Большой театр России возобновил традицию презентации будущих премьер. 4 июля на его сцене пройдет мировая премьера балета Юрия Красавина «Буря» (по одноименной пьесе Уильяма Шекспира) в постановке Вячеслава Самодурова.
Отличная, кстати, традиция: такие презентации устраивают не для прессы, хотя ее представители, конечно, тоже приходят, но в первую очередь для зрителей. Встречи – бесплатные, по предварительной регистрации.
Известный балетный критик Анна Галайда, модерировшая встречу, призналась: «Сейчас процесс – в термальной стадии. Все со всеми поругались». Кресло хореографа Самодурова вопиюще пустовало, а остальные участники – композитор Юрий Карсавин, художник-постановщик Алексей Кондратьев, художник по костюмам Игорь Чапурин и художник по свету Сергей Васильев – признавались: искры на репетициях действительно летят, что получится в итоге (и получится ли), они пока не знают, с Самодуровым поругались все. «Кроме меня», – улыбаясь, сказал Васильев.
Вначале была идея. Идея Самодурова поставить большой трехактный балет по Шекспиру. Черновой вариант своего либретто с указанием примерного времени каждой мизанцсены (нет, это было не так, как у Петипа с Чайковским, когда балетмейстер «задавал» музыку композитору буквально по тактам) он дал композитору Карсавину: твори! Одновременно поделился идеей с художником Алексеем Кондратьевым: «композитор будет год музыку писать, давай ты сделаешь макет, Игорь нарисует костюмы, а потом соберем все вместе. Вот так работали независимо».
За десять дней до премьеры процесс «собирания» – в самом разгаре. Очень нервный, судя по всему, процесс.
У композитора Карсавина, как и предполагал хореограф Самодуров, ушло на творение около года. Это не первый его балет, он писал музыку к «Пиковой даме», которую в Большом театре поставил Юрий Посохов. «Посохов отдал мне на откуп, – признался композитор. – Слава очень придирчивый. Не всегда доволен. По некоторым сценам мы очень ругались. Закончил на днях. Больше правок в партитуру не будет». «А как же эти тридцать секунд, которые нужны Славе?», – удивляется художник Кондратьев. «Их не будет», – категоричен композитор. В этот момент возникает ощущение, что мы оказались на рабочей кухне. Там не всегда уютно. Одном блюдо пяти поварам готовить сложно.
«Со Славой ругались постоянно, – посмеиваясь, соглашается Кондратьев. – Но у меня тоже плохой характер: с годами в результате работы в театре испортился, – но тут же: – В балете, несмотря на все перипетии, меня принимают за равного. У меня тоже есть сольный номер». Сценография, декорации для балета – вещь очень важная, это каждый, кто ходит в театр, знает. От них во многом зависит впечатление зрителей от спектакля. Для художника, который привык работать в драматическом театре (а Алексей Кондратьев – главный художник «Ленкома») балет в некотором смысле – вызов, ведь для танцев, почти пустым, нужно оставить пустым практически все пространство сцены.
Художник по свету Сергей Васильев (тот самый, который не поругался с балетмейстером) признался, что они с Самодуровым пришли к тандему «хореограф – художник по свету», но и путь к этому был сложным, и сейчас все непросто. «Со Славой сложно в чем: работа на площадке – наивысшего градуса, очень нервно все. Самодуров вытягивает из тебя то, чего ты не умеешь. Большой шизофренический процесс происходит все время».
«Мне непонятно, – признается художник по костюмам Игорь Чапурин, – удастся ли нам этот спектакль сделать вне времени». Он нарисовал более тысячи эскизов – хватило бы на 5-6 спектаклей. Алексей Кондратьев посмеивается: «И это при том, что танцевать они будут почти голые!». Чапурин пропускает замечание мимо ушей и продолжает: «Слава привил мне отторжение всего классического, что используется в балете. Будем надеяться, что Славино желание создать очень современный продукт с очень вечными ценностями, получится». За десять дней никто из создателей ни в чем не уверен. Интересно, правда?
В конце презентации, которая не подразумевала вопросов из зала, Алексей Кондратьев сказал, что хотел бы ответить на тот, который всегда задают перед премьерой (может быть, и мы бы его задали, если бы была такая возможность) – о том, почему именно сейчас решили поставить именно этот спектакль. «Это спектакль про художника, но одновременно тирана. Это, конечно, Слава (смех в зале – И.П.). Вокруг нас все время бушует буря, и единственное место, где от нее можно спрятаться – это театр. Это мое видение, и это объясняет, почему мы делаем этот спектакль именно сейчас».
Осталось совсем немного подождать, и мы поймем, что увидят в этом спектакле зрители: художника или тирана? Или того и другом в одном лице, как это чаще всего и бывает в театре?