Я ещё чувствую затухающие спазмы, сводящие низ живота, а Дар уже полностью отключается от реальности, уткнувшись носом в свой ноутбук. Энергия, исходящая от него, неуловимо меняется. Он весь погружается в себя и изучение каких-то документов, лишь иногда рассеянно гладя меня по плечу. Кажется, Родин даже не осознает, когда это делает. С таким же успехом можно чесать за ухом пристроившего к тебе кота.
А мне, всё равно, уютно, и вот так же отключиться теперь не получается. Забив на работу, нахожу на компе скачанный фильм, поправляю съехавшие наушники и погружаюсь во Вселенную Семи Королевств. Хотя погружаюсь – громко сказано, потому что органы чувств, всё равно, упрямо реагируют на присутствие соседа. Под ухом у меня ровно бьётся его сердце, и этот ритм приятными колебаниями разбегается по телу. Нос щекочет запах свежей рубашки, туалетной воды и личные мускусные нотки, присущие коже Дара. Его ровное дыхание греет макушку, тяжёлая ладонь обжигает плечо, и я, словно, в коконе, где важны только эти мелочи, а остальному миру ко мне не пробиться.
За полчаса до прилёта Родин закрывает свой ноутбук и двигает мой поближе к себе. Даю ему одно ухо. Рассеянно целует меня в лоб, вставляя наушник. Чувствую, что мыслями он далеко.
– Что-то не так? С документами? – чуть приподнимаю голову, взгляд упирается в его губы и заросший короткой щетиной подбородок.
– Домой хочу, – переводит тему, легонько щёлкая меня по носу, – Трахнуть тебя нормально…
– Мне нормально, – кусаю губы, улыбаясь и снова отворачиваясь от него.
Наши колени до сих пор укрыты пледом, и я этим безбожно пользуюсь. Веду ладошкой по бедру к паху, но Дар перехватывает мою руку, снова сбрасывает.
«Вот же… Я и сама хочу уже!»
Возмущённо на него кошусь.
– Э-э-эй!
– Сейчас садиться будем, – шепчет хрипло, – Предлагаешь мне в МосГорЗдрав со стояком ехать?
– Зато решили бы, что ты очень рад их видеть.
– Ну, да, – смеётся, – Или покарать приехал, да?
– Ага, – тоже хихикаю, – Эпично же!
– Куда уж эпичней, Лиль…
Мелодичный голос стюардессы объявляет о начинающемся снижении. Закрываю ноутбук, откидываюсь в кресле, ощущая, как закладывает уши по мере потери высоты. За иллюминатором зеленеет лес и лоскутное одеяло сельхозугодий. Самолёт делает круг, заходя на посадку. Внутри дребезжит нарастающая нервозность. Отворачиваюсь, сглатываю, чтобы убрать заложенность в ушах. Борт ощутимо спускается ниже, поворачивая к аэропорту, выпускает шасси. За окном начинают мелькать холмы, дома вдалеке, деревья, уже легко разглядеть, словно, игрушечные машины, мчащие по шоссе. Скорость самолёта ощущается физически, внутренности немеют, подлетая к горлу. Резкий толчок, и стальная птица мчит по взлётно-посадочной полосе, тормозя. Раздаются овации. Дар отстёгивает ремень безопасности, потягивается, разминая спину. Нам сообщают, что московское время 14:20, и за бортом +20 С. В ушах до сих пор немного шумит. Сели.
Родин встаёт, достаёт наши вещи с верхней полки, надевает пиджак, поворачивается ко мне и замирает в проходе, облокотившись на спинки кресел. Медленным оценивающим взглядом скользит по моей фигуре снизу-вверх. Тело невольно покрывается мурашками. Сам он безупречен, как всегда. Дар относится к тому типу мужчин, которым не просто идут костюмы, но они и с непринуждённым шиком умеют их носить. Он умудряется выглядеть расслабленным и уверенным даже в самом тугом галстуке и накрахмаленной рубашке. А я… Жду вердикт. Вместо слов Родин делает шаг ко мне, обнимает руками за талию, крепко прижимая к себе, и целует в шею. Откидываю голову назад, наблюдая за ним. Внизу живота трепещет.
– Лиль, тебе очень идут брюки, но я готов доплачивать тебе за платья. Сколько хочешь? – бормочет Родин.
– М-м-м… Половину зарплаты? – улыбаюсь.
– Та-а-ак, не наглей! Посмотрим, надо тогда ещё пару пунктов включить… – смеётся, отпуская и перед этим поцеловав в обнажённое плечо и легонько шлёпнув по заднице, – Идём?
– Да-а-а…
Поднимаю глаза и через плечо Родина вижу Максима, застывшего в той же позе, что и его отец минуту назад, между рядами кресел, опираясь на их спинки. Я смотрю на него, а он – на меня… Ещё не мужчина, но уже не ребёнок. Сколько ему? Одиннадцать-двенадцать? Где-то так. Дар говорил, но у меня вылетело из головы. Детская нежная миловидность ушла, оставив одни углы. Казалось, он весь состоит из них. Чуть несуразный, как все слишком быстро растущие подростки. Долговязый, худющий, с несоразмерно широкими плечами по сравнению с узким поджарым животом. Как будто всё тело болтается на вешалке. Острые скулы, впалые щёки, резкий подбородок. Откуда-то уже появился кадык. Волосы, короткие, тёмные, как у отца, чуть длиннее и немного вьются на макушке. Прямые брови вразлёт оттеняют такие же пушистые ресницы, делая их менее заметными. Это уже почти мой Дар, ещё, правда, не долепленный, словно, эскиз на взрослого мужчину.
«Мой Дар» – вдруг поймала себя на мысли, что думаю уже только так.
Родин замечает, что я подвисла, пялясь ему за спину, и резко разворачивается на пятках. Делает пару шагов к Максу и крепко его обнимает, впечатывая в себя. Смотрю на них во все глаза, радуюсь и дрожу от предвкушения новой жизни вместе с ними. И трепет разливается по телу. Я чувствую, как важен сегодняшний день для нас. Один из самых важных в жизни. Сегодняшний день, как откровение.
Отмираю только от деликатного покашливания за моей спиной. Роман уже успел сходить за коляской и прикатил её к нам. И мы по рукаву практически первыми покидаем борт самолёта. Соткин катит инвалидное кресло с Максимом, Родин несёт всю ручную кладь. Пока идём, жмусь к мужскому плечу, пытаясь законсервировать в себе это лёгкое уютное ощущение счастья внутри и твёрдой опоры под ногами. Только надо выключить авиарежим и сообщить асяй, что долетели благополучно.
– Э-э-эй… Салям, бисяй! Вот так встреча… – вдруг раздаётся откуда-то справа.
Медленно убираю от уха смартфон и оборачиваюсь на голос. Так и прошиваем с Салманом друг друга глазами. Насквозь и ещё глубже. У меня всё внутри узлом сворачивается, когда он делает шаг ко мне и останавливается буквально в сантиметре, давя превосходством роста и гневной, распалённой энергией.
– Здравствуй, Салман! Да, мир тесен…
– Может, поговорим, всё-таки, раз уж свела судьба? Случайности не случайны…
Я растерянно оглядываюсь по сторонам и натыкаюсь на Родина, Соткина, напряжённо замерших в трёх шагах от нас.
– Дар, я отойду на пару минут? Это Салман Саитов, ну, ты помнишь…
– Мы торопимся… Ты серьёзно сейчас с ним пойдёшь? Ты издеваешься что ли, Лиля?!
– Я… – хватаюсь за шею, словно, этот беспомощный жест способен помочь протолкнуть ком в горле.
Дар сейчас – мой палач. Выносит взглядом обвинительный приговор. Хватаю зацелованными им губами воздух, как рыба, не в силах ничего сказать в своё оправдание. На глазах выступают слёзы. Я так бесконечно растеряна. И мне дико хочется, просто, закрыть глаза, и чтобы кто-то в этот момент всё решил за меня. Всё сделал правильно. А я не могу. Ни черта не могу! Не знаю я, как должно быть!
– Остановись! Лиль, слышишь?! Поехали!
– Дар, я быстро! Пять минут подожди, пожалуйста…
Мы отходим с моим бывшим женихом к окну с видом на парковку аэропорта. Салман пытается меня то ли обнять, то ли встряхнуть, крепко схватив за предплечья. Не вырываюсь из его рук, но отворачиваю лицо, не в силах смотреть в глаза. Трясёт, мне так горько. Это почти как в тот день, когда я узнала, что он перенёс дату нашей свадьбы и уезжает на стажировку в ОАЭ.
– Лиль, вернись ко мне! Просто, дай нам шанс. Пожалуйста! Один! Только один! – Салман частит сбивчиво и хрипло, я чувствую его дрожь, от которой ещё больше лихорадит и меня, – Бисяй, ты же любишь меня! И я люблю тебя! Люблю, слышишь?!
Не верю, что это происходит со мной. Мотаю головой, закрывая рот ладонями. Беззвучно плачу, судорожно всхлипывая и размазывая слёзы по горящему лицу. Резко дёргаю руками, избавляясь от его хватки. Отступаю на пару шагов, чтобы его близость не застилала сознание, не сбивала с мысли.
– Ты сам всё испортил! – чуть ли не визжу, взвиваясь, – Ты выбрал Алсу!
– Лиля, не ори! – рычит тихо, косясь в сторону Родина и компании.
Моментально сбавляю обороты. Тяжело дышу. Он тоже. Внутри клокочет всё. Словно, ил со дна подняли, и он затянул полностью спокойную чистую воду своей вонючей чернотой.
– Знаешь, не тебе сейчас мне предъявлять за Хисамову, если уж на то пошло, – цедит Салман полушёпотом, – Ты, я смотрю, вообще, не долго горевала, да, бисяй?
– А я уже не твоя невеста! Свободна от всех обязательств!
– Как удобно вышло! И как у него, бисяй? Не сильно обрезанный? Ничего там лишнего не откромсали?
– Реально хочешь чужой член обсудить? Можешь не переживать, отлично вс...
Не могу договорить, потому что в этот момент Салман подлетает ко мне и с силой закрывает ладонью рот. Чувствую вкус его кожи на губах, глаза расширяются. Бывший жених нависает надо мной – так близко, что мы почти впечатываемся лбами. Заворожённо тонем в расширенных зрачках друг друга.
– Всё, не ругаемся, – шёпот Салмана вибрирует у меня в груди, – Скажи, что ты хочешь. Я сделаю, Лиль! Всё, что хочешь, сделаю. Я, честно, не представляю, как жить без тебя! Поехали со мной!
И у меня опять беспомощные слёзы выступают от того, что он говорит, от того, как смотрит на меня. Салман медленно убирает ладонь от моего лица, но остаётся стоять так же близко. Рвано вдыхаю, набирая побольше воздуха.
– Салман, я не могу! Я люблю Дара, – честно признаюсь, часто моргая, чтобы не разреветься окончательно, – А ты теперь с Алсу…
– Это было один раз и больше не повторялось.
– Не перебивай!
Саитов недовольно поджимает губы, но замолкает. Продолжаю.
– Я думала, представляла, и я не смогу, просто, не смогу…
– Вместе мы всё сможем! – говорит твёрдо.
Но я только нервно кусаю губы.
– Не уверена, что смогу простить. Не забуду никогда. Мне кажется, мы, просто, изведём друг друга, и всё!
Судорожно всхлипываю, всё тело пылает жаром лихорадки, говорю и понимаю, что это правда. Невыносимая правда. И мне так бесконечно горько от неё…
– Лиль, этого не будет. Мы всё переживём, – Салман снова берёт меня за предплечья, но теперь бережно, почти нежно.
– Ты спал с другой, – мотаю головой.
– Ты тоже! И продолжаешь! – шипит мне в лицо, разъяряясь, – Ещё и замуж за него собралась! Хоть бы уж за любого другого! Но ты, как назло, за жида этого!
– Да какая к чёрту разница?! – срываюсь я на крик, – Чем он хуже других?!
– Ты ещё спрашиваешь, Лиль! Серьёзно?! – Салман чуть встряхивает меня за плечи, – Ничего, что он тогда специально ответил на мой звонок с твоего телефона? Я и так весь день не в себе был, ты трубку не брала, а потом он взял. И так сказал, что подумать можно, хрен знает, что. И я…
Салман не договаривает и отпускает меня. Хмурится, как-то резко тускнея.
– Ладно, проехали. Это не оправдание, конечно, но выбесил он меня знатно тогда. И я уверен, что он это знает!
Наблюдаю за Салманом в какой-то прострации. В голове гул. Я почему-то до сих пор упускала этот момент, вообще. Столько навалилось разом, что, просто, не задумывалась. Не пыталась представить, как, именно, всё произошло. Не слушала Саитова, не интересовалась. А сейчас… У меня оживает смартфон, кошусь на дисплей. Дар. Не беру, смахиваю. Внутри раздрай.
– Не поедешь? – спрашивает Салман, и в его голосе отчётливо слышна обречённость.
– Уже поздно что-то менять, – отвожу глаза.
