— А что с отцом?
— Его нет и никогда не было, вернее он есть, но я его, ни разу не видела, — девушка начала нервничать и сильно закусывать зубами верхнюю губу.
— Хочешь увидеть?
— Не знаю.
— А что ты чувствуешь при его упоминании?
— Ничего, пустоту. Можно мне водички?
Настя сидела, ссутулившись в коричневом кожаном кресле кабинета, боялась продолжения разговора с психологом. Но она обещала самой себе разобраться, что происходит, и почему мысли об отце не дают ей покоя, хотя она уже давно не ребенок.
«Вот и Алла зашла, похоже, мне придется впервые рассказать и не соврать», — подумала Настя.
— Держи, пей медленными глоточками.
Настя послушалась, словно это сказала ее мама и пила медленно. Но она не знала с чего начать, вернее с какой фразы обычно начинают рассказывать о горе-отцах? Или как модно говорить, сейчас будет что-то на папском.
— Я боюсь об этом рассказывать, — прошептала Настя.
— А что произойдет если ты расскажешь?
— Не знаю.
— А что будет, если ты не расскажешь?
— Моя жизнь будет такой же, как до прихода к тебе.
— И тебе не жалко своих денег? Давай попробуем или это будет самое дорогое твое молчание? — по-доброму сказала психолог.
— В смысле?
Алла улыбнулась.
— Час консультации психолога стоит три тысячи. Или мы молчим с тобой за три тысячи, или как минимум ты можешь поведать всё что ты о нем думаешь.
— А ты знаешь подход к клиентам, — улыбаясьответила Настя.
— Если тебе трудно говорить это мне, представь что ты одна, и рассказываешь все стенам. Меня здесь нет.
И Настя начала свой рассказ:
«Когда я училась в школе в классе восьмом, мне многие кричали вслед, что я безотцовщина. Знаешь, это так оскорбительно. Я прибегала к маме и плакала. Я ни разу не видела своего отца, даже нет фотографии.
У меня даже нет истории от мамы про отца, знаешь из серии, что-то вроде такого, что он был летчиком или космонавтом. Его просто не было, тема эта не обсуждалась вообще. Однажды я спросила у мамы, а где мой папа? Та ответила, что его и не было. Ну, до лет восьми я верила, что такое возможно. Потом изучив биологию и физиологию понятно дело, без него бы не родилась. У меня было несколько попыток его найти. Особенно после слов матери, будешь чуть постарше, мы съездим к отцу.
Мне было уже девять.
Тогда я не понимала, почему не сейчас и что значит постарше?
То есть, сейчас у меня нет осознания, что такое папа?
Или папа - это акция одного дня?
Показаться и уехать?
Или же посмотреть на папу это что-то вроде подарка за отличное поведение?
А как же принять участие в моем воспитании?
Я никогда не спрашивала где мой папа, и почему его нет рядом. Но я помню её слова, будто она должна закрыть эту тему».
— Знаешь, что она сказала? – Настя решила спросить у психолога, но не дала ей ответить, — Он приезжал посмотреть на тебя когда тебе было три месяца, —выкрикнула, изображая грубый мамин голос.
Настя продолжила:
«Что за черт, то есть он знает о моем существовании и только лишь один раз приехал посмотреть? Что должно двигать людьми совершая такой поступок? Мне было очень тяжело, да и маме тоже. Она работала с утра до вечера, пыталась поставить на ноги. Но ни рубля не попросила у отца на меня. Мама периодически срывалась на мне, говоря о том, что и зачем же она родила меня. И с большим рвением я хотела найти его. У меня нет к нему ни злости, ни обиды. Я просто хочу посмотреть на него. Кто ж это такой, этот северный олень. И не могла понять, почему я его ищу, а он меня нет. Почему взрослый человек, знающий о моем существовании, не делает даже попытки увидеться со мной.
В течение всей уже взрослой жизни я задавала вопросы уже себе. Мама уже не помнит. Или говорит, что не помнит, тем самым ставит под сомнение её невиновность.
Я хочу задать ему вопросы, папа, почему ты не приезжал? Папа что случилось и почему вы расстались с мамой? Папа почему ты не участвовал в моей жизни?
Чувства неоднозначные. Или этот человек совсем ненормальный, раз мог бросить своего ребенка или так постаралась мама. Не исключаю ее ошибки молодости, и ее ужасный характер».
Настя говорила и говорила, она даже не смотрела на своего психолога, и не ждала от нее никакой реакции. Еесловно прорвало. Монолог продолжился через секунды две.
— Однажды мама протянула мне записку с номером моего отца. Тогда я никак не отреагировала, просто убрала бумажку в карман. А потом, мне стало любопытно. Представляешь, смотрю на скомканную половинку тетрадного листа. Номер выведенный красивым маминым почерком, и имя отца. Я записала номер в телефонную книжку, минуту сомневалась, как сохранить контакт и как назвать. Папа? Нет, он мне не папа. Отец? Да, биологический. Козел? Но так я среди всех козлов телефонной книжки не отличу родного. Просто имя. Заглавную букву сменила на маленькую. Не заслужил в моем мире быть главным, пусть будет чем-то нарицательным.
Настя уже не плакала, и психолог хотела уже задать свой первый вопрос, который она вывела у себя в ежедневнике.
— Прошел год. Мне достаточно просто позвонить. Но у меня не получается, я не могу позвонить. Я столько раз представляла разговор с ним. И как его называть? По имени? Здравствуйте, я ваша доча? И такой страх, а вдруг не захочет встретиться? А вдруг будет молчать. Вдруг у него семья не в курсе. И почему я первая ищу встречи, хотя у него также есть номер. Он также может мне позвонить. Короче, Алл, я так замучилась и живу вот так целый год, иногда смотрю в каких мессенджерах он есть. Как мне побороть себя и сказать: «Алло, пап..?»
Настя вскочила с кресла, и стала обнимать Аллу.
— Сколько прошло времени с момента когда у тебя появился его номер телефона?
— Год или даже больше, а что?
— Попробуй написать ему, — посоветовала Алла, — Я хотела тебе дать другое задание, но думаю мы пойдем другим путем. Не бойся и не стесняйся.
Настя согласилась, и уже этим вечером она взяла телефона и набрала имя отца в мессенджере.
«Здравствуйте. Вы — Роднев Павел Сергеевич?» —Настя решила, что общение все же надо начать по-деловому.
«Да, но только отчество у меня другое, я Павел Александрович»
— В смысле другое, — почти вскрикнула Настя, ужехотела бросить телефон на пол, — У меня в свидетельстве так написано.
Рассуждение решила оставить на потом, и отправиласледом в чат фото своей мамы в молодости и трехмесячной Настеньки.
«Случайно не знакома вам эта девушка?», —продолжила спрашивать.
«Судя по фото, времени прошло много, как её зовут?», — ответил нерадивый папаша.
Настя написала имя мамы, полное и сокращенное. В ответ пришел смайлик с жестом «окей».
«Да, получается вы моя дочь»
Настя немного оторопела от такого сообщения, и не могла поверить своим глазам. Так легко разобрались в семейных узах, что даже странно.
«Хотела познакомиться и пообщаться, если не против?», — быстро набрал палец на клавиатуре телефона.
«Не против, созвонимся на днях»..
Прошло 4 года.
Настя к психологу так больше не ходила, тогда ей стало абсолютно легче даже от того, что она выговорилась. Ее перестали атаковать мысли, что она ненужная.
Она нужная сама себе, своей семье. С отцом так больше не созванивались и не встретились. Возможно, кто-то из них и ждал, кто первый напишет.
Лишь иногда Настя заходила в мессенджер, чтобыпосмотреть, когда же папаша был в последний раз в сети.
«Был в сети 3 минуты назад»
Значит пока ещё живой.