В предыдущих статьях я писала о том, чем бывает чревато родительское безразличие к делам ребенка в учебе и нежелание преподавателя доносить честную, но неприятную информацию об этих его делах маме и папе.
Сегодня же для расскажу о своем удивительном опыте 5-летней работы с девочкой Алиной, которая, как и все старые ученики, занимает в моем сердце особенное место.
Мы встретились с ней в том же образовательном центре, где и со Светиком и Костей, но эту русую кудрявую красавицу с кукольными серыми глазами записали на мой курс игрового английского уже в следующем учебном году. Надо сказать, что те малыши, которых не распугали выходки нашего ангелочка из статей выше, окончили предыдущий семестр вполне успешно, о чем тут же узнали их друзья, соседи, одноклассники и пр. В сентябре я принимала списки уже не на одну, а на три группы разного возраста Помню, я читала фамилии новоприбывших и глазам не верила, ведь до конца предыдущего года добрались всего три человека, а теперь их количество было таким:
- младшая группа (5-7 лет) - 20 человек;
- средняя группа (8-10 лет) - 19 человек;
- старшая группа (11-13 лет) - 10 человек.
Администратор уже была порядком растрепана от всех договоров и бумаг, которые ей внезапно пришлось оформить на новых ребят. Я просто сильно обрадовалась, потому что тогда нуждалась в деньгах, а такие большие группы давали надежду, что в ближайшие 9 месяцев хлеб с маслом у меня в общежитии не переведется.
Как мы работали с двадцатью развеселыми малышами, пока их спустя пару месяцев не разделили на две подгруппы - отдельная тема для творчества. Старшая половина из них только-только поступила в первый класс. Напомню: все происходило без парт, на ковре, часто в крошечной для такой толпы комнате, где мне нужно было не просто играть с детьми и петь с ними песенки, а учить их иностранному языку и выдавать хороший результат, Я, наверное, даже в старости буду рассказывать об этом времени так же гордо, как ветеран о днях своей боевой славы.
В общем, веселый табун с восторгом взялся за английский, и тут же определились сильные и слабые ребята. Самыми успевающими были, конечно же, первоклашки, а пятилетние детсадовцы на их фоне казались отстающими. Девочка Алина как раз и была одной из самых маленьких. Она всегда приходила в центр нарядной и с блестящими заколками в кудрявой прическе, но больше ничем особо не выделялась.
Знаете, когда несколько месяцев наблюдаешь за детьми, обычно можешь определить, есть ли у ребенка потенциал и способности к тому или иному делу. Среди 20 малышей примерно треть поражали своими успехами в английском, еще человек 10 просто нормально занимались, а оставшиеся три-четыре мальчика и девочки были откровенно слабыми. Нет, они не пропускали занятий, с интересом участвовали в играх и выполняли задания, но когда они делали ошибки, над ними посмеивались шустрые, их последними брали в свои команды капитаны, они медленнее всех читали и хуже запоминали новый материал. От этих ребят не ждут достижений, не дают им дополнительную нагрузку, не требуют сверх меры. Самой слабой из таких была девочка Алина.
Мне было с ней трудно. Примерно так же тяжело, как год назад со Светозаром, но по-другому. Алина была слишком маленькой, не готовой к такому виду групповой работы, и у нее часто сдавали нервы. Не выдерживая напряжения от радостно заучивающих английский детей вокруг себя, Алина то плакала навзрыд, то начинала бегать по периметру класса, громко при этом хохоча, то визжала от испуга, когда я пыталась ее поймать.
Уже наученная Валентиной и Светиком, я сразу же рассказала ее маме, Евгении, о наших проблемах и даже предложила ей сидеть в классе рядом с девочкой, чтобы успокаивать ее время от времени. Женя, слава богу, на это не пошла, но каждое занятие она проводила за углом класса, наблюдая за дочкой и сама выхватывала ее в коридор, если та начинала срывать урок.
Примерно через 2 недели Алина-таки адаптировалась, но мама по-прежнему не оставляла ее одну, за что я ей искренне благодарна. Девочка освоилась и теперь всегда занимала место в кругу справа от меня. Она все еще иногда расстраивалась, но уже потому, что я не всегда замечала ее руку так близко от себя и вызвала отвечать других.
Женя же всегда выполняла с крошкой домашние задания, и постепенно Алина из разряда совсем слабых перешла в среднеуспевающие.
Тут - ковид. Карантин, ничего не известно, центр закрылся. Спустя месяц, когда стало ясно, что это надолго, мы возобновили уроки, но уже дистанционно. Из 20 человек к занятиям вернулись лишь четверо - три самых сильных ребенка и, внезапно, Алина. Малыши вполне лихо осваивали материал и читали, а Алинушка снова расстраивалась: у нее не работал микрофон.
Я видела, что девочка старается кричать погромче, чтобы ее слышали, огорчается, но все равно беззвучно повторяет за мной. А Женя снова сидела рядом. Мама помогала дочке читать, повторяла с ней фразы и слова, заставляла девочку проговаривать их для нее, пусть Счастливый репетитор и не слышал.
Так закончился май 2020 года, и дети ушли на заслуженный отдых, а я улетела поступать в переводческую магистратуру в Москве.
Прошло лето. В образовательном центре мне дали понять, что продолжать работать в дистанте я могу разве что за еду, и оплачивать мои услуги в прежнем объеме никто не собирается. "Нет, это для нас дорого. Сейчас на рынке труда много предложений", - написал мне новый администратор, с которым мы еще совсем недавно пили чай с пирожными. Ну что ж. Много так много. Я предложила заниматься онлайн самым сильным и заинтересованным ребятам, получила отказ и решила навсегда завязать с детьми и преподаванием.
В октябре я, уже студентка престижного вуза, сделала еще одну попытку: позвонила всем подряд мамам, номера которых были у меня в телефонной книжке. Неожиданно, но четверо из них согласились работать со мной дистанционно, потому как "новое предложение с рынка труда", которое пришло на мое место, категорически не понравилось их детям. Среди спасших тогда мою карьеру людей была и Женя, мама Алины.
Мы учились, как могли. Алинушка старалась выполнять задания, но легко отвлекалась на своих игрушечных котят, ведерко от мороженого, бумажных лягушек и так далее. Я мягко заставляла ее как можно больше говорить по-английски, она так же мягко гнула свое и делилась со мной последними новостями из первого класса исключительно по-русски.
И только-только я опустила забрало и опять хотела ринуться в бой с трудным ребенком в одиночку, как Женя сама попросила меня рассказать о поведении дочки. Я удивилась такому интересу и честно все описала: и про игрушки, и про новости, и про то, что девочка иногда уползает под стол. Мама коротко ответила "Хорошо, спасибо, я с ней поговорю". Помню, как я тогда испугалась, не сильно ли попадет Алине.
На следующем уроке передо мной сидел совсем другой ребенок: собранный, внимательный, очень быстро выполняющий мои задания и уже не заказывающий, какие мультики мы будем или не будем смотреть.
Малышка при этом не выглядела забитой или испуганной, она так же задорно играла со мной, смеялась над видео и болтала, но уже пыталась это делать по-английски. Урок прошел на ура, а Женя еще недели две просила меня рассказывать о дочкиных успехах. Потом стало совсем интересно: спрашивать, как она себя сегодня вела, начала сама Алинка и очень радовалась похвале.
К концу учебного года я вдруг осознала, что моя отстающая, маленькая Алина в первом классе проглотила программу третьего. Она настолько освоилась в английском, что почти перестала на занятиях пользоваться родным языком. Конечно же, мы не вели с ней философских бесед, и наши диалоги были тогда еще очень примитивными, но сам факт! Ребенок, который год назад еще срывал мне уроки и не мог прочесть без ошибок двух слов, больше не пользовался на занятиях русским языком!
Потом было лето, и еще одно, и еще, но Алина никогда не уходила на каникулы от английского больше, чем на десять дней. Она расстраивалась, если я не могла по каким-то причинам провести урок, стремилась сделать больше, и нам стало не хватать учебного времени.
Через 2 года я подарила ей неадаптированную книгу-самоучитель по рисованию, которую она зачитала от корки до корки. За третий и четвертый класс мы дошли до пятой части книг с детскими историями на английском, которые оказались сложноватыми даже для ребят года на три старше Алины.
Сейчас она окончила младшую школу и освоила программу восьмого класса по английскому языку.
Мой самый слабый ребенок в неполные десять лет схватывает на лету то, что я сама смогла наконец-то усвоить только к шестнадцати. "Девочка без особых способностей к языку" смотрит мультики в оригинале и пишет на английском цельные рассказы!
Это наша с ней общая заслуга - да, конечно, я много труда и души вложила в ее результат, но нам его было бы никогда не достичь без третьего компонента успеха - вовлеченного родителя. Женя всегда стояла не над дочкой, а рядом с ней, поддерживала, проявляла строгость и вместе с нами радовалась достижениям.
Алина совершенно точно будет и дальше расти гармоничной личностью, ведь у нее есть главное - мама, которой не все равно.