Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар -
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
Эти строки Анна Ахматова написала, когда ей было всего двадцать шесть, впереди - вся жизнь, долгая и счастливая, полная взаимной любви. Она была абсолютно уверена в этом…
«Нет тебя тревожней и капризней, но тебе я предался давно».
Царское Село, канун Рождества - именно тогда впервые встретились два будущих гения. Ахматовой (тогда еще гимназистке Анечке Горенко) исполнилось четырнадцать, а Николаю Гумилёву - семнадцать. Юноша увлекался творчеством Оскара Уайльда, всячески подражая своему кумиру – подкрашивал глаза, носил высокий цилиндр, из-под которого виднелись завитые надушенные кудри. А взбалмошной Анечке манера поведения впечатлительного кавалера вовсе не импонировала, хотя посвященные ей стихи она слушала с удовольствием.
Да и к всеобщему восторженному поклонению девушка привыкла и воспринимала как должное - живая, порывистая, с огромными лучистыми глазами на бледном «модном» личике - она выгодно отличалась от своих сверстниц.
Анна, естественно, была влюблена, но вовсе не в долговязого и неказистого Колю, а в студента Владимира Голенищева-Кутузова, не обращавшего на неё никакого внимания. Девушка даже попыталась свести счёты с жизнью, выбрав веревку, которая, к счастью, оборвалась, и гвоздь не выдержал - вылетел из стены...
Николай же свой неуспех у ясноглазой нимфы в расчёт принимать не желал, и даже вызвал на дуэль одноклассника, посмевшего нелестно отозваться об Анне.
Вскоре последовало и предложение руки и сердца, впрочем, тут же отвергнутое. Удар в сердце казался юноше непоправимым, и Гумилёв постарался забыть свое поражение, отправившись учиться в Сорбонну. Дальнейшая матримониальная история более всего напоминает фарс: второе предложение было сделано в Крыму, где отдыхало семейство статского советника Андрея Горенко. Романтическая прогулка молодых людей вдоль побережья закончилась повторным отказом, а Гумилёв решил свести счеты с жизнью, бросившись в воду. Слава Богу, неудачливого жениха спасли, но урока из случившегося он так и не извлек – написал своей избраннице письмо с просьбой все-таки выйти за него замуж. Третий отказ повлек за собой еще одну попытку самоубийства, и опять неудавшаяся: наглотавшегося снотворным юношу спас проходивший мимо лесник.
Наконец свершилось: Ахматова пишет в одном из посланий: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Гумилёва. Он любит меня уже три года, и я верю, что моя судьба - стать его женой. Люблю ли я его, не знаю, но кажется мне, что люблю».
25 апреля 1910 года Николай Гумилёв женился на обожаемой им Анне Горенко, уже ставшей популярной поэтессой Ахматовой. Все, кто знал эту пару, были шокированы – двух, более не подходящих друг другу людей, просто не существовало.
«Оба мы в страну обманную забрели и горько каемся...».
В мае 1910 года, когда 20-летняя Ахматова вместе с молодым мужем посетили Париж, произошла ее первая встреча с Амедео Модильяни. Художник увидел Анну в знаменитом богемном кафе «Ротонда» и сумел произвести на неё впечатление, правда, не совсем однозначное. Анна Ахматова вспоминала о Модильяни так: «Он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет. Как художник он не имел и тени признания».
Как заметил Илья Эренбург, «Ахматова ещё не была Ахматовой, да и Модильяни ещё не был Модильяни». Начинающая поэтесса опубликовала к тому времени два десятка стихотворений, а живописец пребывал «в отважных странствиях в поисках своей индивидуальности, в поисках самого себя».
Ахматова и Гумилёв вскоре уехали из Парижа, но образ русской поэтессы запечатлелся в памяти художника, видимо, навсегда. «Вы во мне наваждение», «Я беру вашу голову в руки и опутываю любовью», - читала Ахматова в его посланиях, всю долгую зиму прилетавших в Россию. А поэтесса писала в ту зиму свои лучшие стихи:
В пушистой муфте руки холодели.
Мне стало страшно, стало как-то смутно.
О, как вернуть вас, быстрые недели
Его любви, воздушной и минутной...
В 1911 году Ахматова уехала в Париж одна – ее брак с Гумилевым уже дал значительную трещину. Чуть менее года прошло со дня их свадьбы, когда Ахматова написала своей подруге: «Хуже не бывает. Хочу смерти. Если бы я умела плакать...». Художник слова и художник кисти встретились вновь... Наверное, это были несколько лучших месяцев ее жизни.
Все это время Модильяни создавал свои потрясающие рисунки – Египтянка, как называл ее художник, позировала ему в его крохотной мастерской, днём они пропадали в музеях, а ночью рука об руку бродили по ночному Парижу, сидели на скамейке под зонтом в Люксембургском саду. На прощанье Модильяни вручил любимой свёрток с рисунками и попросил, чтобы та их окантовала и развесила у себя в комнате. Из шестнадцати рисунков сохранился только один, остальные, как она полагала, «скурили солдаты в Царском» во время революции. Но с тем, что остался, поэтесса не расставалась уже никогда.
«Там милого сына цветут васильковые очи…».
В октябре 1912 года родился Лёвушка – единственный сын Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, будущий великий ученый, этнограф, историк и философ. Дети - всегда радость, которая ещё прочнее цементирует подлинные чувства. Это когда они есть…
И Лёвушка не помог, напротив, из-за него часто происходили надуманные ссоры.
Ахматова писала: «Скоро после рождения Левы мы молча дали друг другу полную свободу и перестали интересоваться интимной стороной жизни друг друга».
Ирина Одоевцева вспоминает слова его отца:
«Лёвушку – ему было четыре года – кто-то, кажется Мандельштам, научил идиотской фразе: «Мой папа - поэт, а моя мама - истеричка». И Лёвушка однажды, когда у нас в Царском собрался Цех поэтов, вошёл в гостиную и звонко прокричал: «Мой папа - поэт, а моя мама - истеричка!» Я рассердился, а Анна Андреевна пришла в восторг и стала его целовать: «Умница Лёвушка! Ты прав. Твоя мама истеричка». Бедный малыш…
Когда началась Первая мировая война, Гумилев как истинный патриот отправился на фронт добровольцем. Удивительно, но трагические события в истории страны сблизили супругов. Гумилёв пишет Ахматовой из армии:
«Дорогая моя Аничка, я начинаю чувствовать, что я подходящий муж для женщины, которая „собирала французские пули, как мы собирали грибы и чернику“».
В 1915 году Ахматова напишет стихи о муже:
Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
Гумилёв:
«Целые дни повторяю „Где она, где свет веселый серых звезд ее очей“ и думаю при этом о тебе, честное слово...».
Ахматова:
«Как невеста, получаю каждый вечер по письму...».
А вернувшись после войны домой, Гумилёв навсегда расстается с Анной…
Уже пожилая Анна Андреевна с горечью заметит, что Гумилёв никогда не скрывал своих увлечений и даже, будучи женатым, еще более оставался холостяком. Восемь горьких мучительно-трагических лет ненужного обоим брака … Может быть, не стоило играть с судьбой в русскую рулетку?
Но надо отдать должное Анне Андреевне: она всегда называла себя вдовой Гумилёва, собирала записки и черновики бывшего мужа, давала жесткий отпор клеветниками. Гибель поэта в 1921 году явилась для Ахматовой страшным потрясением, в котором она винила только себя – считала, что Николай вернулся в Россию после революции из-за нее. Анне Андреевне удалось пережить войну и годы репрессий, и она верила: образ Николая Гумилёва являлся ее ангелом-хранителем, всю жизнь оберегая от бед и несчастий.
Анна Ахматова «В ремешках пенал и книги были…». Николаю Гумилеву
В ремешках пенал и книги были,
Возвращалась я домой из школы.
Эти липы, верно, не забыли
Нашей встречи, мальчик мой веселый?
Только, ставши лебедем надменным,
Изменился серый лебеденок.
А на жизнь мою лучом нетленным
Грусть легла, и голос мой незвонок.
Октябрь 1912, Царское Село
Анна Ахматова «И когда друг друга проклинали…»
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала,
И что память яростная мучит,
Пытка сильных – огненный недуг!
И в ночи бездонной сердце учит
Спрашивать: о, где ушедший друг?
А когда, сквозь волны фимиама,
Хор гремит, ликуя и грозя,
Смотрят в душу строго и упрямо
Те же неизбежные глаза.
1909 г.
Анна Ахматова «Заплаканная осень, как вдова»
Заплаканная осень, как вдова
В одеждах чёрных, всё сердца туманит...
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой...
Забвенье боли и забвенье нег —
За это жизнь отдать не мало.
15 сентября 1921
Царское Село
Анна Ахматова «Чугунная ограда…»
Чугунная ограда,
Сосновая кровать.
Как сладко, что не надо
Мне больше ревновать.
Постель мне стелют эту
С рыданьем и мольбой;
Теперь гуляй по свету
Где хочешь. Бог с тобой!
Теперь твой слух не ранит
Неистовая речь,
Теперь никто не станет
Свечу до утра жечь.
Добились мы покою
И непорочных дней…
Ты плачешь – я не стою
Одной слезы твоей.
27 августа 1921, Царское Село
Анна Ахматова «Ты правишь надменно…»
Ты правишь надменно, сурово и прямо.
Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.
Пусть запахом мёда пропахнет та яма,
В которой зарыты косые глаза.
Пусть мёртвые пальцы на ангельской лире,
Как прежде, врезают свой пламенный след,
И пусть в Твоём царственном, сказочном мире
Он будет небесный придворный поэт.
1921
Анна Ахматова «О, знала ль я…»
О, знала ль я, когда, томясь успехом,
Я искушала дивную судьбу
Что скоро люди беспощадным смехом
Ответят на предсмертную мольбу.
О, знала ль я, когда неслась, играя
Моей любви последняя гроза,
Что лучшему из юношей, рыдая,
Закрою я орлиные глаза.
1927
Анна Ахматова «На пороге белом рая…»
На пороге белом рая,
Оглянувшись, крикнул: «Жду!»
Завещал мне, умирая,
Благостность и нищету.
И когда прозрачно небо,
Видит, крыльями звеня,
Как делюсь я коркой хлеба
С тем, кто просит у меня.
А когда, как после битвы,
Облака плывут в крови,
Слышит он мои молитвы
И слова моей любви.
1921 г.
Спасибо, что дочитали до конца! Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!
