Молоденький гаишник неуверенно махнул полосатой своей палкой. Видавшая виды «шестёрка» послушно притормозила у обочины.
Лёгкое облачко пыли
— Что случилось, товарищ лейтенант? — с пассажирского места глядел мужчина средних лет. — Мы с женой возвращаемся с дачи. Кажется, ничего не нарушили.
— Нет, конечно, нет, — заторопился гаишник. — Вы не нарушили, нет. Просто идёт проверка документов, извините, пожалуйста. Предъявите, пожалуйста.
Мужчина, пожав плечами, достал из бардачка документы, выбрался из салона…
Сразу с нескольких сторон к нему кинулись крепкие парни. Миг — он схвачен, вздёрнут в воздух, руки его прижаты к телу, голова откинута, шею сжала сильная рука.
Стремительно подкатила чёрная «Волга», схваченного, не церемонясь, втиснули на заднее сиденье, по бокам уселись двое. Взревели моторы, «Волга» и ещё две машины сорвались с места, исчезли. Как и не было их. Лёгкое облачко пыли взвилось в воздух, осело…
Три царапающие буквы
Адольфу Толкачёву уже перевалило за полвека, когда на него накатило. Да так, что прямо никакого терпежу. Не зря же говорят: седина в бороду — бес в ребро.
Адольф — это, кстати, настоящее его имя. Но тут нет никаких параллелей, поскольку родился он в 1927 году, и о фюрере тогда мало ещё кто слышал. А имя было очень распространённым. Славное имя — означает «благородный волк».
Только Толкачёв на волка никак не походил — скорее уж на серого мыша. Или как там называется муж мышки?
И вот у этого мыша взыграло ретивое. Как всегда бывает в пожившем возрасте, страсть обуяла нешуточная — Адольф не спал, не ел, никакие другие физиологические потребности толком не удовлетворял — всё думал о ней, о поздней своей возлюбленной. А когда, случалось, засыпал, всё имя её повторял из трёх царапающих букв — ЦРУ.
Куды там!
Да, дорогие мои читатели, на сердце нашему герою запала именно она — разведка США, её сердечную склонность возжелал он завоевать. Человек был обстоятельный, потому начал планомерную, систематическую осаду.
Свои страстные признания он облекал в слова, из слов составлялись письма, затем они подбрасывались американским дипломатам. На автозаправках, на остановках, просто на улице. Проходит мимо какого-нибудь атташе — швырк писульку ему в карман. А сам за угол и был таков.
Но в ответ — ни слова, ни взгляда от жестокосердой возлюбленной. Потом, правда, выяснится, что она-то не прочь была пообщаться. Но как благовоспитанная дочь прежде обратилась к родителям.
В те годы руководителем ЦРУ являлся адмирал Тернер. Ведь моряк — кажется, должен бы, понимать и поощрять романтику отношений.
Однако, как выражались русские классики, куды там! Сугубо практичный оказался адмирал. Почему-то не поверил в чистоту чувств Адольфа. Так и заявил: «Это всё, доча, фуфло несусветное и подстава голимая. Твой фуфломёт пургу тебе втюхивает. Никаких стрелок!»
Сказано это было на чистом английском языке, потому прозвучало не так изысканно. Но смысл был ясен: встречи запрещались.
Сердце гордячки дрогнуло
А влюблённый не унимался. Односторонний почтовый роман длился год. В конце концов Адольф в очередном послании передал сверхсекретные сведения, которые никак не могли быть сфальсифицированы КГБ, ибо наносили увесистый ущерб державе. Тут сердце гордячки ЦРУ и дрогнуло.
Проверка показала, что Адольф Толкачёв работает в секретном институте, имеет прямое отношение к ценнейшим и секретнейшим разработкам в сфере авиации, электронной разведки и прочих областях, обеспечивающих оборону СССР современными разработками.
Завязались столь желанные Адольфом тесные отношения. Они длились целых семь лет! За это время Толкачёв передал в ЦРУ неимоверное количество материалов, которые с одной стороны помогли американцам быть в курсе наших вооружений, а с другой — сэкономили им десятки, а то и сотни миллиардов долларов. Одновременно нашей стране был нанесён сопоставимый громадный ущерб.
Из ЦРУ тоже бегали
Конечно, госбезопасность заподозрила неладное. Но на Толкачёва выйти не смогла. Жил он скромно, в двухкомнатной квартирке с женой и сыном-студентом. Позволил себе лишь прикупить дачу да «жигулёнка». В остальном обретался неприметно, а работником был исключительным: добросовестным, инициативным и — гад такой! — талантливым до чёртиков.
Платили ему хорошо. На родине выходило до 500 рублей в месяц. В то время как средний инженер получал 130-150 рублей. При всём при том, и работа была ему в радость, с душой и желанием отдавался любимому делу, много в нём преуспел.
Так что же ему, змеюке подколодному, не хватало, что ещё было надобно?
Сам он потом ссылался на идейные мотивы. Пенял на то, что в сталинские времена была репрессирована мать его жены, и он до того возненавидел весь советский строй, что так и мечтал напакостить стране, считавшейся его родиной.
Может быть, так оно и было. Только главное-то заключалось совсем в другом. В деньгах, конечно. Существует такое в человеке, что-то вроде болезни. Подхватившие её готовы хапать деньги и ртом, и другим местом. Не для чего-либо, а просто, чтобы иметь. И побольше. Квартиры целые набивают купюрами, а всё мало.
Американские шефы откладывали на специальный счёт по миллиону долларов в год. Сначала исходили из расчёта по официальному курсу. То есть — 60 копеек за доллар. Так Адольф крик поднял до небес: требовал применить рыночные расценки: по три рубля за доллар. Цэрэушники, само собой, пошли навстречу. Кроме того, на шпионские расходы выдавались и советские рубли. Опять же — в изрядном количестве.
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. На след Толкачёва помог выйти перебежчик. Из ЦРУ тоже бегали. Не ужился там некий Эдвард Ли Говард. Обидели его. Обнаружили, что в молодости баловался наркотиками и задвинули в угол. Он с горя в баре выпил лишнего, в драке крепко получил по физии и спасся только тем, что достал именной пистолет да и шарахнул в потолок.
После чего был изгнан из ЦРУ насовсем, без всяких льгот. И решил отомстить. Передал чекистам списки американских агентов в СССР, в коих значился и Адольф Толкачёв.
Поздно. Уже…
Шпион почуял неладное, принялся избавляться от всего, что могло его выдать. Прежде всего от денег. Вернее — от деньжищ. Тратить их ему было практически некуда, а заработать такие суммы в СССР было невозможно. Даже наворовать такие деньги тогда могли лишь единицы по всей стране.
И грянуло огненное действо. У себя на даче в печке Адольф сжёг 420 тысяч рублей. Классик уверял, что рукописи не горят. Ошибался. А вот деньги точно не горят. Да ещё сумма, на которую можно было купить 84 автомобиля «Жигули».
Толкачёв потом подробно описал, как он измучился с этим рублёвым аутодафе. Даже бензин мало помогал, деньги не горели — тлели.
Только всё это оказалось зря. Впереди была подмосковная трасса, и на ней молоденький лейтенантик с полосатым жезлом…
Военная Коллегия 23 июня 1986 года приговорила Толкачева Адольфа Георгиевича к высшей мере наказания — расстрелу.
Надо отдать должное американцам — они пытались спасти своего агента, так много сделавшего для них. Между прочим, на самом высоком уровне. Президент Рейган обратился к первому и последнему президенту СССР Михаилу Горбачёву с просьбой, передать Толкачёва под юрисдикцию США. Горбачёв был бы рад исполнить любое желание заокеанского друга, но тут лишь вздохнул и развёл руками: «Поздно. Уже…»
Приговор был приведён в исполнение 24 сентября того же года.