Антон отвёл глаза и замолчал, Арина медлила с ответом. Установилась тишина, какой она бывает пред грозой.
Не только лишь в природе громыхает гром и молнии сверкают, в людской среде порой такие страсти полыхают, в аду спокойнее себя ведут. Но кто ж об этом знает?
— И чем тебе не угодила я, скажи, любимый? — с насмешкой говорит жена и руку на плечо кладёт, сжимает пальцами его и, как змея, шипит: — Не смей перечить, ты мой навеки раб! — Она смеётся громко, в глазах сверкает злоба, Арина обрывает смех. Небрежно провела рукой по пышной шевелюре мужа и, отступив на шаг назад, картинно вдаль рукой махнула: — На выход марш! Я видеть не желаю тебя, на размазню похожего, ты не мужчина, тряпка ты!
Антон рывком поднялся с кресла, снял с вешалки пальто и зонт, дверь входную распахнул и уже хотел выйти, но резко обернулся и проорал, как припечатал:
— Не прощу тебе измены, подлости, актёрства! Сколько ж раз моя неверная жена купалась в ласках брата!
Со мной спала, мне отдавалась всем телом и душой, я верил в искренность твою и нежность... И с кем из нас была ты настоящей?
Он вышел, хлопнув дверью, Арина опустилась на диван, захохотала. До изнеможения смеялась, следом истерика настала, женщина была готова голову разбить, нет, не свою, любовнику — брату младшему Антона. Тот соблазнил её и обещал жениться, ей надо лишь скорее на развод подать. А сам рассказал Антону с точностью до наоборот: это Арина совратила его, сказав, что рада мужу рога наставить, потому как он в постели слаб.
Она качалась, словно Ванька-встанька. Смех пропал, и слёзы кончились давно, и она решила, что братья развели её и любви ни у одного из них к ней не было. Как, впрочем, и у неё к ним, если мужу изменила. Или ею тело управляло? Ведь оно хотело и хотело, и хотело...
Арина встала, привела в порядок волосы, одежду, в зеркало взглянула, натянуто улыбнулась, подумала: «Я люблю, когда моё ласкают тело. И будет в жизни моей тот, кто не предаст меня".
Она уже шагнула прочь от зеркала, как молнией сверкнула мысль: «Не предаст тот, кому ты изменять не будешь, полюбишь сердцем...»
И она расхохоталась так, как смеётся, наверно, сатана, он ведь прекрасно знает, насколько слаб и падок человек. Сама Арина думает или искуситель ей внушает, она уже понять не в силах, такие вот слова: «Женщина для удовольствий создана как себе самой, так и для мужчины. И то, что хотят оба, не является грехом...»
— Не прелюбодействуй — это грех большой, — тихо рядом прозвучало. Повернула голову на звук Арина и онемела: на неё смотрит Ангел серебристый, взмахнул крылом он белоснежным, дунул ей в лицо, сказав: "Усни. Проснёшься — люби Бога, мужу будь верна».
Когда глаза она открыла, мужа увидала, Антон нежно гладил её руку и тихо говорил:
— Как же хорошо, что ты очнулась. Я был напуган, обнаружив бесчувственной тебя. Прости меня, Арина, давай начнём сначала, я не мыслю жизни без тебя.
— Прости и ты меня, Антоша, бес попутал, а Ангел вразумил, он дал наказ Бога и тебя любить.
Она голову склонила, глаза прикрыла и... испустила дух.
— Ааааариииина... — и Антон упал жене на грудь.
Не предавайте вы любовь — можно было бы написать эпитафию на памятнике. Однако на нём изображён лишь серебристый Ангел. Неведомо, как там он появился.
25.06.2024. Вера Велесова