В лето 1627 от Рождества Христова в славном городе Архангельске с английского корабля сошел один занятный человек. По виду – бусурман, но крестится по-нашему и в церковь православную ходит. Когда странный гость заявился к местному дьяку Разрядного приказа, тот наметанным глазом сразу оценил, что человек к нему зашел непростой, а много чего повидавший. В городе Архангельске, чай, не дураки в приказах служили, сразу видели, кто тюха-матюха, первый раз на корабле оказался и деру с него дать хочет, а кто – настоящий волкодав, как наши промышленники, что каждый год на Грумант ходят. Гость, назвавшийся «Юрием Ивановым, родом гречанин Трапизона города», был как раз из волкодавов. В узком переулке по темному времени с ним было лучше не встречаться.
Юрий Иванов рассказал, что ходил он на торговых кораблях, да оказался в полоняниках у алжирских пиратов. Потом испанцы захватили пиратскую галеру и спасли невольников. Наш «греченин» нанялся в испанскую службу, которая занесла его «в Брабантские земли», а потом вместе с голландцами сюда, в славный город Архангельск.
И здесь Юрий Иванов заявил архангельским дьякам, что не хочет он больше служить европейской и турецкой мамоне, а мечтает только об одном – наняться на службу к православному государю, встать на защиту веры православной и государства Московского. Если, конечно, жалование окажется подходящим. Ну а нет, так нет. Говорят, что польскому королю тоже опытные в ратном деле люди нужны.
В Польшу Юрию Иванову ехать не пришлось, потому что приказные дьяки ответили ему что-то вроде:
- Да что ты, мил человек, в той Польше не видел. Оставайся с нами. Королем, конечно, не станешь, но и мальчиком на побегушках не будешь. Видим, человек ты опытный. Ну и мы к тебе подойдем со всем пониманием. Нам люди, понимающие в ратном деле, страсть как нужны.
Так и оказался Юрий Иванов на русской службе с «поденными кормовыми» 10 алтын в день. Плюс на обзаведение ему отсчитали копейками 12 рублей оклада за год службы.
Почему копейками?! Да все просто, никакого подвоха: в России образца 1627 года монет «рубль» не существовало в принципе. На бумаге имелся, а на практике – нет. Так что когда мы говорим о рубле в это время, то это просто для того, чтобы считать удобнее было.
Юрия приняли в полк «нового строя» - «Греческую роту» и определили для начала 20 четей поместного оклада. Он поселился в Греческой слободе в Москве, женился, обзавелся хозяйством и стал называться Юрием Трапезундским. А когда началась Смоленская война, отправился с русской армией под Смоленск. Под Смоленском в одной из разведывательных вылазок бывший пират угодил в плен к полякам. И дальше началось занятное.
Полякам Юрий сказался итальянцем на русской службе. Благо и внешность была южно-восточная, кто их греков разберет, откуда они: из Трапезунда или из Бари. А итальянский язык бывший средиземноморский то ли пират, то ли пленник отлично знал. Плюс Юрий сказался католиком, умолчав о том, что в Москве несколько лет успешно был православным. И напоследок еще и намекнул полякам, что у русских находится на хорошем счету и чуть ли не в армейском начальстве состоит.
Это помогло Юрию относительно неплохо устроиться в плену, вплоть до знакомства с королевичем, а потом и королем Владиславом. Он своими глазами увидел похороны короля Сигизмунда и коронацию Владислава. А потом, улучив удобный момент, сбежал от поляков. И отправился … в Амстердам. Чтобы там сесть на корабль и снова плыть в Архангельск, чтобы таким путем вернуться в Россию.
Может быть, Юрия так манили русские березы, а может быть, жена и дети, которых после того, как он угодил к полякам, по приказу Михаила Федоровича и патриарха Филарета, недолго думая, сослали из Москвы в Великий Устюг. Мало ли – может Юрий Трапезундский не в полон угодил, а к врагам народа православного, полякам, переметнулся. Так пусть его семья пока под надзором на севере посидит. Что характерно, когда Юрий вернулся на службу, жену и детей тут же вернули из Устюга в Москву в целости и почти в сохранности.
Интересно, что приплыв в Архангельск и потом явившись в Москве в Иноземный приказ, Юрий Трапезундский рассказал все как есть: и то, что в полон попал, и даже то, что католиком сказался. И самое интересное, что ему за это ничего не было. Даже епитимьи. Видимо он привез дьякам Посольского и Иноземного приказов такие интересные сведения, добытые в плену, что начальству стало не до таких мелочей, как спасение души Юрия. Ну ходил он в польские костелы, и Бог с ним, раз так нужно для дела. Но вообще – удивительная толерантность для той эпохи.
Начальство распорядилось
«Отослать в Иноземный приказ служить снова».
И стал Юрий служить дальше.
Между прочим, служил он в целом неплохо, так как получил чин ротмистра и через пару лет получил под начало «Греческую роту». Теперь его жалование составляло уже не 12 рублей в год, а 30, плюс кормовые деньги по 10 рублей в месяц. И земли ему полагалось уже 400 четей. И при этом в ведомостях при получении жалования за него расписывались друзья: «За Юрия Трапезундского руку приложил» осталось в наших архивах. Сам ротмистр Юрий умудрился не расписаться ни разу. Видимо русским письмом не владел, а может и вообще был неграмотным?! Тем ловчее тогда он был в своих приключениях.
В мирное время бывшему пирату жилось скучно и он затеял свару в Греческой слободе, на предмет того, кто в ней самый большой начальник. Юрий, видимо, надеялся, что это будет он. Но получилось по-другому. В судебных интригах и доносах он проиграл оппонентам, сумевшим разбудить в головах московского начальства сомнения, а не врет ли Трапезундский по поводу своего плена во время Смоленской войны. Уж не засланный ли он поляками казачок?! И в результате наш герой стал не в Москве Греческой слободой заправлять, а отправился Сибирь осваивать – в далекий Томск.
Вот он там и поосваивал!
Местный воевода определил его собирать ясак. Он и собирал: что в государев карман, а что и мимо казенного кармана, наладив активную контрабанду сибирскими мехами. А когда в Томске поднялся бунт против воеводы, встал на сторону восставших. Да так удачно, что они послали его в Москву с собранным ясаком и повинной грамотой, мол, мы не против царя восстали, а только против произвола местного воеводы. Вот, государь, даже ясак собранный весь и с довеском прислали.
Вот только в Москве почему-то челобитной бунтовщиков не оценили. Наверное, потому что Юрий Трапезундский, приехав в Москву и сдав ясак в казну, как всегда, честно рассказал: да бунтовали, и я бунтовал. Но теперь осознал свою вину, меру, степень, глубину и готов содействовать во всем, что потребуется. И так это у него удачно получилось, что на некоторое время Юрию даже греческую роту под начало вернули. Впрочем, потом все-таки решили – пусть от греха едет опять в Томск с повышением. Заодно арестует там тех казаков, которые его с челобитной в Москву отправили. И знаете, арестовал вчерашних подельников, даже глазом не моргнул. А сам так и остался в Сибири, получая с 1652 по 1661 годы одно из самых больших жалований в Томске.
Вот такая вышла история греческого пирата, полюбившего русские березы.
------------
Не ленитесь, ставьте лайки :) Они поднимают настроение и вместе с вашей подпиской помогают развитию канала. А еще на меня можно подписаться в Телеграме.