К своему предпенсионному возрасту у Арсения Николаевича имелось всё, что и полагается иметь мужчине в таком возрасте, включая дрожайшую супругу Ольгу Васильевну и небольшой тремор конечностей к утру понедельника.
Ольга Васильевна в свои годы уже приближалась к окончанию “элегантного возраста”, а потому всё чаще ходила на педикюр, маникюр и посещала новомодного стилиста в близлежащем салоне красоты. Плюс ко всему, совершенно внезапно для своего супруга, заимела мечтательное выражение лица, таинственное мерцание глаз и впала в затяжную меланхолию.
Резкая смена панталон на кокетливые трусики шортиками и систематические походы на гимнастику в Центр Московского Долголетия - также не остались незамеченными пытливым глазом Арсения Николаевича.
В квартире внезапно поселился боевой дух конкурента и неприятно запахло дележом всего, что все эти годы совместно наживалось непосильным трудом. Срочно требовался план выхода из сложившегося кризиса или по его урегулированию!
И, как не странно, но план проверки любви и верности супруги нашёлся! Причём, довольно быстро и, как казалось самому Сене, просто гениально.
На самом обычном тетрадном листке в клеточку, который он выдрал с мясом из тщательно оберегаемой женой тетради с рецептами её маменьки, и занимающей отдельную полочку на кухонном уголке, Арсений Николаевич старательно написал:
- Дорогая моя Ольга! Мы с тобой слишком долго совместно шли по этой некогда прекрасной и прямой семейной дороге! Но! Хайвэй неожиданно прервался и перед нами разверзся кювет! - тут Арсений Николаевич самодовольно хмыкнул и порадовался за столь удачно подобранный и изысканный речевой оборот. - Твой голос неожиданно огрубел в отношении меня и дальше так жить просто невозможно! Я ухожу к своей маме, ведь только она меня по-настоящему любит и понимает! Прощай. Твой бывший муж Арсений!
Согласно его гениального плана, после прочтения такой прощальной записки, его супруга просто обязана была впасть в истерику с заламыванием рук, обливаясь при этом горючими слезами. Ну и, конечно же, погрузиться в глубочайшую депрессию, дикое отчаяние и пребывать в подобном состоянии вплоть до возвращения законного супруга, если тот, конечно, ещё соблаговолит.
Демонстративно положив “шедевр рукописи” на трюмо у входной двери, “бывший муж” сгрёб первые попавшиеся ему на глаза личные вещи в огромный коричневый чемодан для дальних поездок (причём, всё в одну кучу - наглаженное с уже грязным), защёлкнул замки и с титаническими усилиями запихнул его в недра объёмного зеркального шкафа, встроенного прямо в коридоре.
Далее по заранее составленному плану намечался подвиг - втиснуться под невысокую кровать! И это при полнейшем отсутствии подобных навыков и наличии пуза, больше напоминающего распиленный пополам глобус, и чтобы как в далёком детстве тебя там никто не обнаружил. Превратиться, так сказать, в невидимку, стать глазами и ушами, которые засвидетельствуют предательство и женское коварство.
Прочихавшись и откашлявшись от кружевных залежей подкроватной пыли, посадив себе на лбу смачную шишку и выдрав солидный клок из домашних штанов обо что-то торчащее и острое, Арсений Николаевич, наконец то, закрепился на своём идеальном наблюдательном пункте.
Время он рассчитал верно, а потому и ждать особо долго не пришлось. Буквально несколько минут спустя в замочной скважине послышался скрежет ключа, затем скрипнули дверные петли, которые он всё забывал смазать, и в резко вспыхнувшем желтоватом свете лампы в прихожей материализовалась всё ещё красивая фигура Ольги Васильевны.
Она ещё не успела опустить на пол многоразовую хозяйственную сумку, как увидела “прощальное письмо” Арсения Николаевича. Тут же схватив послание во вторую руку, она живенько принялась его читать.
Внимательно перечитав записку несколько раз, Ольга закусила губу, автоматически скинула туфли и даже не снимая пальто не спеша прошлась по квартире, бегло осмотрев неожиданно осиротевшее гнёздышко.
После чего вернулась в прихожую, взяла лежащую там на тумбочке авторучку для всяких непредвиденных случаев и решительным, размашистым почерком дополнила рукопись супруга.
Арсений Николаевич из-под кровати наблюдал, как тапочки его супруги направились к шкафу, следом отъехала в сторону зеркальная дверца и близко к полу просквозил краешек платья. Это было то самое итальянское платье, которое он дарил ей на очередную годовщину их совместной супружеской жизни и считалось в её гардеробе самым роскошным и модным.
Ольга Васильевна вдруг принялась напевать какую-то весёлую песенку, облачаясь при этом в праздничное платье, что совершенно ломало его план.
А вот дальше и вовсе всё складывалось непредвиденно и из рук вон как плохо - жена позвонила ЕМУ!
- Алло, ты на месте? - промурлыкала тоненьким голоском коварная изменщица.
Далее она слушала собеседника, потом добавила:
- Отлично, скоро буду! Жди, я уже мчусь!
В прихожей мгновенно выключился свет, снова скрипнули дверные петли, а в замочной скважине повернулся ключ. Наступила давящая тишина.
Арсений Николаевич лежал, словно парализованный, и просто боялся пошевелиться, а в голове проносились и бились о своды черепной коробки разные гнусные мысли, из которых литературно печатаемой была лишь “Женщина лёгкого поведения!”.
Следом за гневом накрыла острая фаза сожаления о содеянном, и отчего-то стало дико жаль себя и бывшего приятеля Колю, у которого давным-давно, в порыве страсти, они с Ольгой Васильевной сломали кровать его родителей.
Слёзы текли по щекам сами по себе, перемешиваясь с пылью и неравномерно ложась на майку. Нужно было срочно что-то предпринимать.
Бабушкин совет: “В любой непонятной ситуации, сажай, внучок картошку” - сейчас явно никак не мог ему помочь.
Конечно же, первым делом нужно было прочитать, что же там приписала к “прощальному письму” эта ехидна, столько лет так удачно и правдоподобно маскировавшаяся под добропорядочную супругу.
Арсений Николаевич с трудом покинул свой тайный пункт наблюдения и сразу же направился в прихожую. Он схватил в руки листок в клеточку, и перед его глазами заплясали буквы, облачённые в до боли родной почерк:
- Сенечка, милый, ну до чего же ты неудачно спрятался - видны тапки! Я побежала к Надюшке на почту - за твоим подарком, который несколько припозднился, но всё-таки пришёл вовремя. Когда вернусь, будем с тобой праздновать твой День рождения! Целую, твоя любящая Оля!
P.S. А вот за тетрадь с мамиными рецептами ответишь лично!
***
Из сети в обработке Эллины Владис