Я сидела по-турецки на кухонном диванчике, попивая настой плодов шиповника маленькими глоточками и наблюдая, как асяй раскатывает тесто. Только что я всё ей рассказала, без подробностей, конечно, скорее ощущения и чувства свои, чем действия и события. Выплеснула всю свою смутную обиду на Дара и предполагала услышать в ответ её уверенное и спокойное: «Всё будет хорошо, кызым, ничего страшного не произошло!»
Асяй, как обычно с ней бывало, когда она что-то обдумывала, просто, встала к столу и начала готовить. Сейчас вот аккуратно лепила уч-почмаки, чтобы подать их к обеду вместе с наваристым говяжьим бульоном. А я пила витаминный чай и терпеливо ждала её реакции, нервно постукивая пальцами по тонкому фарфору изящной чашки. Наконец, «фея домашнего очага» повернулась ко мне, вытирая руки кухонным полотенцем, тепло улыбнулась и села напротив, заглядывая в глаза.
– Дорогая, что ты от меня ждёшь сейчас?
– Я-я-я… – на минуту опешила, что за идиотский вопрос? – Я не знаю, совета, помощи… Ты же мама моя!
– Совета… – асяй вздохнула, чуть хмурясь, – Знаешь, если бы я слушала всякие советы, ты бы на свет не появилась. Ты должна себя уметь слушать, а не меня. И, насколько я понимаю, если ты сидишь передо мной, то окончательно расставаться с Даром ты не собираешься, иначе бы сразу к Салману побежала, верно?
Я нехотя кивнула.
– Ну так, а чем я тогда могу помочь, милая? – асяй поймала мою руку, крепко сжав, – Хочешь услышать, что я его осуждаю? Конечно, осуждаю, это очень некрасивый поступок, вот только чем, именно, он продиктован? Мне Дар в роли твоего будущего мужа и раньше не нравился, ты знаешь, но никогда он не казался таким уж бессовестным интриганом и манипулятором. Да, схитрил… Возможно, им, просто, руководил страх тебя потерять. Вы ведь так недолго вместе. Ещё не уверены друг в друге… Это нормально…
Я удивлённо приподняла брови, на что асяй рассмеялась.
– В том смысле, что чувствовать неуверенность нормально, а не решать проблемы подобным способом. Не смотри на меня так, – погладила меня по плечу, – Просто, поговори с ним спокойно. Думаю, стоит дать ему шанс. По большому счёту, он отличная партия для тебя, не все его действия безупречны, но в любви, как на войне, сама знаешь…
Я возмущённо фыркнула.
– Дело даже не в его поступке, мам! А в том, что Дар мне сам так и не рассказал! Понимаешь, как мне было неприятно узнать всё от Салмана, почувствовала себя пешкой в чужой игре… Это так унизительно!
– Ну да, – асяй улыбнулась, – Если бы он признался, ты бы до сих пор между ними разрывалась. А так, вроде бы, уже и свадьба через неделю… Продумал всё, опытный стратег! Или ты не уверена в своём выборе и жалеешь?
– Не жалею, люблю я его… Но дело не только в этом, я ещё не хочу жить в Москве!
– Ну, так позвони ему! Пусть приедет, поговорите спокойно…
– Он тогда выиграет, решит, что у него всё получилось!
Асяй нахмурилась.
– Выиграет-проиграет… Это уже не семья, а поле боя. Дорогая, ты же знаешь, я в этом не сильна. Твой мужчина – тебе видней. Главное – не заиграйся. Иногда выгодней где-то проиграть, но быть счастливой. Цель жизни ведь не очков побольше набрать, верно?
– Верно, но… – только начала возражать.
– Не перебивай, кызым! Лучше – определи для себя, чего ты на самом деле хочешь, где готова уступить, а где точно нет. Уступать, ведь, всё равно, придётся. Вы два разных человека и ваши интересы постоянно будут сталкиваться, это нормально, дорогая. Тем более, ты выбрала зрелого, жёсткого, властного мужчину, любящего всё контролировать. Не пытайся его изменить. А подумай, как, именно, можно от будущего мужа чего-то добиться. Я давно наблюдаю за твоим женихом…
– Ой, мама, только про подругу свою не вспоминай!
– Я не об этом… Он сделает всё, что ты захочешь, милая, если правильно попросишь. Единственный совет, который я точно могу тебе дать: не дави на него, особенно, при посторонних, будь ласковой, и он любую твою прихоть с радостью исполнит. Вот ты хочешь, чтобы вы переехали из Москвы. Но не требуй, а попроси!
– Попросить? – я даже на диване подскочила, чуть не выронив чашку на пол, – То есть он меня обманул, предал, а я, значит, должна ластиться к нему, как кошка, и милости выпрашивать? Нигде у него там не слипнется?
Асяй только руками развела и вздохнула.
– Ну, тогда больше не спрашивай у меня ничего. Мы с отцом всегда с радостью тебя примем обратно.
– Спасибо, мама, – буркнула себе под нос.
Вылетела из нашей солнечной, наполненной ароматами выпечки кухни, стоило на пороге объявиться отцу. Он, было, попытался меня задержать, желая узнать, что происходит. Врать ему я никогда не умела, а рассказывать правду было равносильно медленной мучительной смерти. Раньше атай был моим самым близким человеком, он первый поведал о волшебной сущности Прекрасной пери, доставшейся мне от его матери. Но ссору и расставание с женихом осудил и даже не пытался это скрывать. Поэтому стремительное бегство и брошенное через плечо «Ой, мне пора!» показались лучшим вариантом. Сквозь щель захлопывающейся двери послышалось мамино: «Ну, что ты? Всё нормально, оставь ты её в покое…» Дальше уже не расслышала.
Быстро у себя меняю домашнее платье на джемпер и джинсы, пролетев коридор, прихожую, крыльцо и двор, сбавляю шаг, сажусь на велосипед и задумчиво кручу педали в сторону Голубого озера.
«Может быть, и правда, стоит лишь попросить?! Но как?! Просто, не могу переступить через себя, даже мысленно представить, не то что…»
Оказалось, что без Дара я вполне могу жить. Могу! И даже улыбаться могу, и радоваться чему-то, и чувствовать себя уверенно. Всё могу! Но я как будто за стеклом. Жизнь крутится вокруг, течёт дальше, бурлит…
А настоящая маленькая Лиля сидит в прозрачном ящике где-то глубоко-глубоко внутри, и до неё доносится лишь часть приглушенных звуков, все цвета тусклые и невозможно различить запахи, как в вакууме. Да, там безопасно, в этой коробке.
И большой Лиле живётся не так уж и плохо, но иногда так хочется разбить вдребезги эту тесную стеклянную тюрьму и снова ощутить реальный мир. Чтобы и больно, и зло, и весело, и счастливо, и захватывало дух. Всё на максимум!
Чтобы не видеть себя всё время, словно, со стороны, как сейчас.
Почти уверена, что Родин знает всё про меня – родители не могли не доложить, но сам ни разу мне не позвонил. Ни одного звонка, ни одного сообщения… И это так не похоже на него прежнего, что сейчас я нервничаю ещё и поэтому. Нет смысла защищаться, если на тебя не нападают. А если я не огрызаюсь, то в глубине души мне становится перед Даром совестно. Он ведь на коленях тогда в прихожей стоял и умолял, чтобы я не уезжала, слишком отчетливо помню его отчаянный шальной взгляд в тот момент.
Я ему ничего не должна, у меня теперь, вообще, другая жизнь, но даже, если повторить это миллион раз, убедить себя полностью не получается. Торжественный банкет на 100 персон по случаю удачного замужества дочери мои родители до сих пор не отменили, и я по-прежнему единственный учредитель ООО «Клиника Здоровья».
Конец сентября, будний день, не жарко, на Голубом озере никого. Мне повезло, ведь купальник я надеть не догадалась, а лифчик дома не ношу, поэтому придётся купаться в одних трусиках. Сюда я приезжаю каждый день с тех пор, как живу у родителей. Прозрачная бирюзовая вода просвечивает насквозь, здесь бьют подземные источники. В окружении величественных дубов, целебных лип, стройных сосен и елей сияет зеркальная гладь. В озере отражается небо с воздушными облаками и сверкающими солнечными лучами. Они создают на волнистой поверхности ощущение сказки. Дух озера дарит мне душевный покой, принимает, такую, как есть. Мой щедрый источник природной силы для волшебных чар, которые мне больше некуда приложить.
«Как там Максим? Помнит ещё меня? Мы так и не успели толком пообщаться...»
– Салям, бисяй! Так и знал, что ты тут… – резкий окрик Салмана настиг меня на самой середине озера, ударив, словно, хлыст между лопаток, игнорируя его, я сделала ещё пару гребков, замерла, сделала вдох и медленно повернулась.
– Салман, не подходи!
Саитов легко спрыгнул с высокого берега и направился к деревянным мосткам, где я оставила велосипед и одежду, своей обычной, немного кошачьей походкой. В голове мелькнуло, как, всё-таки, он хорош. Мой взгляд заскользил по его высокой фигуре снизу-вверх и застыл на скованном напряжением мужественном лице. Чёрные глаза смотрели недобро из-под нахмуренных бровей. По всей видимости, моё «уже ничего не изменить» Салман мне не простил.
– Салман, стой! – крикнула ещё громче, с явной угрозой.
– Одна почему? – резко спросил Саитов, присаживаясь на перила мостков и складывая руки на груди, – Где твой «жених»?
– Не твоё дело, Саитов! – огрызнулась в ответ, но продолжила более дружелюбно, – Я продрогла, вода уже прохладная… Отвернись, дай мне выйти!
– И не подумаю… Что я там не видел?
«От меня не убудет, придётся вылезти голой… Всё равно, не уйдёт!»
