Творческая карьера Ги де Мопассана – одна из самых бурных. Не сам ли он говорил: «Я вошёл в литературу, как метеор, и уйду из неё, как молния?». Увы, его постиг удар, от которого в то время никто не мог оправиться, – сифилитическое слабоумие. Клеймо сумасшедшего прочно закрепилось на его личности, с одной стороны учитывая произведения, наполненные патологическими случаями и пропитанные тревогой, с другой – несчастный пациент, доведенный до попытки самоубийства и закончивший свои дни в полном бреду в клинике доктора Бланша.
Многообещающее начало гиперактивного человека
Разумеется, Мопассан не писал под диктовку безумия, и его гений ничем не обязан нейротропному общему параличу, который унёс его жизнь. Но в случае Мопассана тревога относится к пережитому опыту, который глубоко проникает в повествовательный приём. Примерно треть из трёхсот рассказов Мопассана основана на этом матричном мотиве, но и другие рассказы, не анализирующие напрямую вопрос о расстройствах личности, затронуты главной темой – что такое человеческий дух.
Казалось бы, всё складывалось удачно для этого блестящего человека. Покинув родные края в Приморской Сене (Нормандия), он поселился в Париже и, чтобы прокормить себя, без особого энтузиазма устроился чиновником в морское министерство. Под руководством своего наставника Гюстава Флобера он начал писать, стал журналистом, затем литератором, чей талант сразу же признали и в узком кругу, и широкая публика.
Скромный и самокритичный, он не стеснялся говорить, что пишет ради денег, но прежде всего им двигала любовь к писательству. После триумфа дебютной повести «Пышка» в 1880 году он неплохо зарабатывал на сборниках рассказов, новеллах и газетных статьях. В период с 1880 по 1890 год его литературная деятельность впечатляет – благодаря методичной, ежедневной работе Мопассан писал по четыре-пять книг в год.
Вместе с тем он был весьма общительным и жизнелюбивым человеком. Обожал кататься на лодках по Сене с красивыми девушками, часто посещал парижские вечеринки и развлекался на своей вилле «Ла Гюйетт» в Этрете, которую он построил в 1880-х годах. Любитель парусного спорта, после успеха «Милый друг», он приобрел в 1886 году 11-метровый парусник. Спустя несколько лет он продал его, посчитав слишком маленьким, и в 1889 году купил парусник длиной 15 метров, после публикации «На воде», который также назвал «Bel-Ami».
Увлеченный спортом он любил греблю на каноэ, плавать, рыбачить, охотиться и фехтовать. Это не мешало ему наслаждаться удовольствиями Парижа 19 века. Красивый молодой мужчина, увенчанный литературными успехами, был популярен среди светских дам, державших салоны. Но Мопассан также пользовался услугами женщин лёгкого поведения. Его спутники рассказывали о его безудержной сексуальности, о чём он откровенничает в стихотворении «Желания».
«Искусственный рай» Мопассана
Ги де Мопассана поражали мигрени, приступы которых становились все более частыми – до нескольких раз в неделю. Подобно Бодлеру (автора книги «Искусственный рай», в которой он рассматривает влияние опия и гашиша на поэтическое творчество), Рембо и Верлену, Мопассан прибегал к морфию, иногда к гашишу, кокаину и опиуму. Но прежде всего он обратился к эфиру, который восхваляет в рассказе «Грёзы». Он предпочёл ясность сознания, вызванную эфиром, который, по его мнению, обладал двойным преимуществом. Для него это был анестетик, облегчавший страдания во время мигреней, но эфир также давал вдохновение, необходимое для литературной работы.
Говорят, что эфир оказывает возбуждающее действие на нервную систему, особенно на мозг. Эфироман испытывает ощущение телесной легкости и психической ясности. Завезенная из Ирландии/Англии в конце 19 века эфиромания стала феноменом моды в определенной парижской среде.
Злоупотребление вызвало у Мопассана первый приступ афазии – на месяц он онемел, но, придя в себя, тут же вернулся к пагубной привычке. Он также стал жертвой галлюцинаций, некоторые из которых вызывали у него аутоскопическое видение, ему казалось, что он видит двойника. Употребление наркотиков способствовало развитию болезни, даже если в этом могли быть виновны другие факторы.
Тяжёлая наследственность
Отец Мопассана был крайне непостоянным мужем, от него он, возможно, унаследовал ненасытную потребность в сексе. По материнской линии дядя Альфред Ле-Пуатвен (ближайшим другом которого был Флобер) умер в возрасте 31 года, будучи неврастеником и сумасшедшим. Мать страдала депрессией, мучилась неврозами, проявляла симптомы истерии (паралич, нарушение речи, амнезия, эпилептические конвульсии).
Наконец, младший брат Эрве, врач, всю жизнь страдал от психических расстройств. В 1889 году Мопассан добился того, что его поместили в лечебницу для душевнобольных, где он и умер два года спустя. «Ах! Ги! Ты негодяй! Из-за тебя меня заперли! Это ты сумасшедший! Слышишь? Ты самый сумасшедший в семье!». С тех пор писатель был одержим пророчеством – он чувствовал, что и его ждет та же трагическая судьба.
Эмиль Золя – автор цикла Ругон-Маккары, краеугольным камнем которого проходит фатальный атавизм главных героев, – увидел в тяжелой наследственности семьи Мопассана главную причину его безумия.
Исследование психозов
С 1885 года тема отчуждения звучит в рассказах «Дневник сумасшедшего», «Письмо безумца». Мопассан был увлечен вопросами, связанными с патологиями мозга, и исследованиями, которые обновляли понимание психологии. Писатель заинтересовался гипнозом, магнетизмом и внушением как методами лечения психических заболеваний.
С 1884 по 1886 год он посещал занятия Жана Мартена Шарко в больнице Сальпетриер, и влияние этого учения заметно в повести «Орля», написанной в 1887 году, где рассказчик присутствует на эксперименте с гипнозом. Ссылаясь на клинический случай своей матери, Мопассан позднее критиковал Шарко за то, что тот вызывал истерику с помощью внушения. В «Орля» он также приводит прямые цитаты из работ Нансийской школы психотерапии, которая была антагонистом «Парижской школы» Шарко.
В рассказах Мопассан представляет случаи фетишизма, галлюцинаций, неудержимых преступных порывов и возможного сомнамбулизма, вызывает в памяти опыт внушения под гипнозом и даёт голос не только рассказчикам-медикам, но и сумасшедшим. Его произведения исследуют тайны человеческого разума, как раз в то время, когда Фрейд только начинал работать над этими вопросами. Он особенно восхищался главным трудом Ипполита Тэна «Об уме и познании», который упоминает в произведении «Бродячая жизнь».
Некоторые психиатры находили доказательства безумия автора уже в повести «Орля». На самом деле по утверждениям современников писатель в тот период находился в полном уме. Друг Мопассана художник Робер Пиншон вспоминал: «Я обедал с Мопассаном. Мы поговорили о последних его произведениях, и когда я сказал ему, что они произведут революцию в мозгах многих людей, он разразился смехом, откровенным и здоровым, что свидетельствовало о том, что у него не было проблем с мозгами».
Прежде всего, для Мопассана, в соответствии с гуманистической традицией, стремящейся запечатлеть формы существования через искусство, писатель – психолог первого порядка. Хотя сложно отрицать, что история, в которой рассказчика преследует неизвестное существо, как бы повторяет страшные слова его брата.
Первые симптомы заболевания
В возрасте 27 лет Мопассан заразился сифилисом. Об этом он безрассудно хвастался в письме Роберу Пиншону 2 марта 1877 года: «Вы никогда не догадаетесь о чудесном открытии, которое только что сделал мой доктор... У меня сифилис, настоящий, не жалкая гонорея, нет, великий сифилис, тот, от которого умер Франциск I. И я горжусь этим, горе мне...».
11 марта 1877 года Мопассан прошёл курс лечения мышьяком и йодидом калия. Ладре де ла Шарьер, врач военно-морского министерства, назначил ему курс сульфатной воды. Он принимал и другие противосифилитические препараты, которые были в моде, как знаменитый сироп (йодид калия) Камиль-Мельхиора Жибера, ртутный ликёр Герарда ван Свитена, раствор Филлипа Рикора, содержащий сульфат цинка, ацетат цинка, лауданум Томаса Сиденхема (опийную настойку на спирту). В то время врачи прописывали йод, ртуть или бромид. От йодида калия у него начались проблемы с пищеварением.
Со времен Июльской монархии в моду вошли спа-процедуры. Медики отправляли его на курорты Экс-ле-Бен, Баньер-де-Люшон, Дивонн-ле-Бен, Шампель-ле-Бен и Шатель-Гийон. Мопассан с иронией написал о своих впечатлениях в романе «Монт-Ориоль». Однако даже лечение гидротерапией у лучшего спринцовщика, доктора Ноэля Паскаля, оказалось неэффективным.
В 1877 году Мопассан жаловался Ивану Тургеневу на то, что у него выпадают волосы горстями, что говорит о возможном вторичном сифилисе. С этого времени он также неоднократно жаловался на мигрени, от которых у него разламывалась голова, и он не мог читать более часа за раз.
Проблемы со зрением появились в 1880 году. Флоберу он объяснял свою немощь: «Я почти не вижу правым глазом... ну, и с трудом пишу с закрытым глазом». В марте 1880 года добавил: «У меня паралич аккомодации правого глаза, и Абади считает это состояние почти неизлечимым». Доктор Абади, к которому он обратился за консультацией, рекомендовал принимать цианид ртути и направил его к другому профессору.
Жизнь Мопассана, страдающего от проблем со зрением, превратилась в настоящее испытание, «… это делает меня мучеником... я испытываю невыносимую боль... собаки, которые воют, хорошо выражают мое состояние... я не могу писать, не могу видеть…это катастрофа всей моей жизни».
Обострение болезни
Осенью 1889 года появились симптомы общего паралича. В течение двух лет после осложнения сифилиса (осень 1889 – январь 1892 года) активность Мопассана значительно снизилась. Ему хотелось куда-то убежать, он постоянно странствовал.
Постепенно менялась его личность. Бывший весёлый каноист стал мизантропом, озлобленным, пессимистичным, замкнутым. Он избегал любых разговоров на литературные темы и не выносил, когда его спрашивали о его работах. Его физическое и психическое состояние продолжало ухудшаться, нарушилось сенсорное восприятие, он стал подвержен слуховым и зрительным галлюцинациям, приступам слабоумия и раздвоению личности.
Кроме того, он стал эксцентричным. Однажды на бульваре Осман его обнаружили жестикулирующим и ругающимся на воображаемых прохожих. Огюсту Доршену, поэту, он объяснял, что озеро в Дивон-ле-Бен настолько переполнено в разгар летом, что ему пришлось с помощью трости защищаться от трёх сутенеров и трёх бешеных собак с разных сторон. Он жаловался, что пропитан солью, которая, по его словам, была причиной нестерпимых болей в желудке и мозгу.
Изменился и внешний облик Мопассана. Постаревшее лицо контрастировало с атлетически сложенным телом. Летом 1891 года Мопассан признался старому другу, художнику Луи Фурнье: «Меня уже никто не узнает, это факт. Я страдаю от ужасных мигреней. Только антипирин приносит некоторое облегчение. Только я думаю, что именно из-за этого яда у меня ужасные провалы в памяти. Мне не подобрать самых простых слов, они вдруг исчезают из моего мозга. Мне конец».
Вторая стадия общего паралича Мопассана ознаменовалась серьезным психическим ухудшением. В ночь на 2 января 1892 года в Каннах слуга Франсуа Тассар и матрос Раймон Бернар были разбужены громким шумом в комнате писателя. Они обнаружили его окровавленным, пытающимся выброситься из окна. Мопассан пытался выстрелить себе в рот из револьвера (но из предосторожности Франсуа вынул пули) и в отчаянии порезал себе горло ножом для открытия конвертов. Двое мужчин с трудом сдерживали его и были вынуждены связать. Весь день Мопассан пролежал без движения. Вечером он встал и прокричал: «Франсуа, ты готов? Мы уходим. Война объявлена».
В Париже мать Мопассана проинформировали о сложившейся ситуации. Она немедленно проконсультировалась со знаменитым психиатром Эмилем Бланшем, который счёл необходимым поместить Мопассана в клинику в Пасси. Бланш отправил в Канны крепкую медсестру, которая взяла на себя заботу о Мопассане и смогла одеть его в смирительную рубашку. Прежде чем посадить Мопассана в поезд, ему дали возможность долго созерцать его яхту в надежде на гипотетический психологический шок. 7 января 1892 года Мопассана госпитализировали в палату № 15 клиники в Пасси. Ги де Мопассан умер от общего паралича восемнадцать месяцев спустя, за месяц до своего 43-летия, после нескольких недель бессознательного состояния.