Все-таки капля камень точит и со временем многое меняется.
Но как можно писать, когда глаза весь день на мокром месте? Поэтому вчера я молчала.
Давненько не видела и не слышала 22 июня по нашим федеральным каналам такого количества песен, которые с детства знала наизусть, а в период безвременья вся страна их почти забыла, а у двух, может, трех поколений наших детей они не вошли в генетический код.
Не уверена, что при нашей жизни сумеем восполнить...
И к месту были дневные включения со стихами, которые читали в предрассветной Москве знакомые актеры, которые не сбежали, остались с нами, сохранили себя и народную любовь, а на некоторых мы посмотрели новыми глазами...
И документальный фильм "Неизвестная война", который бы я насильно заставила посмотреть - если бы случилась такая оказия - небратьев, поляков, чехов и прочую братию, любящую рассказывать про пакт Молотова-Риббентропа. Оглохших и ослепших релокантов наших, видно, уже не пронять документами нацистов с планом стереть город Ленинград с лица земли, использовать "неполноценное" население СССР в качестве рабов и постепенно дать им возможность умирать в полной безграмотности, голоде и холоде.
Ну, что, сынки, как вам у них сейчас пьется баварское? В конце концов сбылись ваши мечты?
Не без тайной радости каждый день я читаю многочисленные комментарии к заметкам, которые подбрасывает мне интернет с елейными рассказами хорошо устроившихся релокантов с их советами, как переехать и устроиться за бугром другим желающим: 99% откликнувшихся в разных выражениях выражают надежду, что мы никогда не увидим этих людей в России. Причем самое мягкое - нафиг с пляжа.
***
Я подпевала Ильдару Абдразакову, когда зазвучали песни военных лет. И вспоминала безвременно ушедшего Дмитрия Хворостовского.
Это апрель 2003 года.
Из публикации "Ведомостей":
"В минувший понедельник до отказа заполненный публикой Государственный Кремлевский дворец плакал навзрыд: русский топ-баритон Дмитрий Хворостовский представил свою новую программу из песен военных лет. Из всех громких музыкальных проектов последнего времени этот, безусловно, был обречен на успех и - что встречается гораздо реже - был этого успеха полностью достоин.
В финале публика приветствовала певца стоя, утирая слезы и хлопая в ладоши в такт бессмертному "Дорогая моя столица, дорогая моя Москва!". Если бы новая программа Хворостовского длилась два отделения, то Кремлевский дворец от нахлынувших патриотических чувств не устоял бы. Но шлягеры времен Великой Отечественной войны занимали лишь вторую часть вечера - в довесок к ним в первом отделении звучали популярные оперные арии, которые должны были бы, по идее, подновить в сознании столичной публики "классический профиль" певца. ... не перетруждая себя большими переживаниями, он давал залу ровно то, чего от него ждали - интонаций уставшего прожигателя жизни (Онегин) и благородной снисходительности романтического героя (Демон). Московский камерный оркестр Константина Орбеляна и сводный российско-американский хор из колледжа им. Шнитке и Йельского университета, промямливший два хора Верди, смело могли бы пропустить мероприятие.
Во втором отделении и хор с оркестром, и солиста словно подменили. Когда со сцены полилась первая мелодия – "Вот солдаты идут" - зал оцепенел: до боли знакомые, тысячу раз перевранные и спародированные шлягеры Хворостовский пел с такой задушевностью и с таким тактом, что публика сдалась сразу и без боя. Патриотическая тема, обращение к которой в последние годы, как правило, грозит чудовищной пошлостью и фальшью, обрела едва ли не идеальное воплощение в программе Хворостовского."
***
У меня бы язык не повернулся назвать "Последний бой" и "На безымянной высоте" шлягерами.
Это ДРУГОЕ.
Так и эпоха другая была.
Но люди начали оживать. Вот оно, начало пробуждения.
Я слушала Ильдара Абдразакова, подхватившего эстафетную палочку у Дмитрия, на подмерзающих, наверное, музыкантов, которых приодели, как могли, поскольку май 2024 года в Москве выдался нетривиальным.
И смотрела на лица людей, подпевавших певцу вместе со мной.
Веселые лица и улыбки это часть, когда все поют "Катюшу" и "Три танкиста".
"Темную ночь" и "Журавли" наши люди слушают, вспоминая родных и близких, боль и потери, которые были. И которые, увы, предстоят.
Бой еще не последний. Но трудный самый.
Я смотрела на лица людей и вспоминала день, когда наши ребята пошли в бой, а на страну обрушили обещанные "санкции из ада". Они грохнулись одномоментно и страшно для многих. Когда остановили самолеты, поезда, контакты, деньги, лекарства...
Я помню, что люди на улице меня тогда потрясли. Не тем, что говорили и пели. Они просто шли по делам - спокойно, буднично. Студенты в метро смеялись. Женщины на улицам спокойно болтали о своем.
Никто не испугался. Все продолжали жить в сложившихся условиях.
И помню, как всем и каждому мне хотелось тогда сказать: "Я люблю вас, люди!"
***
Я не видела тех, кто создал пробку в Верхнем Ларсе
Но одна из моих знакомых накануне выборов президента довольно зло сказала: "А я не буду голосовать за Путина".
И я не стала даже спрашивать почему. Он виноват в том, что она не любит свою работу, что не сложилась личная жизнь, что подорожали билеты и Шенген, что даже в Болгарию приходится пилить через Стамбул, а чемодан тащить пешком через погранпереходы ...
Но 9 мая она поет песни военные лет, с утра слеза во взоре: "Что-то я такая сентиментальная..."
Ей трудно объяснить, что вряд ли эти песни к нам вернулись, если бы однажды человек, на которого она нынче злится, в продолжение решительного поступка Евгения Примакова не развернул самолет побольше - всю нашу огромную страну, а теперь еще полмира - и не вернул нам нашу историю, веру и песни.
***
А потом я смотрела с удовольствием фильм "Солдатик" - одно из немногих современных кино о войне, который не вызывает возмущения и содрогания.
Только мы с дочкой поспорили - выглядели ли женщины на фронте как героиня Дарьи Урсуляк. "Мама, но они же ресницы не красили".
Потом я долго листала фотоальбомы , чтоб показать, что девушки и женщины всегда хотели и стремились быть красивыми.
Впрочем, они и так были необыкновенно хороши.
А потом я смотрела "Они сражались за Родину" - очень правильный фильм про боль и веру задолго до Победы для того, чтобы вспомнить его 22 июня. И все бои и упреки женщины в селе - они про наше сегодняшнее сражение.
Благодарна дончанину Ивану Каменеву, который ведет сейчас утренние эфиры по главному патриотическому каналу страны. Он позвал женщину, которой 22 июня 1941-го было всего 4 года. Она помнит блокадный Ленинград, смерть мамы, руку брата, стиснувшую ее ручку в своей, детские дома, где их спасали от голода. И цитирует дневник Тани Савичевой на память дословно. Рассказывает ее историю "от" и "до".
Я сначала подумала - так ведь все знают про Таню из Ленинграда.
А потом вспомнила свой детский спор с отцом. Однажды я спросила, о чем он рассказывает, когда его приглашают на встречи со школьниками, и он ответил, что начинает с главного:
- 22 июня в четыре часа утра фашистский враг напал на нашу Родину...
Я его прервала и сказала - мол, пааап, ну, ты бы лучше про себя рассказал, а про это и так все знают.
Он никогда со мной не спорил. Просто посмотрел и промолчал.
Прошли годы. И только сейчас я понимаю, как он был прав.
А солнце вставало, встает и будет вставать над Родиной моей.
Враг будет разбит. И Победа будет за нами.
