43 подписчика

Мемуары Арамиса, Глава 361

22 июня 202422 июн 2024

17 мин

Глава 361

— Ваше Величество, Ваше желание исполнено, Вы получили, наконец, горячую пищу, угощайтесь, — сказал д’Артаньян. — Прошу простить, что сервировка не дотягивает до уровня Лувра. С этим придётся смириться.

— Когда я вернусь на трон, я велю казнить вас быстро и безболезненно, капитан, — холодно ответил Людовик, приступая к трапезе.

— Ваше Величество даже не примет к сведению, что маска, которую настоятельно просил вас надеть, спасла вам жизнь? — спросил капитан с улыбкой.

— Именно это я и учёл, говоря, что умрёте быстро и безболезненно, о большей услуге меня не просите, — ответил Людовик.

— Звучит очень заманчиво, но я постараюсь уклониться от такой милости Вашего Величества, а пока – бонапети! — ответил д’Артаньян.

Развеселившись от мысли, что когда-нибудь он вернётся на трон, свергнутый Король приступил к трапезе с большим аппетитом.

— Между прочим, капитан, как вам удалось забрать узника из крепости? — спросил он, намазывая паштет из гусиной печёнки на тончайшее солёное печенье.

— Я воспользовался вашим приказом, Ваше Величество, который вы собственноручно написали под мою диктовку, пребывая в Бастилии, — ответил д’Артаньян.

— Но ведь приказ был адресован де Безмо! — воскликнул Король.

— Ваше Величество забыли упомянуть имя коменданта и название крепости, а я не стал вам напоминать, — скромно ответил капитан.

— Негодяй! Теперь я припоминаю, что писал под вашу диктовку всё в точности, как вы продиктовали! — возмутился Людовик, не прерывая своей трапезы. — Выходит уже тогда вы задумали злостное государственное преступление!?

— Я ещё не задумал этого, но вероятно, подспудно моё подсознание не исключало такого поворота, — ответил д’Артаньян. — Ваше Величество сильно обидели меня, покусившись сразу на всех моих друзей. Я бы простил вам покушение не меня одного. Я бы простил д’Эрбле, поскольку он сам виноват. Мне трудно было бы простить дю Валона, но это было бы оправдано, я постарался бы понять и такое. Но граф де Ла Фер, чья вина состоит только в том, что он является другом этим двум, так же, как и я, и Рауля, кто виновен лишь в том, что любит ту же, которую полюбили вы! Такую несправедливость я не простил бы даже Господу, и если бы я мог до него добраться, я бы его вздул.

— И мои действия были совершенно правильными, что доказывается последующими вашими действиями, — сказал Людовик совершенно бесстрастно, отрезая отлично прожаренную гусиную ножку и поливая её изысканным чесночным соусом. — А то, что вы сейчас сказали, выдаёт в вас не только мятежника, но ещё и безбожника, еретика.

— Ваше Величество, верить и любить кого-то неведомого, просто, поскольку для доказательства такой любви не требуется ничего, кроме слов, а порой не нужны и они, достаточно состроить постную мину, когда проходишь мимо храма! — возразил д’Артаньян. — Человеческая природа требует любви конкретной. Но Господь не послал мне ни женщины, которую я мог бы любить, ни детей, которые бы могли любить меня. У меня остаются только друзья!

— Вы лжёте, д’Артаньян, ведь вы были женаты, и у вас, кажется, имеется двое детей, рождённых в этом браке, не так ли? — напомнил Людовик.

— Расстаться с супругой по обоюдному согласию – это даже хуже, чем не иметь жену вовсе, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Это словно неуплаченный долг. Быть в долгу хуже, чем не иметь денег, и здесь происходит то же самое. Вы не только не получаете женщину, которую могли бы любить, но, кроме того, получаете ещё и женщину, которую поневоле ненавидите. Впрочем, и она ответно платит вам тем же. Что касается детей – они остались с нею, она их воспитывает, и, согласно доктрине её воспитания, все их мысли обо мне сводятся к тому, чтобы я поскорей отправился на тот свет, чтобы они могли получить от меня наследство. Чудаки не ведают, что всё, что у меня можно было забрать, моя жена уже забрала при разводе. У меня осталась только шпага, должность капитана мушкетёров и жалкое съёмное жильё в пару комнат.

— Кажется, ваша должность при дворе даёт право жить в этом жилище бесплатно, не так ли? —напомнил Людовик. — Ваше жилище ничего вам не стоит!

— Да, точно, с недавнего времени это так, но я даже не заметил, поскольку мои расходы в последнее время возросли, а доходы остались прежними, — ответил д’Артаньян. — Они у меня словно два мушкетёра в одном ряду, никогда никто из них не обгоняет другого и не отстаёт, так что после оплаты всех расходов мне остаётся ничто, или почти ничего. Да ведь у меня ещё и племянники, которым надо помогать!

— Почему же вы не обратились ко мне за помощью? — спросил Людовик, приступая к десерту. — Я бы нашёл для вас деньги и помог бы вам!

— Вот именно поэтому и не обращался! — ответил д’Артаньян. — Я так плохо служил, что мне для решения моих финансовых вопросов нужна помощь, которую я бы просил у своего Короля? Ваше Величество, д’Артаньян почти никогда и ничего не просил и просить не будет. Если ему чего-то хочется, он либо завоёвывает это, либо заслуживает, либо берёт. Но не просит. Я помню, что просил вас только один раз в жизни – просил вас отменить ваш приказ об аресте графа де Ла Фер. Мне кажется, я применил всё моё красноречие, чтобы убедить вас в том, что граф никогда не может быть перед вами виновен в чём-либо, поскольку этот человек считает своим долгом служить Королю и если потребуется, отдать за него жизнь. Я помню, с каким трудом мне это удалось. И я полагал, что мы никогда уже не вернёмся к этому разговору. И что же получается? Вы вновь велите его арестовать, и вдобавок также и его сына, и всё это при том, что за ним не появилось никакой новой вины перед вами, как не было до этого никакой прежней вины! Если бы я стал просить бы вас вновь освободить графа де Ла Фер, вы бы отказали мне. Что же до Рауля, то его несвобода складывается не только из Бастилии, но и из отнятой у него любви, из попранного чувства справедливости, из разрушенной веры в своего Короля. В такой ситуации я не прошу, я действую.

— Вы – плохой подданный, хотя могли бы быть прекрасным капитаном мушкетёров, то второе без первого не стоит ничего, — сказал Людовик. — Хотите знать, какая мысль сейчас утешает меня лучше всего? Мысль о том, что вы, плохой капитан мушкетёров, будете таковым у моего брата Филиппа, узурпатора моего трона. Одним из самых важных людей при его дворе будете вы, человек, которому нельзя доверять! Это – приговор ему, Божья кара за его преступление. Вы уберёте его точно также, как убрали меня!

— Это навряд ли, — возразил д’Артаньян. — Разве только в том случае, если и он, как и вы, задумает уничтожить или обесчестить моих друзей. В этом случае его постигнет Ваша судьба.

— Кого же вы в этом случае поставите на освободившееся место? — усмехнулся Людовик. — Возвратите меня?

— После того, как Вы пообещали мне быструю и лёгкую смерть? — спросил д’Артаньян. — Это было бы безумием.

— Тогда кого же? Филиппа Орлеанского? — спросил Людовик.

— Он совершенно не готов к этому, но он имел на это полное право только до той поры, пока у вас не появился сын, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — В случае Вашей смерти ведь только он имеет законное право на трон Франции, он официально значится Дофином.

— Это понятно, но фактически править страной он не сможет до совершеннолетия, — продолжал Людовик. — Значит, должен быть регент или регентский совет.

— Коллективный разум способен лишь угробить всё дело, — возразил д’Артаньян. — Главой должен быть один, а остальных в этом случае может быть сколько угодно – два, три, сто, тысяча. Это уже совершенно не важно. Важно лишь то, кто первый, главный, и он же единственный. Как бы ни назывался государственный строй – республика, королевство, империя или безвластие. Всё равно имеется один человек, фактический Король.

— Или Королева, — добавил Людовик, отодвигая пустую вазу, десерт из которой он полностью съел.

— Да, или Королева, — согласился д’Артаньян. — Но в отношении регента ситуация намного проще, чем в отношении Короля. Все ожидают, что регентом будет назначен тот, кто наиболее близко стоит от трона в силу родства, но это не обязательно, это предрассудки. Если бы Ришельё пережил Вашего батюшку, он был бы регентом, и никто не осмелился бы возражать против этого. Так что регентом при вашем сыне может быть кто-то другой, совершенно не обязательно это будет Филипп Орлеанский.

— Так кто же тогда? — спросил Людовик.

— Есть два варианта, — ответил д’Артаньян. — Попробуйте этого вина, оно великолепно. Итак, есть два варианта. Во-первых, герцог де Бофор в том случае, если он не погиб, а только лишь попал в плен. Правду о нём пока ещё никто не знает. Но если он не погиб, то есть во Франции один человек, который, вероятнее всего, знает об этом.

— Кто же? — спросил Людовик, пробуя на вкус вино. — Я знаю этого человека?

— И да, и нет, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Вы думаете, что Вы знаете этого человека, но вы не знаете и десятой доли того, о что вам следовало бы знать о нём.

— Вы меня заинтриговали, д’Артаньян! — воскликнул Людовик и поставил недопитый кубок на стол. — Назовите его имя!

— Анри-Рене де Шико, — ответил д’Артаньян.

— Мне не знакомо это имя, — ответил Людовик, вновь взяв кубок и отхлебнув два глотка вина, нежный вкус которого лишь теперь распробовал.

— У него много имён, — сказал д’Артаньян. — Вилькье де Дивон, Матиас де Жили, Жан д’Артиньи, Отец Рене, выбирайте, какое хотите!

— Все эти имена я слышу впервые! — удивлённо сказал Людовик. — Между тем, вы сказали, что я знаю этого человека!

— Всех его имён не знаю даже я, но, наверное, вы встречали имя герцога д’Аламеда? — продолжил д’Артаньян.

— Кажется, я где-то уже слышал это имя, — сказал Людовик задумчиво.

— Вы знаете его под именем шевалье д’Эрбле, — сказал д’Артаньян. — Этим именем он пользуется чаще всего, и ещё одним именем, которым его называют только близкие друзья, а также товарищи по оружию времён правления Ришельё. Это имя – Арамис.

— Судя по количеству имён, бывший ваннский епископ д’Эрбле, действительно, человек далеко не простой, — сказал Людовик. Которое же из этих имён настоящее?

— Все, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Если бы он объединил воедино все поместья, которыми владеет лично или через подставных лиц, он мог бы быть маркизом или даже герцогом, но он предпочитает оставаться во Франции незаметным человеком. Однако в Испании он менее чем за месяц обрёл право называться герцогом д’Аламеда, и это право не фальшивое, а вполне законное. Ваш кузен, Король Испании, мог бы подтвердить это.

—Если то, что вы сообщили, правда, тогда я очень многого не знал об этом человеке, — задумчиво проговорил Людовик.

— Вы и сейчас о нём ничего не знаете, а то, что я сообщил, не имеет ровным счётом никакого значения, — ответил д’Артаньян. — Всё равно как сведения о том, что у Голиафа имелась родинка между указательным и средним пальцем? Много ли это раскрывает о нём? Ничего!

— Но сколь бы ни был огромен Голиаф, нашёлся Давид, который уложил его из своей пращи! — возразил Людовик.

— А если бы не нашёлся? — спросил д’Артаньян. — Или если бы этот Давид не захотел этого делать? Или вот ещё, что было бы, если бы Давид был заодно с Голиафом? Как вам такой оборот событий?

— Вы сравниваете вашего д’Эрбле с Голиафом, великаном, которого невозможно удержать! — возмутился Людовик. — Это сравнение – преувеличение.

— Да, Ваше Величество, Голиаф не дотягивает до Арамиса, но что поделаешь, библия не даёт примеров более подходящих, — продолжал д’Артаньян. — Можно вспомнить про Самсона, сила которого была в волосах. Или про Антея, сила которого была в Земле, которая его породила. Но сила Арамиса не в чём-то одном, он сочетает в себе Антея и Самсона, Голиафа и кого-то ещё, у него даже есть какое-то кольцо, как у Соломона. Не уверен, что с его помощью он может понимать язык зверей и птиц, но с некоторыми из них он наверняка может договориться. Во всяком случае, одна из рептилий, премилая герцогиня де Шеврёз, всегда уступает его напору.

— И тем не менее, я поймал его и посадил в Бастилию! — гордо заявил Людовик.

— А вы могли бы содержать в Бастилии вулкан, или горную лавину? — спросил д’Артаньян. — Такого человека, как д’Эрбле, можно, конечно же, убить предательским выстрелом из-за угла, или заманить в ловушку, связать и бросить в тюрьму. Но уничтожение такого человека может вызвать процессы, которые вы не сможете сдержать. Я полагаю, что если бы д’Эрбле погиб в Бастилии, через некоторое время во Франции могло бы начаться то же самое, что произошло в Англии под конец правления Карла I. Монархия перестала бы существовать. И я не уверен, что она возродилась бы вновь через некоторое время, так, как и монархия в Англии совершенно не обязательно возродилась бы. Всё могло пойти совершенно иначе, если бы несколько человек независимо друг от друга не решили посадить на трон Карла II. И этих людей было не так уж много, если говорить по совести, их было два, и один из них сейчас находится перед вами, а другого вы заключили в Бастилию вместе с его сыном. Уверяю вас, что то, что сделали эти двое, мог бы сделать д’Эрбле один, без их помощи, если бы захотел.

— Бывший мушкетёр де Тревиля? — с недоверием спросил Людовик.

— Да, бывший мушкетёр де Тревиля! — гордо ответил д’Артаньян. — Под командой капитана де Тревиля мы сражались, словно простые солдаты, и привыкли к мысли о необходимости умереть за Короля или за Королеву в любую минуту. Но те времена прошли, мы все стали другими, чего-то лишились, что-то приобрели. Мушкетёр д’Эрбле не смог бы сделать больше того, что делал мушкетёр д’Эрбле, но нынешний д’Эрбле может сделать намного больше того, что сделали Поль де Гонди, Принцы Конде и Конти, а также герцоги Бофор, Марсийак, Ларошфуко и Лотарингский вместе взятые. Этот человек изобретательнее герцогини де Шеврёз, хитрее кардинала де Реца и влиятельнее Франсуа Леклера дю Трамбле, посадившего епископа Люсонского в кресло кардинала и сделавшего его Великим Ришельё. Вы могли его убить, но вместе с ним вы погубили бы и монархию во Франции. Освободив д’Эрбле, я спас монархию.

— Даже если бы и так, это вас не извиняет в связи с вашим последним преступлением, — ответил Людовик. — И для чего вы мне это рассказываете? Вы хотите сказать, что регентом при моём сыне может стать д’Эрбле?!

— Ни в коем случае, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Д’Эрбле не стал бы подвергаться такой опасности, как занять место регента во Франции в наши дни. Он просто поставил бы регентом такого человека, который бы его слушался. Если герцог де Бофор не погиб, он нашёл бы его и сделал регентом.

— А если он погиб? — спросил Людовик.

— Тогда он сделал бы регентом Никола Фуке, — ответил д’Артаньян.

— Фуке не смог бы повелевать Францией, — сухо сказал Людовик.

— Фуке смог бы повелевать Францией, и именно за это он находится сейчас в Пиньероле, — ответил д’Артаньян.

— Вы страшный человек, д’Артаньян, — тихо проговорил Людовик.

— Потому что я сказал вам в лицо ту правду, в которой вы не хотели признаться себе самому? — спросил д’Артаньян. — После того, что я сделал, что вы называете моим последним преступлением, говорить вам правду в лицо не более опасно, чем просто находиться где бы то ни было во Франции. Пока вы в моих руках, это безопасно, если же вы вернёте себе свой трон, для меня будет опасным находиться где бы то ни было во Франции, а, быть может, и во всей Европе. Так что же во мне такого уж страшного?

— Вы – клятвопреступник, вы покусились на своего Короля, которому присягали, — сказал Людовик, после чего налил себе полный кубок вина, так ему понравившегося и выпил его залпом.

— Присяга – это своего рода договор между тем, кто присягает, и тем, кому присягают, — возразил д’Артаньян. — Если одна из сторон нарушает договор, вторая освобождается от обязанности его соблюдения. Я присягал моему Королю, вы перестали быть моим Королём, поскольку совершили тягчайшее преступление против одного из лучших дворян вашего королевства, а также против его сына. Эта тема закрыта окончательно. Я не выпущу вас, а вы можете сколько угодно обвинять меня. Мои последующие действия, Ваше Величество, были совершенно правильной реакцией на ваши действия, здесь всё зависит от того, как посмотреть на эти два явления. Последующее действие не может быть причиной предыдущего. Причина несёт ответственность за следствие.

— Вы, стало быть, ещё и философ, — кивнул головой Король, сделав большой глоток токайского. — Философы умеют очень гладко объяснить любую чушь. А я-то полагал, что вы только заговорщик.

— Заговор не является моей профессией, Ваше Величество, я всю жизнь хотел лишь честно служить своему отечеству, но невозможно подчиняться некоторым приказам, не будучи философом, — ответил капитан. — Лишь осознав, что приказы отдаются не самыми умными людьми, можно спокойно переживать эту ситуацию. Каждый человек имеет право на ошибки, но почему-то многие слишком сильно злоупотребляют этим правом.

— Вам всё равно не удастся воспользоваться своим заговором, д’Артаньян, поскольку я успел предпринять кое-какие меры, — сказал Людовик с некоторым злорадством. — Вас ожидает чрезвычайно неприятный для вас сюрприз.

— Профессия офицера приучает к ожиданию неприятных сюрпризов в любую минуту, Ваше Величество, — ответил капитан. — Любой приказ, написанный вами, может быть отменён приказом того, кто сейчас занимает ваш трон.

— При условии, что этот узурпатор знает об этом приказе и осведомлён о результатах его исполнения, — согласился Людовик. — Но в данном случае эти условия не будут выполнены, поэтому вы вскоре узнаете, что поймали не только меня, но и самого себя, господин капитан, и тут уж я посмеюсь вволю.

— Я ничуть не возражаю, Ваше Величество, против Вашей весёлости, — сказал д’Артаньян, который, увидев, что Король уже достаточно насытился, позволил себе присоединиться к трапезе. — Когда Король в хорошем настроении, это добрый знак для его подданных.

— Это далеко не всегда так, — ответил Людовик с улыбкой, которую на этот раз можно было бы назвать змеиной. — Мне думается, что в Варфоломеевскую ночь Карл IX был в превосходном настроении.

— Благодарю вас, Ваше Величество, вы заставили вновь взглянуть на вас трезвым взглядом, — сухо ответил д’Артаньян. — Франсуа, что ты ждёшь? Присоединяйся к ужину, хотя Его Величество по забывчивости не пригласил нас, мы имеем право на свою долю, тем более что за ужин плачу я.

Франсуа не заставил себя ждать, поскольку его молодой организм уже давно требовал чего-то более существенного, чем застольные разговоры и простое созерцание поглощаемых Королем блюд.

«По-видимому, Король успел написать какой-то приказ, который должен, по его мысли, быть для меня сюрпризом, — подумал д’Артаньян, лёжа в постели. — По его планам я должен узнать о нём позже, и он должен явиться большой неприятностью для меня. Что ж, это, по всей вероятности, приказ, который направлен де Сен-Мару. Что бы это могло быть? Это не может быть приказом не принимать узника, поскольку Людовик не мог знать, что я его туда повезу. Следовательно, это мог быть приказ не выдавать узника. Но чем мне может повредить такой приказ, если я уже забрал оттуда Филиппа? Он будет мне лишь на руку, ведь я как раз и везу Людовика обратно в крепость под видом Филиппа. Значит, это может быть приказ о том, что Сен-Мару предписано арестовать меня? Скорее всего, ему предписано арестовать любого, кто приедет в Пиньероль! Ведь он не мог знать, что этим человеком буду именно я! Что ж, мне повезло, что я успел забрать Филиппа до получения Сен-Маром этого приказа. Впрочем, ведь у меня тоже был приказ Короля. В этом случае коменданту пришлось бы решать сложную задачу, разбираясь, какой из приказов является наиболее важным, поскольку первый приказ противоречит второму. На приказе, который привёз я, не было даты, и я всегда мог бы утверждать, что он написан последним! Итак, у меня ещё одна проблема, и она возникнет по прибытии в Пиньероль! Спасибо, Ваше Величество, что предупредили! Это вино, действительно, развязывает язык, как Планше и обещал!»

(Продолжение в следующей книге)

Полностью «Мемуары Арамиса» вы можете найти тут

https://litsovet.ru/books/979343-memuary-aramisa-kniga-1

https://litsovet.ru/books/979376-memuary-aramisa-kniga-2

https://litsovet.ru/books/980135-memuary-aramisa-kniga-3

https://litsovet.ru/books/981152-memuary-aramisa-kniga-4

https://litsovet.ru/books/981631-memuary-aramisa-kniga-5

https://litsovet.ru/books/983912-memuary-aramisa-kniga-6

https://litsovet.ru/books/985284-memuary-aramisa-kniga-7

https://litsovet.ru/books/985482-memuary-aramisa-kniga-8

https://litsovet.ru/books/987860-memuary-aramisa-kniga-9

Также в виде файлов