У нас в школе была учительница музыки. Мы её жутко боялись. Она делала свирепое лицо, сжимала кулаки и страшным голосом шипела: ах вы мерзавцы... да я вам сейчас бошки поотрываю...
Страшная женщина.
Страшная психологическая травма у детей...
Сейчас я - та самая учительница музыки. Только никому не страшно.
99% времени когда я нахожусь дома и не сплю, я - ору. Ору громко, протяжно, вращая глазами и сотрясая кулаками, одни и же фразы:
- Нельзя!
- Слезь оттуда сейчас же!
- Не трогай!
- Зачем ты туда залезла?
- Не кусайся!
- Что ты там жуешь?
- Ты где это взяла?
- Я сейчас бошку тебе оторву, негодяйка!
Так как я ору постоянно одни и те же фразы уже полтора года, никто не обращает внимания. Котенок уверен: когда эта женщина, проживающая на его территории орёт, значит "это норма". Все в порядке. Орёт - значит жива. Работаем дальше.
Если я не ору - это значит, что очень скоро я буду орать, к гадалке не ходи. Потому что эти десять минут, пока я не ору, они там вершат свои дела. И сейчас я пойду на кухню попить воды и об этом узнаю. И тогда заору.
Если день был продуктивным, и с утра всё что только можно в этом доме уже было своровано, изодрано, уронено, а я валяюсь на кровати, листаю ленту новостей, котёнку становится скучно.
Приходят ко мне с видом гопника в подворотне, начинают задираться. Мол, опаньки, а кто это тут у нас лежит, гражданочка, телефон есть, позвонить надо?
Я говорю: Эмма, выходной день, давай просто спокойно полежим полчаса, а?
На том свете полежишь, давай побоксируем немного, мамуля? - говорит котенок и встает в стойку.
Не. Не побоксируем. Изыди, Эмма.
Да че ты кобенишься, мать. Как школьница. Давай разомнемся. Нормально ж сидим. Выпиваем. Пару раундов. В моё любимое: "Хищник пожирает орущую жертву". А?
И, этак, лапами, слегонца, начинают меня метелить...
Я говорю, извольте. У мамули выходной. Дайте полежать спокойно. И тяну руку, чтоб погладить гопоту по треугольной башке.
Котенок видит руку и радостно набрасывается.
Делает удушающий кувырок. Не знаю, откуда они этого набрались, всегда накидываются, обхватывают лапами и делают кувырок через голову. Видимо с целью переломить хребет жертве во время кувырка, а потом уж спокойно пожрать трепещущее в агонии тело.
Но сломать хребет моей руке им не удаётся. Посему котенок просто перекручивается на руке, как начинающая стриптизерша на пилоне, под воздействием гравитации падает вниз, оставляя на руке кровавые следы своего пируэта.
Я ору благим матом. Котенок оскорбляется.
Ладно, говорит, мерзкая ведьма, тогда я пойду и буду ходить лапами по обеденному столу!
Да иди! Иди ужо. Все равно сто раз с утра там ходили. Дай мамуле ленту долистать!
Через пять минут слышу подозрительный шум из кухни. Какое-то плотоядное чмокание. Чем? Чем там, черт побери, можно чмокать?
С ужасом вспоминаю. Королевские креветки печень индейки томится в молоке на ужин!
Подскакиваю. Бегу. Ору, разумеется, традиционную фразу.
Вижу, как кошачье тельце стремглав улепетывает со столешницы в сторону ванной. Мчу следом. Мне ещё не хватало, чтобы кусок печени затащили под ванну и там терзали.
Котенок бежит, поскальзывается на коврике. Я поскальзываюсь следом. Коршуном нападаю на котенка. Охватываю карающей дланью кошачьи челюсти... Разжимаю. Что-то розовое...
Силиконовый молд в форме спящей русалочки... Для рукоделия. Лежал себе, закутанный в целлофан, в коробке. Вместе с другими молдами. Сверху на коробке - ещё коробка для надёжности стоит. А на ней сверху - стопка ежедневников. Ни одной щели! Цементный саркофаг. Вакуум. Комар носу не подточит!
Котик подточил. И все так обставил умело, как будто печень украдена. Мамаша встрепенулась.
Ну не вышло сыграть в "Хищник пожирает орущую мамашу", но хотя бы в "Орущая мамаша гналась за хищником и облажалась" сыграли. Профит.
