Глава 5. Эпоха Возрождения.
Примерно с шестого класса меня переклинило на научные эксперименты.
Можно сказать, что из эпохи Средневековья, история моей жизни перешла в эпоху Возрождения.
Я постоянно читал фантастику, и различные научные журналы. Фантастические события, описанные в книгах, я воспринимал как нечто собой разумеющееся, и каждая очередная книга вдохновляла создать то, о чём я прочитал.
Ковер самолёт, шапка невидимка, Наутилус, воздушный шар, гиперболоид и многое другое. Что двигало мной? Хотелось всех удивить! И я об этом фантазировал каждый день перед сном. Мог часами ярко представлять различные события, в которых я невидимым хожу среди людей, летаю на ковре самолёте или воздушном шаре, на подводной лодке собираю раковины в поисках алмазов, и так далее. Фантазия была не хуже тех книг, которые я читал.
Мечтал сделать подзорную трубу и телескоп. Коллекционировал различные линзы, выменивая их у друзей, и стремился создать окуляр с коротким фокусом, собирая линзы в пакет. И объектив с длинным фокусом, что было проблематично. Ну пусть мои подзорные трубы переворачивали изображение, но я в окно мог разглядывать даже окна Медного завода.
Летом у бабушки сделал телескоп! Линза от очков с большим фокусом, метровая труба, выкрашенная внутри черной краской, и окуляр из нескольких линз.
Луна, пусть и не резко, была огромной! Может раз в 80 увеличивала моя труба. Но всем я говорил, что у меня стократный телескоп, и приходили ко мне все друзья смотреть на огромную Луну.
Гиперболоид хотел сделать, но получился лишь яркий прожектор. Всё фантазировал как направляю луч на Медный завод, и срезаю трубы, которые постоянно выпускали очень вонючий газ.
Реально хотел сделать летающую тарелку на резиномоторе. Даже пацанов в классе увлек, и каждый рисовал своё устройство конструкции. Но построить из фанеры так и не удалось. Вот и мечтал о ковре самолёте, который отменяет гравитацию, и управляется моей волей.
Но большую часть времени я проводил в химических экспериментах. Помните про Пэппи Длинныйчулок? Вот моё начало любви к химии. В библиотеке взял книгу о воздушных шарах, и понял, что мне нужно добыть водород. Из гильз и трубок мастерил прибор, и пытался, прогоняя воздушный пар через раскалённую трубку с железными опилками, получить водород на выходе. Добыл или нет, непонятно. Не знал тогда куда его собрать.
Но больше всего меня интересовала взрывчатка. Тогда мечтал найти клад, и коллекционировал древние монеты. На Украине рядом было старое кладбище, часть которого перерыли экскаваторы для стройки. Два года каждое лето я с друзьями очень часто проводил целые дни среди старых могил. Всё искали сокровища. Ну и попутно изучал анатомию, поскольку скелеты попадались там, где перерыто было.
Сотни взрывов я совершил в тот период, мастеря всё более мощные бомбы. Всю зиму в Норильске изобретал порох, смешивая в разных пропорциях серу, селитру и угольный порошок. И это в хрущевке. Скатывал ковёр в своей комнате, и на полу устраивал испытания вспышек и взрывов. За два часа до возвращения мамы открывал все окна в квартире, но когда она возвращалась, по запаху понимала что я тут вытворяю.
А потом всё лето у бабушки непрерывные взрывы на старом кладбище, в попытках взорвать так, чтобы образовалась воронка, и в ней найти сокровища.
А как же мечи, луки, винтовки и пистолеты? Это и не прекращалось. Стрелы стали с наконечниками из гвоздей, а мечи и шпаги из металла. В школе я так и был самым маленьким и слабым, но поскольку всех увлекал своими идеями, то у меня постоянно дома были гости. Бабушка периодически психовала, что в очередной раз толпа у меня. А потом зайдет в мою комнату, и позовёт всех хлопцев на кухню, где в тарелках еда на всех моих гостей.
Вот дома, и во дворе, я и отрывался на всех пацанах, которые были меня гораздо сильнее. Сделал две металлические шпаги, надел на их концы гильзы от автомата, чтобы глаза не выколоть, и устраивал дуэльные поединки. Тогда одинаково хорошо мог сражаться левой и правой рукой. Поэтому я всем давал фору, и всех закалывал левой рукой.
Прикольно вспоминать, но с мечом или шпагой в руках я всегда всех побеждал. Один был только у меня сильный конкурент, такой же невысокий одноклассник, но с невероятной реакцией. Я с ним мог часа по три фехтовать. Только он колол меня периодически, но в три раза реже чем я его. А от уколов оставались приличные синяки, ведь в руках у нас был металл.
Иногда выключали свет, и мой брат, лёжа на кровати, тащился от зрелища, словно от бенгальских огней, такие искры летели во время наших поединков.
В восьмом классе в кладовке хрущевки у меня была химическая лаборатория. Несколько полок заставленные колбами, банками и мензурками. Чего я только не натащил к себе в дом, даже литровая колба концентрированной серной кислоты была.
И что я изобретал? Ну конечно же всё более совершенную взрывчатку.
Прочёл книгу про ученого "Роберт Вуд", и загорелся провести его студенческий эксперимент. Йодистый азот, пока чуть влажный, безопасен. Но стоит ему высохнуть, взрывается даже от прикосновения мухи. Вот сделаю несколько черных точек на промокашке, и положу сохнуть на батарею. Потом прошу брата пойти проверить, высохли или нет. И бабах! Громко, и совершенно безопасно.
Кульминация моей научной карьеры наступила в апреле, когда я заканчивал восьмой класс. В то время в школе я был лучший ученик, ну и химичке нашей я помогал на всех уроках. У меня был доступ к сейфу с химикатами. В субботу День науки проходил в школе, и я представлял зрителям химию. Змеи из пепла появлялись из ниоткуда, разные вспышки и вулканы. А в понедельник учительница обещала мне дать книгу, в которой половина содержания была о взрывах!
Но не сложилось. В воскресенье с химией я расстался в своей жизни.
День рождения моего брата. Десяток пацанов. Я развлекал гостей показывая, как может взорваться пустая банка, в которой был водород. Разные вспышки. Всё безопасно. А потом я попросил мне не мешать, поскольку мне нужно было доделать своё главное изобретение.
Я создал окислитель, мокая стеклянную палочку в который, можно было касанием этой палочки поджечь спиртовую горелку.
Но мне этого было мало, и я довел концентрацию окислителя до кондиции, что одна его капля воспламеняла бумагу.
А если капнуть на бумагу, смоченную в бензине, бабахало очень громко, а потом вспыхивала.
Вот и хотел в школе продемонстрировать якобы нитроглицерин. Смазать парту бензином, и капнуть на неё свой окислитель.
Вот и доводил я его до предельной кондиции. Две маленькие баночки от глазных капель. В одной миллилитра четыре окислителя, в другой столько же концентрированной серной кислоты. С кислотой я был осторожен. Один раз резиновая крышка от колбы упала, и покатилась по полу. Осталась черная прожженная полоса на полу.
Я стеклянную палочку отпустил в окислитель, и видимо на ней осталась капля кислоты, и бабахнуло! Словно граната взорвалась в квартире! Я побежал в ванную, и глянув на своё лицо всё в крови, подумал, что какого же моей маме будет это увидеть. Мама побежала к соседке звонить в скорую. Приехали почти мгновенно, наверное, так она кричала в телефонную трубку.
Врач скорой, когда увидел мою лабораторию, просто офигел. Взял колбу с серной кислотой, и вылил в унитаз. Вода закипела.
В левой ладони у меня было двадцать ран, некоторые стёкла так и живут в руке всю жизнь. Правый глаз чудом спасли. Кислота не сожгла роговицу совсем, каждый день по несколько раз капали в него мою кровь. С тех пор правый глаз у меня видит темнее чем левый.
Десять дней в больнице стали для меня переходом в новую жизнь. Десяток мужиков в палате, которые постоянно рассказывали друг другу о своих любовных подвигах. До сих пор помню несколько историй.
В новостях по телевидению ведущая рассказала о страшном взрыве в квартире.
Рассказ о происшествии закончился словами: "Мальчик к сожалению остался жив". Вот от этих случайных слов меня тогда запомнили. Мамины друзья даже звонили на телевидение, и возмущались.
Но остался жив. А сколько раз мог не остаться? Об этом в следующей главе.
Илья Бортников