начала прогрессировать.
Женщина оказалась права. Вскоре ей пришлось переехать к маме, потому что ее нельзя было оставлять одну: очень часто по утрам Мария Ивановна собиралась на работу, забывала выключить воду, утюг. Ночью могла проснуться и долго ходить по квартире в поисках какой-то вещи из прошлого, которую давным-давно выбросили.
Иногда Иван звонил Кате, но сестра не брала трубку. Не хотела с ним общаться. Ишь ты, сбросил все на сестру и в ус не дует. А если Екатерина предлагает какой-либо выход из ситуации, то еще и критикует.
Андрей Николаевич - муж Екатерины, молча наблюдал за женой. Ему было невыносимо жаль Катеньку, которая теперь, практически, все время жила в квартире матери. Мужчина тоже искал выход из сложившейся ситуации и однажды кое-что придумал:
— Кать, поговори с мамой, может быть она согласится отдохнуть в пансионате хоть пару месяцев? И ты отдохнешь. Заплатим мы и сами, без твоего братца.
— За пару месяцев заплатим, ну а дальше как? Дорого ведь. Мамина болезнь позволяет признать ее недееспособной и оформить в пансионат на постоянной основе. Но в социальный я ее не хочу отдавать, а частный мы не потянем.
— Ты погоди. Может быть теще понравится среди пожилых людей: подруг найдет, а может и деда какого-нибудь, — засмеялся муж, — там мероприятия различные, танцы, народное хоровое пение, может быть теща моя расцветет там.
— И что? — не поняла жена.
— А то. Мы квартиру Марии Ивановны в аренду сдадим, плюс ее пенсия и добавим, если нужно немного, — вот тебе и оплата за дорогое удовольствие - частный пансионат.
Екатерина задумалась. Это предложение казалось ей очень хорошим выходом из ситуации. Женщина до того замучилась с больной матерью, что готова была рассмотреть этот вариант. Иначе, она чувствовала, что сама скоро не выдержит. Катя находилась в постоянном нервном напряжении.
****
Мама на удивление быстро согласилась пожить в пансионате для пожилых людей. Приближалась зима. В холодное время года Мария Ивановна редко выходила на улицу, а в пансионате существует возможность постоянно общаться и одиночество не грозит.
Да и Катя теперь будет спокойно работать, а то ведь как на иголках - целый день думает, как там мама. Воду и газ в последнее время женщина отключала, когда уходила на работу, в магазин, поскольку мама однажды уже чуть не затопила соседей. Приходилось прятать ножи и острые предметы, а на обе двери балконные поставить замки.
Конечно, после оформления Марии Ивановны в санаторий. многие соседи осудили Екатерину Сергеевну. Даже слухи начали распускать: “мать в богадельню отправила, а сама квартиру ее сдает”. Иван и вовсе перестал общаться с сестрой. Обиделся.
Но Екатерине безразличны мнения посторонних людей. Она очень часто навещает мать и видит, что та находится в замечательных условиях: всегда ухожена и под присмотром врачей. Иногда Мария Ивановна не узнает дочь, но Екатерина Сергеевна не обижается. Наконец-то она спокойна за свою маму.