Утро было тихое, ясное. Редкие облака вообще не портили. Я рано встала, ушла наверх, тихонько ковырялась в дизайнерской программе - делала афишу для приютского праздника. А через нарочито-"деревеский" тюль солнышко ломилось комнату.
Вдруг подумалось: такое же утро было, наверное. Такую же тишину разорвал шум авиации и грохот взрывов.
Мама, единственная из четырёх сестёр, родилась прямо в Великую Отечественную. В конце 1944-го. Деда, после второго тяжёлого, отправили домой. Преподавать офицерскую науку и восстанавливаться. Вот тогда и родилась третья дочь. А офицера из резерва вскоре отправили на Дальний Восток.
Маме уже под 80. И до сих пор, вспоминая отца, она говорит, что не было тепла в их отношениях. Чувствовала себя неуместной.
"Я хотела в институт, готовиться можно было только по ночам, а домик маленький, одна комната на всех. Настольная лампа. Отец откроет глаза: " Гаси свет, спать мешаешь".
Первой - похвала и образование.
Второй - прощение шалостей
Четвёртой, послевоенной - нежность и ласка.
А третью на улице встретит - мимо пройдёт, как с чужой.
Обижена мама на деда, как пить дать, обижена. До сих пор. И живёт всю жизнь с чувством недостойности. И своей, и всего, что с ней связано. Другие лучше, умнее, талантливее. Другие, не она, на что-то способны и могут иметь какую-то ценность.
И я долго не могла понять, что за установки, откуда они, почему висят над нашей семьёй, как чёрное облако. Почему для укоров время и причина есть, а для похвалы - нет. Строгости - полно, а нежность - лишнее. Если забота - то тяжеловесная, душная, тоже строгая.
Когда начала собирать по каплям историю деда - тут всë и встало на свои места. Неурочная, несвоевременная, в глазах отца. Помеха самим фактом своего рождения.
Хорошо что бабушка решила иначе, иначе я б в Дзен не писала.
Маму жалко. Очень тяжело жить, нося в себе такое. Она и мне пыталась транслировать похожее. Но, мой отец меня обожал с самого моего начала и любит сейчас. Мамины травмы не приросли. Почти. Афтершоки есть, но я с ними справляюсь. Наверное. Очень надеюсь.
Думаю, что таких, как мама - много. Просто мало кто ковыряется. А приятель мой, психолог, отдельно об этом говорит. Он тоже из тех, которому пришлось перемалывать в себе травму военного поколения. Чтобы уже наши дети не тащили еë за собой. Залечивать за себя и за всех.
Съезжу сегодня туда, где дед первый раз умирал. Скажу спасибо за то, что выжил.