Часть 1
Хоть из дома не выходи... Каждый смотрел на неё либо осуждающе, либо с сочувствием. Благо, хоть родители поддержали. Да, сперва Люба шумела, обзывала разными словами свою неразумную дочь, которая без любви в койку с мужчиной улеглась, но отец осадил её:
- Не шуми, Любка. Конечно, не по-людски всё вышло, но ежели так посмотреть, то, авось, к лучшему это.
- О чём ты, Петруша? Что к лучшему-то? Что на люди стыдно показываться? Что пузо на нос лезет? Что дочь в подоле принесет?
- Ты ведь хотела Гришку в зятья? Вот и получай. Дай Бог жив-здоров вернется, дай Бог к осени фрица разгромят, а там и свадебку сыграем, может, до родов и успеется. Надька, - обратился он к притихшей дочери. - Али и сейчас ерепенится будешь?
- Не буду, - с тоской ответила она.
- Вот то-то же.
Надя заплакала. Она даже не успела Грише ничего сказать, он приехал на пару часов с матерью попрощаться и отбыл в часть, куда добровольцем записался. Юрка, узнав об этом, тоже не стал повестки ждать, отправился вслед за другом. Юра тоже ничего не знал о её беременности. Лишь в августе всё село правду узнало, увидела её Аксинья на реке с животом, который та под одеждами на работе прятала. Увидала её без платья, да всему селу растрезвонила.
- Надо к Зинаиде сходить, спросить, есть ли ответ от Гришки. Он ведь как ушел, лишь одно письмо прислал. Она про беременность твою ему написала, теперича что ответит парень. Оно, может, и воевать легче станет, - проворчал отец и вышел из дома.
Не прошло и часу, как отец вернулся смурной, тяжело вздыхая. Пахло от него хмелем, а в глазах тоска.
- Петруша, а чего ради ты выпил? - схватилась за полотенце Люба. - Опять с дружком своим, охальником, брагу лакал?
- Не шуми, мать. Повод был. Горький повод, - он посмотрел на дочь с тоской. - Да, дела, дочка...
- Что, отец? Что стряслось?
- Не быть тебе мужней женой, а ребенок еще родиться не успел, а уж сирота.,
- О чем ты, отец? - Надя застыла.
- Похоронка на Гришку пришла, вот так...
Она будто онемела от этой новости, перед глазами пронеслась, кажется, вся жизнь - вот они с Гришкой за партой сидят, вот он учит её из рогатки стрелять, вот они на речке и он показывает, как надо плавать.
Она помнила и юность в старших классах, танцы в клубе, как они с Юркой провожали её вдвоем до дома. Она помнила и ту единственную ночь, его взгляд, полный любви и нежности.
Слезы текли не переставая. Он, лучший друг её детства, отец её ребенка, сложил голову за Родину. Тот, который любил её и был всегда рядом, так и не возьмет никогда на руки своё дитя. Пусть она не любила его так, как Юру, но он был лучшим другом, почти братом. А теперь в ней растет новая жизнь, которая зародилась благодаря Грише.
- Идем, идем дочка до кровати, я провожу тебя, - засуетилась мать.
Лежа на кровати, она смотрела в потолок и твердила:
- Всё кончено, мама, понимаешь?
- Дуреха, у тебя ребенок будет, о нём думать надо.
- Ты не понимаешь... Гриши больше нет, я навсегда останусь той, которая без мужа в подоле принесла. А тот, кто мне нужен был, теперь и вовсе на меня не глянет. Я и раньше ему не нужна была, а теперь и близко не подойдет... И не только ему, я никому не буду нужна с нагулянным ребенком.
- Ребенок - не порок и не наказание. Это дар Божий. Мы с отцом поможем, воспитаем. Ты только дурь из головы выброси.
****
1945 год.
Вся страна праздновала победу, даже те, кто потерял за эти четыре года своих мужчин, а кто-то сестер и дочерей, отмечали этот праздник со всеми. Ведь те, кто сгинул в той вoйнe, сложил свою голову за тех, кто остался жив.
Маленькая белокурая девочка по имени Соня сидела на коленях у своей бабушки Зинаиды. Мать Григория баловала внучку, ведь она единственное, что осталось от её сына. Она была рядом, когда Надя рожала. А потом три женщины вместе поддерживали друг друга, провожая своих мужиков. Отец Григория, Александр Матвеевич, сам пошел в военный комиссариат, решив мстить за сына. Петр не мог друга оставить и, попрощавшись с женой и дочкой, поцеловав новорожденную внучку, отбыл на фрoнt. Через год Александр Матвеевич вернулся без руки, а в начале 1944 года и Петр вернулся с контузией.
Надя смотрела как лихо отплясывает сестра Аксиньи и вспомнила про Юру. Он должен скоро вернуться. Что ему скажет Наташка, когда он у неё спросит про сестру? Вот как жизнь повернулась - Гриша любил Надю, Надя любила Юру, а тот Аксинью. Да вот только едва прошел год после его ухода из дома, как Аксинья про любовь эту забыла, да со счетоводом спуталась. Полгода назад она с ним в город подалась. Надя усмехнулась.. Что с ними, с друзьями детства, сделали эти годы? Они вдвоем остались из этого четырехугольника, и у обоих раны в сердце и незаживающая боль. Вот только станут ли они друг для друга утешением? Нет, ей и в глаза-то ему стыдно смотреть.
В конце июня по селу раздались радостные крики - Юрка вернулся. Играла гармонь, его встречали всем селом. Только Надя, закрывшись в доме, не вышла на улицу.
- Отчего Юрку не идешь встречать?- спросила Люба.
- Не пойду, стыдно на глаза показываться.
- Я уж думала, к стыду привыкла и внимания не обращаешь.
- Тут другое, мама... Я ведь дурехой какой была, бегала за ним, про любовь свою талдычила, а в подоле от другого принесла. Не хочу ему на глаза показываться.
Но Юра пришел сам. Он даже не стучал в окно, просто прошел во двор и сел на лавочку. Надя из окна следила за тем, как он вытаскивает из кармана гимнастерки портсигар, чиркает спичкой и пускает облако дыма.
- Выйди, Надька, по твою душу ведь парень пришел, - заметил отец Юру.
- В другое время бы бежала к нему навстречу хоть босиком, а теперь не могу. - покачала она головой.
- Небось, о ребенке знает. Разве же у нас это скроешь? Скорей всего мать ему все новости выложила сразу же. Иди, а то сам его в дом позову.
Накинув платок, так как вечер выдался прохладным, несмотря на июнь, Надя вышла из дома.
- Здравствуй, Юра. - тихо поздоровалась она.
- Здравствуй, Надя, - парень поднялся и бросил окурок в сторону.
- Юра, давай отойдем, - глядя на окна, попросила Надя и пошла в сторону огорода. Тот поплелся за ней. - Зачем пришел?
Дойдя до сарая, она обернулась и посмотрела на него. Нет, любовь не прошла, вот и сейчас, взглянув на него, она почувствовала, как забилось её сердце. Он все такой же красивый, разве что черты лица стали суровее, да волосы посеребрила седина. Надя съежилась. Ему всего 26 лет, а он уже многое повидал, раз поседеть успел...
- Это правда? - спросил он.
- О чем ты?
- У тебя есть дочь от Гриши.
Надя не выдержала и зарыдала.
- Эй, ты чего? - он подошел и обнял её.
- Мне Гришку жалко. И стыдно, очень стыдно.
Повисло молчание, а потом Юра тихо сказал:
- Это на моих глазах произошло. Я был с ним до последних минут его жизни. И в эти самые последние минуты он говорил о тебе. Тогда он мне и признался в том, что у вас произошло. А еще... Он мне рассказал, почему уехал, рассказал, про то, как приворожить меня хотела...
- Разве теперь это имеет значения? - повернув к нему заплаканное лицо, спросила Надя.
- Теперь нет... Знаешь, после смерти Гриши я бил фрицев с еще большей силой. Мстил за друга. Но каждый день я думал над его словами и понял, как он страдал от своей любви к тебе. Я и раньше это видел, но не понимал сперва, какую это причиняет боль. После его гибели я вдруг подумал о тебе... Ты ведь так же любила меня, той мучительной любовью.
- Теперь всё в прошлом, - вытирая слезы тыльной стороной ладони, произнесла Надя.
- Любовь твоя в прошлом?
- Детство наше в прошлом. У нас разошлись пути-дороги.
- Нет, наоборот, они сошлись. Я теперь буду рядом, буду помогать тебе растить дочь. Соней её звать, вроде?
- Соней.
- Это дочь моего погибшего друга, а ты его любимая. Он взял с меня слово, что я буду рядом с тобой, буду оберегать тебя.
- А если бы Аксинья не сбежала? - спросила Надя, горько усмехнувшись.
- Это ничего бы не поменяло. Я всегда был бы рядом, мы бы возобновили нашу дружбу.
- Это невозможно, - рассмеялась так же горько Надя. - И тебе не надо быть со мной рядом, я сама справлюсь. Не надо меня жалеть, ладно? Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Уходи!
Она прогнала его, хотя еще раньше, четыре года назад, ни за что бы этого не сделала. Тогда она была молодой и глупой, а теперь понимает - у Юры только жалость к ней, да обещание другу... А ей это не нужно. Ей любовь нужна.
Но не прошло и двух месяцев, как Юра, который все время продолжал крутиться возле Надежды на работе или на собраниях в селе, пришел к ней с охапкой полевых цветов.
- Чего пришел? - она придала голосу суровости, хотя сердце заныло от душевной боли.
- Здравствуй, Надя.
- Виделись уже сегодня в поле.
- Надька, ты цветы возьми, разве же зря я их рвал? - он буквально всунул ей букет в руки.
- Зря. Почто сорвал? Росли бы и росли себе красивые.
- Какой ты стала вредной бабой, Надюха. Хоть бы чаю предложила.
- Дома чай попьешь. Чего шляешься сюда? Говорила тысячу раз - жалость мне твоя не нужна.
- Жалость не нужна, так любовь мою прими, - улыбнулся он.
- Пошел! - она замахнулась на него букетом. - Пошел отсюда! Ты путаешь жалость с любовью, а мне не надо этого, понимаешь?
Тут он резко развернулся, взял её руку и завернул за спину. Она тяжело дышала, чувствуя его дыхание на своем затылке.
- Послушай меня теперь, - серьезно сказал он. - Да, ты права, сперва была жалость, к тому же я помнил слова Гриши. Но прошло немного времени и я увидел, что ты уже далеко не та молоденькая и глупая девочка, которая бегала за мной и таскала еду в поле. Ты взрослая женщина, красивая, поумневшая. Чем больше я смотрел на тебя, тем сильнее удивлялся тому, как ты изменилась. И что выходит? Теперь я голову потерял, теперь я за тобой как собачонка бегаю. Может быть, хватить играть в эти догонялки?
- Ты врешь! - прохрипела она от кома в горле.
- Вру, говоришь? В глаза, посмотри мне в глаза! - он отпустил Надю, а она, повернувшись, посмотрела ему в глаза. И вдруг вздрогнула - точно так же на неё смотрел Гриша, когда признавался ей в любви. Точно такой же взгляд был у неё, когда она смотрела на Юру до тех страшных событий.
Юра развернулся и быстрым шагом направился к калитке, громко хлопнув, закрывая её с силой, выходя со двора. Надя, стряхнув с себя оцепенение, бросилась за ним.
- Юра! Постой, Юра! - он встал как вкопанный, она же, подбежав к нему, обняла сзади. - Прости меня. Ты прав, хватит играть в догонялки.
ЭПИЛОГ
Они расписались тихо, без свадьбы, так как год был трудный, не до гулянок в селе было, нужно работать, чтобы хоть следующий год был сытным.
В 1947 году у Юры и Нади родился их единственный сын, которого они назвали Гришей. Соню Юрий воспитывал как родную дочь. А у девочки была большая семья - родители матери, родного погибшего отца и семья отчима.
Благодарю за прочтение рассказа. Другие истории можно найти в НАВИГАЦИИ канала, где рассказы разделены по рубрикам - исторические и современные. Так же есть возможность присылать свои истории по электронной почте или на Ватсап, контакты которых указаны в шапке профиля.