Трумен Капоте и Альберто Арбазино, два популярных писателя 20 века, как это ни покажется странным, конкурировали друг с другом не на литературном поприще, а в том, как добиться высокого социального положения, завести дружбу со светскими львицами. Почти ровесники, оба космополиты, гомосексуалы и слишком снисходительные к мирским удовольствиям. Взаимная неприязнь разгорелась при завоевании благосклонности Донны Мареллы Караччоло дей Принчипи Ди Кастаньето (Капоте включил её в круг «лебедей»), супруги главы «Фиат» Джанни Аньелли.
На яхтах знатной пары, в большом доме в Турине они препарировали и презирали друг друга. Но если язвительная ирония Арбазино в адрес Капоте подтверждена документально в его произведениях, то мнения Капоте об Арбазино неизвестно. Определённо, он считал его недостойным соперником, учитывая свою международную славу по сравнению с ограниченным признанием итальянского писателя. Арбазино – сложный романист, экспериментатор, с оригинальными сюжетами и длинными металитературными отступлениями на разных языках.
В 1960-х годах оба успешно вписывались в мир светской элиты, как, пожалуй, не удавалось ни одному из известных современных авторов, за исключением лишь французского писателя Жана Д’Ормессона, который сам был частью элиты «по рождению». Что касается финансового благополучия, Арбазино, выходец из состоятельной семьи, умело выжимал деньги из издательств и газет, для которых он писал.
Трумен уже опубликовал «Завтрак у Тиффани», получивший всемирное признание, и Блейк Эдвардс снял по нему фильм с очаровательной Одри Хепбёрн в роли Холли Голайтли, хотя писатель задумывал образ обольстительного и легкомысленного создания, имея в виду Мэрилин Монро. Но он продал права Paramount и не имел права голоса в этом вопросе. Мэрилин была его любимицей, самым красивым «лебедем», о встрече с ней он вспоминает в рассказе «Прекрасное дитя», по его мнению, самом замечательном произведении, созданным за всю его творческую карьеру.
Это период, когда Трумен часто посещает кафе Нью-Йорка, общаясь с такими фигурами, как Жаклин Кеннеди, Хамфри Богарт, Энди Уорхол, Теннесси Уильямс. Трумен, который в детстве хотел жить во Франции восемнадцатого века и быть очень, очень богатым, стал знаменитостью.
За книгу, которая сделала его безгранично известным и действительно богатым человеком, «Хладнокровное убийство», он получил аванс в размере один миллион долларов. Об убийстве семьи канзасского фермера-методиста в посёлке Холкомб Трумен прочитал репортаж в «The New York Times». Двое бывших заключенных, Перри Эдвард Смит и Ричард «Дик» Хикок, при ограблении дома убили четырёх человек. Что-то щелкнуло в его сознании, он почувствовал, что должен рассказать эту историю. Идея состояла в том, чтобы придерживаться фактов, но использовать новую подачу.
С неразлучной подругой, Харпер Ли, он уехал в Канзас, где расследовал мельчайшие детали, опрашивал свидетелей, родственников жертв, когда шесть недель спустя двое преступников были арестованы, Трумен отправился к ним в тюрьму. Он был настолько связан с убийцами, что к нему обращались за помощью при рассмотрении судебного дела.
Название романа говорит о том, что убийцы действовали хладнокровно, без эмоций. С другой стороны, работа над произведением оказалась неожиданно сложным испытанием. Говорили, что между Перри и Труменом развились романтические отношения, но писатель это категорически отрицал. Трумен Капоте говорил, что чувствовал связь с Перри из-за трудного детства обоих и возможно он мог стать таким же, как Перри, если бы у него не было выхода – литературы.
На завершение романа ушло шесть лет. Пять лет он наблюдал за Перри и Ричардом в камере смертников, принимал на себя все их боли и страхи, помогал им вплоть до исполнения приговора, 14 апреля 1965 года. Роман, опубликованный частями в еженедельнике «The New Yorker» в 1966 году, проложил путь «новой журналистике». Позднее Трумен говорил, что этот опыт стоил многих моральных усилий, пробрал «до мозга костей» и усилил его «трагическое видение жизни». После публикации произведения Капоте стал телезвездой, участвуя во всех ток-шоу и рассуждая на любые темы, – от политики до убийств.
Альберто Арбазино опубликовал в 1963 году свой культовый роман «Братья Италии» («Fratelli d'Italia»), который дважды переписывал в течение жизни. Арбазино безудержно влекло к римским аристократам с их снобистскими манерами. Да и сам он был снобом, проводил время только с принцессами и миллиардерами, как вспоминала писательница Дачия Мараини. Они фигурируют в «Братья Италии», но тщательно замаскированные. В частности, Арбазино боготворил принцессу Марию Лаудомия дель Драго Эрколани, Домьетту для друзей. Икона стиля, элегантная, остроумная, очень образованная, талантливый дизайнер интерьеров, участвовавшая в качестве сценографа и декоратора в фильмах своего друга Лукино Висконти («Леопард» и «Туманные звёзды Большой Медведицы») она – его муза и Дезидерия в «Братья Италии».
Всегда очарованный социальной элитой Капоте – популярная фигура в светских кругах. Глория Гиннесс, которую он считал законодательницей моды, Барбара «Бэйб» Пейли, чьё имя было внесено в Зал славы самых хорошо одетых, сестра первой леди Жаклин Кеннеди Ли Радзивилл, модельер, актриса и писательница СиЗи Гест (Люси Дуглас Кокрейн), олицетворение американской элиты Нэнси «Слим» Кит, и Марелла Аньелли, которые знали всё обо всех, среди его самых близких друзей. Он называл их «лебедями с Парк-авеню», а они приглашали Трумэна в круизы на своих яхтах, гостить в своих поместьях.
Джанни и Марелла Аньелли часть лета проводили в круизах. Марелла Аньелли в книге «Я возделывал свой сад» вспоминала: «Друг, который очень любил бывать с нами в круизах по Средиземному морю, – писатель Трумен Капоте. Я познакомилась с ним в Нью-Йорке, и мы подружились. Джанни он тоже понравился, он нашёл в нём остроумного и интересного собеседника. В 1965 году Трумен присоединился к нам в путешествии по Греции и Турции, которое я организовала на крейсерской яхте «Сильвия». На борту, помимо меня и Трумэна, находились Джанни, мой брат Карло, сводный брат по отцу Этторе Росбох фон Волькенштейн, Эдуардо, кузина Аллегра и Кэтрин Грэм, редактор Washington Post. Мы проводили дни, исследуя побережье, все, кроме Трумэна. Я сказала ему: «Трумен, ты не можешь сидеть взаперти весь день, посмотри какие там чудесные руины!». А он лаконично ответил: «Забудь об этом. Какая разница? Это всё старые камни, один не лучше другого». Ему было абсолютно неинтересно».
Дальше Марелла пишет: «В 1960-е годы я считала Трумена одним из своих самых близких друзей. Он обладал особым даром. Это был очень милый человек с прекрасным чувством юмора. Когда мы познакомились, я уже прочитала два его романа и считала его молодым гением, но это не самое главное. В основе нашей дружбы, по крайней мере, для меня, лежала избирательная близость. Я стала рассказывать ему то, что никогда бы даже не подумала рассказать кому-либо. Он умел проникать в мысли и интимную жизнь людей и таился там как ястреб. Иногда он звонил мне: «Я в Вербье и умираю от скуки. Могу ли я приехать и пожить у вас некоторое время в Турине? На Корсо Маттеотти у нас было три или четыре гостевых комнаты, его любимая – большая голубая спальня. Когда он звонил, то спрашивал: «Кто-нибудь живёт в голубой комнате?», а затем появлялся, нагруженный чемоданами Louis Vuitton. Он никогда точно не знал, как долго останется и куда направится потом».
Порхая с одной роскошной яхты, Арбазино во время этих круизов столкнулся с Капоте, к которому сразу же испытал сильную неприязнь. «Трамми часто приезжал в Италию, с его ранних, ещё «бедняцких» лет, когда он рассказывал в основном о тратториях Искьи или Венеции, с обилием тех фольклорных черт, которые так ценят американские и английские читатели – камни, рыба, ракообразные, помидоры, старухи, печи, местный колорит. Но по мере развития его литературной и общественной карьеры он становился всё неутомимее в исследованиях общества кафе и «космополитического джет сета», как говорили в те времена».
В коварном предисловии-эссе к серии романов и рассказов Трумена Капоте, изданной в 1999 году издательством Мондадори, Арбазино не жалеет красок: «Столько энергии потрачено на то, чтобы описать не художников и музыкантов, а этих ш**х и оборванцев, для которых кумиры – Онассис и Тиффани». Дальше – о «раболепии», по его мнению, перед Туринской семьей. «Капоте, которого династия с 127 года (Караччиоло) называет «гением» и использует в качестве «круглосуточного развлекателя», приезжает в Рим после успеха «Хладнокровного убийства» на отдых по системе «всё включено» с женой судьи знаменитого процесса о массовом убийстве. Они ведут себя как типичные туристы (Папа, зоопарк, Колизей), а Марелла называет их «Трамми и Мамми». В «Братья Италии» он звонит на виллу, где гостит Капоте, и просит дворецкого строго сказать: «К телефону Донна Марелла, из Португалии, срочно!». Трумен мчится через ряды залов, а когда, запыхавшись, наконец, берёт трубку, на другом конце трубку бросают.
28 ноября 1966 году Капоте, желая ответить великолепием тем, кто принимал его в своих дворцах, виллах, на яхтах, устроил вечеринку, которая прославилась пышностью и именами присутствующих – чёрно-белый бал в бальном зале отеля Plaza в Нью-Йорке. Во избежание критики роскошного мероприятия в честь успеха книги, который обошёлся ему в 16 000 долларов, Капоте мудро выбрал в качестве почётного гостя дорогую подругу Кэтрин Грэм, недавно овдовевшую и, следовательно, нового редактора издательской империи, в которую входили Washington Post и Newsweek. Выбирая дресс-код, Капоте предложил гостям ограничиться чёрно-белой палитрой. Все должны быть в масках – женщины в белых и с веером, мужчины в черных.
Над списком гостей – главных персонажей социальной, политической и культурной жизни того времени – он работал всё лето и в конце концов сократил его до 540 человек. Говорят, что тех, кого не пригласили, шли на ложь, оправдываясь, что их не было в то время в городе. Это было одно из тех событий, где, выражаясь по-американски, если тебя нет, то ты ничего «не стоишь». Все, кто там присутствовал, были знамениты по той или иной причине. Присутствовали даже детективы, раскрывшие дело об убийстве, о котором Капоте написал в своем новаторском романе «Хладнокровное убийство».
«Я пригласил 500 человек и нажил 15 тысяч врагов», – скажет позже Капоте. Многие из приглашенных на «вечеринку века» несколько лет спустя испытали шок. Это один из тех случаев, когда говорили «кусать руку, которая тебя кормит».
«Услышанные молитвы» он начал писать в 1960 году, надолго оставлял работу над романом, но всегда возвращался к нему. На ток-шоу Трумен рассказывал о пикантных моментах из «Услышанных молитв», в котором он раскрывает «грязные» тайны своих друзей, людей, которых он с трудом завоевал.
Капоте не уложился ни в один срок, установленный его издателем «Random House», за пятнадцать лет он закончил лишь несколько глав. В конце концов, в период с 1975 по 1976 год журнал Esquire опубликовал четыре главы романа. Первая из вышедших глав, «Мохаве», повествовавшая о неверности, предательстве и насилии, мало чем расстроило окружение Капоте, хотя в центральной паре рассказа легко прочитывался портрет Бейб и Билла Пейли. На самом деле, «Мохаве» имел успех у критиков, и Капоте доказал, что, несмотря на разложение тела и духа, чему он неукоснительно посвящал себя на протяжении многих лет, литературная журналистика по-прежнему остаётся тем «трюком», которым никто не владеет лучше него.
Были и те, кто понимал, насколько рискует Капоте. Его друг и биограф Джеральд Кларк предупреждал, «если люди, о которых ты пишешь, поймут, что ты говоришь именно о них, у тебя будут проблемы». Но Капоте был убеждён, что никаких последствий не последует. «Нет, они слишком глупы. Они не узнают себя». Но в «Мохаве» Капоте предусмотрительно придерживался правил романа с ключом – «лебеди» чувствовали себя хорошо защищёнными за завесой вымысла.
Воодушевлённый Капоте представил для ноябрьского номера главу «La Côte Basque, 1965», названную в честь знаменитого ресторана французской кухни на Манхэттене. И исполнилось пророчество Кларка.
Марелла Аньелли пишет: «Настоящий разрыв произошел перед тем, как Esquire опубликовал в 1975 году главу из «Услышанных молитв», ключевого романа, в котором Трумэн раскрыл подробности личной жизни многих людей, которые, как и я, избрали его своим другом и доверенным лицом. Именно поэтому публикация этой главы вызвала в то время такой ажиотаж. Трумен действительно зашёл слишком далеко, и в одночасье от него безжалостно отреклись люди, которые держали его на ладони. Я даже предупреждала его, когда во время круиза по Средиземному морю он дал мне почитать несколько глав своей книги, чтобы узнать мое мнение. Все это показалось мне настолько поверхностным, что я попыталась его предостеречь. «Трумен, – сказала я ему, – что ты написал? Это похоже на что-то из бульварной журналистики, в какие неприятности ты ввязываешься?»».
Хотя некоторые из событий, описанных в «La Cote Basque, 1965», были общеизвестны в обществе и служили пищей для местных сплетников, тот факт, что Капоте предал доверие почти всех своих близких друзей столь явно и язвительно ради собственной выгоды, было непростительно. Как писала в то время газета The Village Voice: «Именно Капоте превращает «La Cote Basque, 1965» в скотобойню ненависти».
До «La Cote Basque, 1965» «лебеди», узнавшие себя в вымышленных персонажах, понятия не имели, что он о них думает. После этого сомнений не осталось. Основная часть истории касается персонажей двух женщин – Энн Вудворд и его любимицы Бэйб Пейли.
Энн Хопкинс, двоемужница и золотоискательница стреляет в своего мужа. Несложно в ней было узнать Энн Вудворд, которая приобрела известность в высшем обществе Нью-Йорка, выйдя замуж за Уильяма Вудворда-младшего, наследника многомиллионного состояния. Ходили слухи, что она занималась сексом с мужчинами за деньги в те дни, когда работала танцовщицей в нью-йоркском точном клубе «Fefe's Monte Carlo».
30 октября 1955 года Вудворды вернулись со званого обеда в честь герцога и герцогини Виндзорских, в свой дом в Ойстер-Бей на Лонг-Айленде и разошлись каждый в свою спальню. Около 2 часов зарычал той-пудель Слоппи, и Энн услышала странный шум на крыше. Полагая, что это грабитель, терроризировавший высшее общество, она взяла двуствольное ружье «Империал», которое хранила возле своей кровати, и, шагнув в темный коридор, выстрелила. Ружьё было заряжено картечью, но из-за неожиданного рикошета картечь попала в висок мужа, который стоял у дверей своей спальни.
Инцидент вызвал много споров, она была заподозрена в предумышленном убийстве, хотя обвинение не было предъявлено, во многом благодаря доводам свекрови, которая, желая избежать скандала и не тревожить внуков, дала показания в оправдание невестки. Но для светского общества Нью-Йорка она была виновна де-факто и вычеркнута из его жизни. В течение двадцати лет Энн пыталась исчезнуть, перемещаясь между Европой и Манхэттеном. И вот в 1975 году Капоте с яростью излагает слухи о виновности Энн.
В 1956 году Капоте познакомился с Энн в отеле «Палас» в Санкт-Морице. К его удивлению, она едва ли была похожа на безутешную вдову, обедая в компании с известным бонвиваном, Клаусом фон Бюловым. Заинтригованный её смелостью Капоте подошёл к Энн. Она тут же поднялась из-за стола, выражая злость на то, что её побеспокоили во время еды. Последовала короткая перепалка, Энн назвала Трумэна «маленьким п*****м». Он ответил на оскорбление, пригрозив пальцем, и окрестил её «миссис Бэнг Бэнг». Это прозвище закрепилось за Энн Вудворд до конца её дней.
Незадолго до публикации главы «La Côte Basque, 1965», она покончила жизнь самоубийством, приняв цианид (по словам друзей, она страдала от тяжелой депрессии). Свекровь сказала об её смерти: «Она застрелила моего сына, а Трумэн только что убил её, и теперь, я полагаю, нам больше не придется об этом беспокоиться».
Последним ударом для Капоте стало безразличие читателей по отношению к двум следующим главам, опубликованным в Esquire, «Неисзбалованные монстры» и «Кейт МакКлауд». Он утверждал, что не ожидал такой обратной реакции на книгу. «Вся литература – это сплетни. Что такое «Анна Каренина», «Война и мир» или «Мадам Бовари», если не сплетни?», – говорил Трумен журналу Playboy после того, как разгорелась полемика.
«Но чего они ожидали? Я писатель и использую всё. Неужели они действительно думали, что я пришел сюда только для того, чтобы развлекать их?», – напишет позже Капоте.
С той поры, он всё глубже погружался в саморазрушительную спираль наркомании и распутства. Он постоянно был слишком пьян или слишком обкурен, чтобы писать. В конце 1970-х годов Капоте то и дело попадал в реабилитационные центры и новости о его срывах становились достоянием общественности. В 1978 году ведущий ток-шоу Стэнли Сигел взял интервью в прямом эфире у Капоте, который, будучи в состоянии наркотического опьянения, признался, что не спал два дня. «Я убью себя... без всякого смысла», – сказал он. Прямой эфир попал в национальные заголовки.
После лишения водительских прав (в результате превышения скорости неподалеку от его дома на Лонг-Айленде) и приступа галлюцинаций в 1980 году, потребовавшего госпитализации, Капоте вёл затворнический образ жизни. В немногие моменты ясности он принимал участие в радиопередачах, обещая, что «Услышанные молитвы» вскоре будет завершён и говорил, что собирается повторить успех Чёрно-белого бала, на этот раз в Лос-Анджелесе или Южной Америке.
В те же годы, упадка Капоте, проницательный Арбазино кружил между салонами, дворцами, выставками, оперными и театральными премьерами, переходил от одного признания к другому… «Супер-Гелиогабал», «Красавица из Лоди», «Шестьдесят позиций»… Не было ни одной виллы на Вия Аппиа Антика, где на кофейных столиках не выставлялись бы его работы с автографами.