В одной из предыдущих публикаций мы говорили о Сомали, отвечая на вопрос, что там делает очередная иностранная миротворческая миссия. Как оказалось, тема последних лет истории Сомали пользуется спросом у большого числа наших читателей. По этой причине мы решили написать цикл статей, где более подробно расскажем, как Сомали дошло до жизни такой. Сегодняшний рассказ коснётся истории одного из множества совершенно бессмысленных конфликтов, приведших лишь масштабным потерям обеих сторон, и это так называемая война за Огаден между Сомали и Эфиопией.
Этот конфликт является крайне запутанным и даже странным — технически ничего не мешало его избежать. Совершенно точно можно сказать одно — для основных участников итоговая сумма приобретений по окончании войны, длившейся всего год, была отрицательной.
Сомалийско-эфиопскую войну иногда называют "Первой социалистической войной в Африке", как бы подшучивая сразу на две темы: над "Первой социалистической войной", которой считается конфликт Китая и Вьетнама и над тем, что социалистические режимы друг с другом воевать по идее не должны. Для красивой демагогии такое название, конечно, уместно и звучит достаточно ярко, однако, разобравшись в вопросе как следует, становится ясно, что ничего общего с реальностью данное название не имеет. В данной статьей мы постараемся доказать и это.
Как всегда, начать следует с предпосылок, разобравшись в которых, станет более понятно, почему же две соседние страны Восточной Африки столкнулись в короткой, но кровопролитной войне. Первая, можно сказать, базовая предпосылка конфликта — это колонизация Сомали. Африканский рог был разделён между всеми, кому не лень. На севере располагалось две колонии Великобритании (он же британский Сомалиленд), чуть восточнее — французское Джибути, на юге — колония Италии, с территории которой, равно как и из Эритреи в своё время наносились удары по Эфиопии. Но сомалийцы жили не только вдоль побережья Красного моря и Индийского океана — они расселились и вглубь восточноафриканской земли. Этот кусок в конце XIX века, как раз в период правления известного нам по одной из предыдущих статей Менелика II, отошёл Эфиопии, став впоследствии провинцией Огаден. Его население, как и остальные сомалийцы, исповедуют ислам и проживают в достаточно этнически однородном обществе. Этот факт пока следует просто запомнить. Стоит оговориться, что небольшой процент сомалийцев проживает ещё и на севере Кении, но в своё время всё это были сплошные британские земли
Вторая предпосылка — это процесс деколонизации Сомали и место Эфиопии в нём. В 1960-м году две части Сомали — английская и итальянская — получили независимость, а вскоре были объединены в одну страну. Уже тогда первые руководители Сомали грезили о включении давным давно отчуждённых земель в свой состав. Но дальше дипломатического спора с Кенией и Эфиопией дело не дошло. Совсем по-другому ситуация стала развиваться после прихода к власти в результате государственного переворота Мохаммада Сиада Барре в 1969-м году. Он имел вполне стройный план по отвоеванию земель у соседей, для чего выстроил многолетнюю стратегию, заключавшуюся в использовании ресурсов СССР.
Советский Союз помогал всем странам, пережившим период колониального рабства и обращавшимся к нему за помощью. Помогал, разумеется, не за спасибо, однако условия никогда не ограничивали страны в развитии, а наоборот лишь способствовали росту самостоятельности и обороноспособности. Сомали после подписания договора о дружбе и сотрудничестве получила от СССР поддержку не только в сфере добычи нефти и поставок столь нужного продовольствия, но и в военной сфере. Взамен СССР получил военно-морскую базу в Бербере на берегу Аденского залива, что в совокупности с действовавшим тогда социалистическим правительством в Южном Йемене давало СССР полный контроль над судоходством на южной оконечности Красного моря. Это, как уже было сказано, никак не противоречило интересам Сомали.
Поставки вооружений предыдущего поколения охватывало все сферы ведения войны, кроме моря, то есть Сомали располагала даже реактивными самолётами. Советские инструкторы более 10 лет готовили сомалийских офицеров. В этом им помогали и кубинцы, стремившиеся распространить социалистическую революцию по планете порой даже активнее, чем Советский Союз.
Всё шло сравнительно неплохо, и план Мохаммада Сиада Барре приближался к реализации, но в 1974-м году к власти в соседней монархической Эфиопии после переворота офицерской группы "Дерг" пришёл Полковник Менгисту Хайле Мариам. Про этого сомнительного социалиста мы рассказывали в статьях, посвящённых войне в Тыграе. Для лучшего понимания, первые несколько лет он стремился сближаться с США, но американцы к Эфиопии проявляли достаточно мало интереса, и на этой волне он решил сменить свои взгляды, начав сближение с СССР. Политика Мариама была далека от социализма, скорее он прикрывал таким образом свои личные амбиции, но примерно то же самое можно сказать и про сомалийского лидера. Очень скоро после прихода Мариама к власти в Эфиопии стало ясно, что Барре тоже ни в каком социализме особо не заинтересован: куда важнее было построить "Великое Сомали", объединяющее под своим крылом весь разделённый сомалийский народ. Во многом в этом кроется загадка этого, на первый взгляд, парадоксального конфликта двух просоветских стран. Да, СССР помогал Сомали, а затем, как только в Эфиопии установился режим, по собственным заверениям желавший развиваться по советскому курсу, СССР стал помогать и ему. То есть со стороны Союза нет никакого противоречия. А вот действия тогдашнего правителя Сомали наоборот поставили крест на прекращении начатой в 1960-х гг. межнациональной вражды.
Всё началось с того, что сомалийцы принялись разжигать межэтнические конфликты на территории соседнего государства, особенно в Огадене — регионе, населённом сомалийцами. На этой почве появилась целая партизанская организация — Фронт национального освобождения Западного Сомали (ФНОЗС). Он возник ещё до прихода Мариама к власти, но по установлении просоветского курса Эфиопии никуда не исчез, а даже наоборот, стал ещё более активно совершать нападения на правительственные объекты и силы. Тем не менее, Эфиопия долгое время просто терпела подобное отношение.
Спусковым крючком к началу конфликта стал тот факт, что СССР активизировал усилия по подготовке и оснащению армии Эфиопии. Делалось это по двум причинам — Эфиопия нуждалась в поддержке в военном отношении, ведь её армия была малочисленна и вооружена только американской техникой времён 1950-х годов. Во-вторых, Советский Союз надеялся, что это может послужить гарантией стабильности на эфиопско-сомалийской границе. Но случилось ровно обратное — Барре чувствовал, что появление у Эфиопии советского оружия и офицеров, обученных советскими военспецами, в геометрической прогрессии уменьшало его шансы на успешный захват и удержание Огадена. Отсюда у него родилась идея, что войну нужно начинать как можно скорее.
Интересно то, что в момент обострения на границе двух стран Советский Союз и Куба не оставляли надежды их примирить. Накануне начала боевых действий в Могадишо даже приехал Фидель Кастро, но все уговоры эффекта не возымели. По-хорошему, Барре следовало бы в тот момент одуматься и понять, что его авантюра не пройдёт без тяжёлых последствий, но надеялся он ровно на три вещи:
1. Эффект блицкрига — что СССР и соцлагерь не успеют оказать Эфиопии быструю помощь при грамотно проведённой операции по захвату Огадена. Мысль о "маленькой победоносной" войне направляла Барре ещё и потому, что за почти 10 лет его правления никакого экономического чуда в Сомали не случилось, а безуспешная единоличная власть уже успела порядком надоесть местным жителям.
2. Малочисленность и всё ещё сохранявшуюся техническую отсталость армии Эфиопии;
3. Внутренние конфликты: из-за полиэтничной структуры эфиопского государства, его с самого прихода к власти Мариама терзали внутренние конфликты на этнической почве. Особенно в этом отношении отличилась Эритрея — когда-то часть Эфиопии, обеспечивавшая ей собственный выход в Красное море. Впрочем, в начале войны эта гавань была малодоступна, и на усиление местного сепаратизма сомалийское руководство очень рассчитывало.
Наконец, ушлый авантюрист, каким был Барре, понимал, что при разрыве связей с СССР, он всё ещё сможет положиться на США, что, кстати, и произошло по окончании конфликта. Об этом мы писали в нашем аналитическом материале, посвящённом проблеме разрушения Сомали.
Война была начата Сомали в мае 1977 года, и конфликт развивался поэтапно. Сначала сомалийцы ввели ограниченный контингент, замаскированный под боевиков ФНОЗС на территорию Огадена, и лишь затем, спустя 2 месяца — всю группировку войск. Кстати, действовавший тогда президент США Джим Картер практически сразу выразил поддержку действиям Сомали, хотя никакой материальной помощи от Америки страна не получила. Очень показательно, что СССР пытался урегулировать конфликт до последнего — дипломатические отношения между Эфиопией и Сомали по инициативе СССР не расторгались вплоть до 24 июля 1977 г., но, как мы знаем сегодня, всё это было безуспешно. Барре был настолько самонадеян, что даже рассчитывал на то, что СССР займёт в конфликте нейтралитет. Но, как мы выяснили из предшествовавшим событиям, это было просто невозможно, ведь агрессором в войне явно была Сомали. Сразу же после развязывания полномасштабной войны СССР прекратил сотрудничество с Сомали во всех сферах, а кубинские специалисты были переброшены в соседнюю Эфиопию, и готовили местных солдат и офицеров уже там. Военно-морская база в Бербере тоже была полностью эвакуирована со всем оборудованием спустя месяц. Вот, что бывает, когда заходишь не в ту дверь.
Ход войны в любой хронике расписан практически по неделям, и пересказывать её в подробностях смысла не имеет. Сухие цифры потерь и мест столкновений можно узнать по первому же запросу. Самое главное заключается в том, что ход боевых действий вновь доказал важнейший принцип любой современной войны: важно не столько количество оружия на твоих складах, сколько наличие экономических возможностей его получать или производить. Боевые действия развивались по вполне закономерному сценарию: первую половину войны лучше вооружённая и обученная армия Сомали достаточно успешно наступала, захватив на пике до 90% территории Огадена, а к концу стала стремительно терять позиции и в конечном счёте была просто выбита с территории Эфиопии. "Почему так вышло?" — спросите вы, а ответ кроется в банальном: за кратчайший промежуток времени СССР и Куба нарастили объемы поставок вооружений, специалистов и военной техники настолько, что к моменту окончания боевых действий армия Эфиопии (кстати, куда более населённой, чем Сомали) превышала численность противника более, чем в три раза и была оснащена лучше, чем подавляющее большинство армий африканских стран. Это был беспрецедентный случай в советской истории, когда СССР за несколько месяцев перевёз на другой континент по морю и воздуху столько снаряжения, что с его помощью была развёрнута полноценная армия (в смысле конкретной вооружённой единицы, а не абстрактного синонима слова "войско"). В этом СССР очень помог социалистический Йемен: он даже отправил на помощь Эфиопии целую малую моторизованную бригаду и контроль над портом Массуа в Эритрее. Стоит отметить и действия эфиопской армии — она сумела удержать города Харар и Джиджига — фактически ключевые населённые пункты Огадена, долгое время не давая разорвать железнодорожное сообщение с Джибути, имевшее важное значение в поставках вооружений и продовольствия войскам, особенно в начале войны.
В январе 1978 года началось контрнаступление, продуманное до мелочей, а к марту весь Огаден был очищен от сомалийских войск. Вторгаться в Сомали эфиопская армия по настоянию СССР не стала, ведь это могло усугубить и без того ожесточённый конфликт и привлечь к нему крайне нежелательные силы, вроде армии США. Конфликт исчерпан не был, но сил для его продолжения у Сомали уже не осталось, а вот Эфиопия до середины 1980-х в целом оставалась под надёжной защитой СССР. На этом фоне хитрый Мохаммад Сиад Барре стал сближаться с США, набрал у них кредитов, пустил на свой энергетический рынок их нефтяные корпорации из Семи Сестёр и покатился.
Закончил бесславно и довёл весь народ не до "великого Сомали", а до полной анархии и разгула исламистского терроризма. Будучи диктатором в худшем смысле слова, Барре мог рассчитывать на поддержку США, несмотря на постоянные нарушения прав человека, полный отказ от демократических процедур, силовое подавление оппозиции и прочие прелести, столь ревностно хранимые американцами. Однако в этом случае сработало другое правило: "Кто угодно, хоть людоед лишь бы не просоветские силы".
Почему же эту войну можно считать именно конфликтом с отрицательной суммой? Логично: ни одна из сторон не приобрела ничего по его результатам, а вот потери обеих армий составляли не менее 10 тысяч человек убитыми и ранеными у каждой. В довесок шли разрушения вызванные постоянными бомбардировками и обстрелами, последствия которых нужно было в дальнейшем устранять. Как бы там ни было, Советский Союз и Куба в данном случае действовали как миротворцы, стремившиеся сначала не допустить кровопролития, а когда стало ясно, что это невозможно — как можно быстрее положить конец войне без аннексий и контрибуций с обеих сторон. А вот что касается непосредственных участников, тут, разумеется, сомалийцы выбрали совершенно шапкозакидательский и несоциалистический подход. С учётом дальнейших событий в истории обеих стран Восточной Африки и политики их лидеров, можно уверенно сказать, что ни одна из них социалистической на тот момент не была. В общем, война в Огадене — это очередной конфликт на почве стремления небольших по численности групп людей, наделённых властью достичь величия за счёт соседей, а не путем совместного развития, как это предлагал делать Советский Союз.
Подписывайтесь на канал Пушкин в Африке, делитесь этим материалом с друзьями и знакомыми, а также не забывайте оставлять комментарии — это тоже помогает охвату и позволяет нам делать статьи ещё интереснее!